Сердце вдребезги, или Месть - холодное блюдо - Юлия Шилова

– Саныч, не кипятись, – сказал мужчина, которыйсидел к Черепу ближе всех. – У меня, когда отцу операцию делали, врач тожеденег не взял.

– Я вообще не понимаю, про каких вы мне врачейрассказываете?! С другой планеты, что ли? Я с вами говорю про российскихврачей. Про наших совдеповских врачей. Сейчас ни один врач бесплатно даже ранузеленкой не помажет, а если и помажет, то так, что ты это на всю жизньзапомнишь. Врачи пошли нынче хуже коммерсантов. Вымогают все, начиная отнянечек и заканчивая завотделением.

– Подожди, Саныч, ты меня не дослушал. Так вот, передоперацией у нас деньги не взяли, а когда отцу операцию сделали, и причемсделали очень даже удачно, то у нас не то что эти же деньги взяли, а дажевыхватили. Говорят, среди медиков такое поверье существует: никогда и ничего небрать до операции, пока не будет известен окончательный результат. Я имею ввиду, это поверье распространяется на нормальных медиков, а не на тех, ктогребет все подряд, мало заботясь о том, каков будет результат.

Когда ребята замолчали, Череп посмотрел на небольшоекровавое пятно на моем рукаве и тут же спросил:

– Это что за кровь? Тебя, что ли, тоже ранили? В тебяпопали? Что-то я этого сразу не заметил.

– Нет. Это я когда Руслана переворачивала, пыталась унего пульс нащупать, видимо, и испачкалась.

– Кровь вроде отстирывается. Жалко, поди, платья.

– Да бог с ним, с этим платьем.

– Ничего, сдашь в химчистку свое платье.

– Это память, а память в химчистке не сотрешь. Череппосмотрел на меня так, словно я брежу, и пояснил сидевшим рядом с ним ребятам:

– После всего, что произошло, она немного не в себе,поэтому не обращайте внимания.

Время шло очень долго и очень утомительно. Прошло несколькочасов, а мы все сидели в жестких креслах, молились и ждали, что сейчасоткроются двери операционной и нам скажут о том, что самое страшное уже позади.А я все вспоминала Руслана и думала о том, почему я так и не смогла егополюбить и ответить на его чувства. Я вспоминала наши школьные годы, егоюношеские первые чувства и то, как быстро мы выросли и каждый из нас пошелсвоей дорогой. Почему Руслан пошел именно в криминал? Он настолько хорошосоображал в точных науках и подавал большие надежды, что учителя прочили емублестящее будущее и в один голос говорили о том, что он обязательно поступит вуниверситет. Почему? Быть может, это произошло потому, что с самой школьнойскамьи он всегда был хулиганом, настоящим лидером, который мог повести за собойостальных.

Мужчины постоянно курили. Кто уставал сидеть, тот вставал иначинал мерить коридор шагами. Шло время, а за дверью операционной решаласьсудьба человека, за которого мы все так искренне переживали. Я совсем случайнопопала в криминальный мир. Я лишь только слышала о нем, смотрела фильмы ичитала в газетах. А теперь столкнулась с ним реально. И признаться честно, япочувствовала себя в нем неуютно и поняла, что это совсем не мой мир и что сэтим миром у меня ничего не может быть общего. НИЧЕГО. Я хотела совсем в другоймир, где вполне земные проблемы, где убивают только в газетах и на экранахтелевизора, где все более-менее понятно, где совсем не нужно бояться и думать,что мы все ходим под одной пулей. Я слушала рассказы мужчин о том, что впрошлом месяце какому-то Дику из так называемой нашей группировки заминировалимашину, но он чудом выжил. Ему просто оторвало ногу. Что теперь он находится налечении, но когда он немного оклемается, то все равно не отойдет от дел и будетпродолжать их даже на одной ноге, потому что он не инвалид и не позволит, чтобыего кто-то так называл. Он просто пацан, который пострадал за правое дело. Мнебыло как-то не по себе оттого, что некоторые мужчины, которым было уже подсорок, называли себя пацанами, не обращая внимания на свой возраст и наличиеуже взрослых детей. Мужчины бурно обсуждали, кто взорвал Дика и заказалРуслана, строили свои версии, клялись отомстить, а я внимательно их слушала иощущала огромное желание навсегда вырваться из этого чужого мне мира снаименьшими потерями.

– А деваха-то молодец, пальбу устроила, – сказалодин из ребят Черепу и указал на меня. – Говорят, что она взяла пистолет ивыпалила целую обойму во все, что шевелится. Отчаянная девица. Наша порода. Этоправда?

– Правда, только она мне слишком дорого стоила. Из-заэтой правды мне было очень тяжело вытащить ее оттуда, куда она попала. На вид –такой божий одуванчик. Кто бы мог подумать, что этот одуванчик может учинитьтакой беспредел.

– Так ее можно на стрелки брать, если онабеспредельщица. На разборках ей просто цены не будет. Эта безбашенная девчонкабудет решать все проблемы, а мы будем прокатывать следом за ней, –попытался пошутить парень, стоящий у лифта, но его шутка показалась совсемнеуместной и даже несмешной.

– Заткнись, – бросил ему Череп и посмотрел начасы. – Сейчас не время и не место для шуток. Ладно, я смотрю, что вся этапроцедура еще неизвестно на сколько затянется. Уже четыре часа прошло. Мне надопо делам отъехать. Половина ребят тоже отъедет по делам, а то у нас все делаостановились, а другая половина останется здесь.

Я подняла заплаканные глаза, посмотрела на Черепа и тихоспросила:

– А можно я тоже останусь?

– Оставайся. – Череп посмотрел на одного из ребяти произнес властным голосом: – Дима, когда уже все будет ясно, привезешьдевушку ко мне. У меня к ней разговор.

– Хорошо, шеф.

Череп перевел взгляд на меня и как бы между делом сказал:

– Ты все поняла?

– Все.

– Вот и замечательно. Смотри мне, больше никакойсамодеятельности.

Когда Череп уехал, я облокотилась о стену, закрыла глаза иподумала о том, что если Руслан не выживет, то я тут же откажусь работать сЧерепом, потому что в лице Руслана у меня был надежный защитник и я всегдазнала, что любые проблемы будет решать он сам, а я так, сбоку припека. Я могусовершать любые поступки, но только если они будут происходить за его спиной.Работать с Черепом один на один у меня не было ни сил, ни желания. Я прекраснопонимала, какие могут быть последствия, и не хотела идти на необдуманный риск.

Чуть позже я сама устыдилась своих мыслей, потому что Русланеще жив, а я его уже хороню. И я стала прокручивать ситуацию с тем, если Русланостанется жив. Перенеся подобный кошмар, он будет искать во мне любовь иутешение, а это значит, что теперь я должна быть с ним рядом, точно так же, какбыла в самую страшную трагедию его жизни. Для меня он друг. Близкий, надежныйдруг, в котором я так нуждаюсь. И все же в мои планы не входит совместная жизньс Русланом, и даже после всего, что случилось, этого просто не может быть.