Объяснение без слов - Джулия Тиммон

— Ты что, издеваешься надо мной?! — вскрикиваю я.

Мел с невинным видом хлопает ресницами.

— Это еще почему?

— Ударник? — переспрашиваю я, наклоняясь вперед.

— Ну да…

— Жирный, лохматый, с гнилыми зубами?

Мел качает головой.

— Они у него не гнилые. Просто темные. Он курит…

Усмехаюсь.

— Нет уж, спасибо!

Мел наклоняет голову набок.

— Тогда приведи с собой кого-нибудь из своих…

Кого-нибудь из своих! Они точно все разом посходили с ума. Услышь ее человек со стороны, решит, что у меня этих мужчин пруд пруди!

— Что значит «кого-нибудь»? — спрашиваю я злясь.

Мел снова складывает руки перед грудью, будто умоляет меня не гневаться.

— Уилфреда, — льстиво и неуверенно произносит она. — У вас с ним… как?

Последнее время мы с ней мало общаемся. У нее начался новый, особо плодотворный период, поэтому она разрывается между работой, Гордоном, подготовкой к очередной выставке, а теперь, как выяснилось, еще и к свадьбе. Бывает, мы, хоть и живем в одном доме, вообще не видимся. Я либо корплю над диссертацией, либо пропадаю на ипподроме, либо просто сижу одна в комнате и пытаюсь постичь, зачем я живу и почему люблю Уила.

Моя любовь не угасает. Я лишь учусь притворяться. Лгу себе, что мне нет особого дела ни до Уилфреда, ни тем более до Селены, и окружающим — что у меня все в порядке. По-видимому, так теперь будет всегда. И надо привыкать к подобной жизни.

— У нас с Уилфредом никак, — резковато отвечаю я. — Оказывается, все те годы, которые мы прожили вместе, совершенно ничего не значили.

Мел растерянно качает головой.

— Но ведь такого… не может быть!

— Может, — устало отвечаю я.

Некоторое время молчим. Я мечтаю поскорее закончить неприятный разговор, но Мел явно хочет добавить что-то еще и решить идиотский вопрос о моем спутнике на день их необыкновенной свадьбы.

— А я подумала: может, это хороший повод? — нерешительно говорит она. — Подойди к Уилфреду и так прямо и скажи: Мелисса приглашает нас двоих… Отказ не принимается. Проведете вместе целый день, а там, глядишь, поедете домой вместе.

— Я тебе надоела?

— Да ты что! Я же совсем не о том… Просто мы с Гордоном загадали: если на свадьбе у каждого будет пара, тогда нас ждет долгая-долгая совместная жизнь.

Позволяю себе помечтать. Да, на празднике Мел и Гордона Уилфред, пожалуй, расслабился бы и вспомнил, как хорошо нам было вместе. Тогда, не исключено, сам завел бы спокойную разумную беседу, а я объяснила бы ему, что его выдумки смешны.

Увлекаюсь этой мыслью, но представляю себе, как подхожу к нему и в присутствии Селены (она ходит за ним в самом деле тенью) передаю ему слова Мелиссы, и мне делается не по себе. Глупо это будет. Унизительно.

— Я, естественно, отправлю ему приглашение, — взволнованно говорит Мел. — Но подумала: наверное, будет лучше, если сначала ты с ним поговоришь.

Нелепо все это, с тоской думаю я. И еще неизвестно, не приведет ли к новой гнусной разборке. Качаю головой.

— Нет, Мел. Знаешь, я лучше вообще к вам не приду. Если нельзя без пары, позови на роль лучшей подружки кого-нибудь другого. Нормальную веселую женщину, не разочарованную в жизни. Или хотя бы такую, которая не прочь познакомиться с этим вашим…

— Фрэнком, — грустно подсказывает Мел.

— Вот-вот.

— А Виктор? — с надеждой спрашивает она.

Не задумываясь, качаю головой.

— Я и так слишком часто бываю с ним. Не стоит дарить парню надежду. Нет, Мел, вы лучше…

— Приходи вообще одна! — спешит перебить меня Мел. — Шафером будет Фрэнк, но ты имеешь полное право быть сама по себе. — Она на мгновение умолкает и торопливо добавляет: — Но мы подождем еще несколько дней, ладно? А ты за это время подумай, не позвать ли Уилфреда. Так было бы лучше всего…

Этим вечером настроение у меня хуже некуда. Джоан приболела, и мне приходится ездить не на ней, а на кауром Шахе. Он тоже хорош и умен, но с совершенно другим характером, что меня немного пугает и несколько сбивает с толку. Уилфред как будто не знает, что я здесь. Да, я совсем в другой стороне. Мои прогулки верхом — это вообще не спорт, а любительское катание, причем весьма и весьма низкого качества. Я до сих пор лишь делаю первые шаги и не намерена ни участвовать в бегах, ни даже присутствовать на них. Толпа взмыленных несчастных скакунов — нет уж, подобные представления не для меня. По-моему, с лошадью надо дружить как с человеком. Лишь при таком раскладе и ты и она будете счастливы. Впрочем, я еще ничего толком не знаю об этом деле. Уверена в одном: бегами я не заинтересуюсь.

В общем, я кружу по небольшому пятачку, медленным шагом, а у Виктора, Уилфреда, Селены и других опытных наездников серьезная тренировка. В том, что Уилфред заметил меня, когда мы с Виктором только приехали, я ничуть не сомневаюсь — слишком хорошо я его знаю и могу угадать его мысли по малейшим особенностям поведения. Увы, он не поздоровался со мной и даже не смотрит в мою сторону.

Виктор первые дни не оставлял меня без присмотра, но теперь я более или менее сносно держусь в седле, а он продолжает заниматься своими делами. Странный сегодня вечер. Даже общение с лошадью меня не успокаивает. В голове роятся мысли о разговоре с мамой, о приглашении Мелиссы, но громче всех звучат вопросы о нас с Уилфредом. С чего все началось? Почему нам, вроде бы не глупым людям, не хватило мудрости и терпения хоть раз мирно побеседовать? Почему я так и не смогла объяснить ему, что меня не устраивало? Зачем копила в себе недовольство? Неужели не могла найти нужных слов?

В груди разрастается невыносимый ком досады, от беспомощности и отчаяния хочется взвыть. Было бы не так обидно, если бы я правда изменяла или если бы знала наверняка, что Уил охладел ко мне, в приступе новой горечи размышляю я. Но ведь все не так! Наша история закончилась ничем, и возможности объясниться нам, скорее всего, больше не выдастся…

Охваченная злостью на Уилфреда, саму себя и издевательницу-судьбу и не вполне сознавая, что я делаю, достигаю поворота и в сердцах пришпориваю Шаха. Все, что следует дальше, происходит будто не со мной, а с героиней кино. Конь резко дергается вперед, и из моих рук выскальзывают вожжи. Я, хватаясь за луку, суматошно пытаюсь их поймать, но они падают под ноги Шаху, и тот запинается. Толчок. Меня выбрасывает из седла, и я лечу на землю. Удар, боль, пронзительный вопль. С опозданием понимаю, что крик вырывается из моей собственной груди, хватаю ртом воздух, пытаюсь раскрыть глаза… но перед ними вдруг разливается чернота, и все исчезает.

— Джу! Малыш! Любовь моя! — звучит где-то на краю моего сознания. Перед глазами кружат звездочки, в голове туман. — Джу! Детка… Ты слышишь меня? — не умолкает любимый голос.