Игры двойников - Михаил Тропин

Забыв про лежащий плечах груз «Берсерка», я двинулся к каутильской времянке. Брачич решительно зашагал следом, удерживая рвущегося Сигемона. Куда стремился долонан, понять было трудно, но у самого модуля он вдруг перестал отбиваться и, блаженно засвистев, грузно осел в ложбинку между двумя полиморфами.

– Да омоют вас светлые воды, почтеннейшие…вот он… камень путешественников…

Бросившись в пышный слой трухи, Сигемон принялся кататься среди мозговиков и полиморфов, собирая рожками, ртом и шерстью драгоценные невидимые частицы минерала. Мозговики недовольно вздрагивали, стряхивая с себя беспокойного гостя. Где помещался сам регдондит, и много ли его, понять было трудно – Сигемон катался чуть ли не по всей поляне, а копать мембрану можно было хоть на двадцать метров в глубину.

Оставив Брачича в обществе опьяневшего долонана, я подошел к старому модулю и дотронулся до двери выходного люка. Рядом с сенсором, к которому следовало приложить ключ или ввести пароль, я разобрал надпись витиеватыми буквами на неосанскрите: «Исследовательская лаборатория». Сенсор был чистым, коричневые лианы вокруг него были оборваны. Кто-то входил или хотя бы пытался в него войти совсем недавно. Скорее всего, это были сотрудники новой экспедиции. Тогда нам надо уходить – без ведома хозяев мы ничего здесь делать не можем. Да и пьяный долонан для встреч с каутильскими учеными или охраной не годился.

А встречалась ли с ними Нина? Ведь больная или здоровая, за что-то же она должна была их возненавидеть? Что они с ней сделали? И в любом случае, неясно, зачем ей понадобилось непрочное покрытие платформы? Ведь сколько сил она на него потратила – тут и новые чертежи, и целая ночь работы с роботами. Правда, в условиях витанского дня разницы нет, но зачем вообще нужна была эта спешка?

Я вернулся к Сигемону и Брачичу. Долонан тяжело ворочался в своей ложбине, явно намереваясь дойти до бессознательного состояния. Нет, так не пойдет! Вдвоем с Брачичем мы вытащили его и откатили в сторону. В красной каше, в которую превратились раздавленные мозговики и подгнившие перья, виднелось что-то темно-серое, длиной с полметра. Я поднял увесистый сверток – это был скрученный в рулон слой регдондитовой обшивки с обтрепанными краями, с которых осыпалась пресловутая пыль. На корпусе корабля таких слоев бывает до тридцати, они-то и создают особые условия при полетах в засветовых скоростных коридорах. А это была заготовка – мягкая, однослойная, даже без анализатора видно, что из натурального регдондита. Неудивительно, что Сигемона так развезло.

Где я видел этот рулон раньше? Точно, в миражах Нины! Этот свернутый регдондит нес в руках молодой профессор Чандра, но тогда внутри него было что-то прямоугольное, с торца свешивался шланг, а со шланга капала вода. Где же то, что было завернуто? Я разгреб грязь в ложбине, пытаясь нащупать дно, но вместо таинственного предмета со дна поднялся мелкий полиморф и начал выталкивать грязь на меня. В грязи ничего интересного не оказалось.

А может быть взять с собой этот рулон? Проверю в нашем модуле на анализаторе – по крайней мере, качество, время и место выпуска, куда на самом деле его отправляли – может, и рейдеры тут ни при чем? Я попытался засунуть длинный рулон в какой-нибудь карман «Берсерка», но он не помещался ни в одном. Может, положить его, как в старину, за пазуху? Экзоскелет не даст рулону соскользнуть, а пыль камня путешественников мне не страшна. Я засунул регдондит под «Берсерк» и собрался двигаться дальше.

Удар по спине сбил меня с ног. Что это, откуда? Хлопки выстрелов, движение перьев на краю поляны, глубокие извилины мозговиков перед глазами и шевелящиеся рожки долонана впереди.

– Сейчас… сейчас… вернусь… – отчетливо просвистел Сигемон, трезвея на глазах. К сожалению, пройти в себя он мог еще нескоро. Я попытался привстать, но тяжелая рука решительно прижала меня к огромному мозговику. Да это же Брачич! И Сигемона, должно быть, он тоже держит!

Десантник молча сжал мое плечо и кивнул, показывая глазами вперед. Из-за круглого края старого модуля появились пятеро в каутильской военной форме и остановились. На шедшем впереди, рослом каутильце был легкий экзоскелет «Ашока», в точности такой, как у подполковника Радхавана и его людей, а в руке виднелся огнестрельный пистолет, напоминающий «Амфибию», но гораздо крупнее.

– А ну, выходите! – резким жестким голосом выкрикнул человек в «Ашоке» на неосанскрите. Да это же и есть Радхаван! – Убийцы ученых, захватчики, колонизаторы! Встать и немедленно сюда!

Что случилось с вежливым, корректным подполковником? Каутильцы так разговаривают только с открытыми врагами. Что тут, опять война началась или это провокация?

– Подполковник Радхаван! Здесь командир энергостанции Хальс с двумя помощниками! Мы не причиним вам вреда…– заговорил я.

Радхаван пару раз нажал на спуск своего пистолета, и мозговик забрызгал нас красной жидкостью, как кровью. Запахло чем-то кисло-сладким, похожим на кухонный яблочный концентрат.

– А ну, молчать! Встать, руки за голову и ко мне! – крикнул он. Почему Радхаван не командует нам на евроамериканском? Он же хорошо знает язык! – Укрыватели преступницы Робертс ответят за смерть ученого!

Нет, здесь что-то не так! Во всяком случае, прежний корректный, здравомыслящий подполковник не стал бы так долго стоять и ругаться. Он был бы вежлив, но немедленно приказал бы своим подчиненным связать нас. Кажется, подполковник болен так же, как Нина! И нежное золотистое сияние так же окружает его голову и плечи, как это было у нее. Но что же это за болезнь, возможно, она заразна… А может, попробовать его уговорить? На Нину это мало подействовало, но все же…

– Подполковник, решать эти вопросы с помощью оружия неразумно, наша гибель не вернет вам ни вашего профессора Чандру, ни нашу Нину Робертс!

Очередной выстрел разнес в клочья небольшой мозговик рядом с моей головой.

– В следующий раз выстрелю в твой поганый рот! – крикнул Радхаван. Его спутники приблизились. Они все были одеты в новенькие, будто сейчас собранные, экзоскелеты, на поясах висели лучевики и ножи, у одного был даже широкий изогнутый клинок, напоминающий старинный меч. Пленки шлемов у всех были откинуты, воротники расстегнуты, а у некоторых экзоскелеты раскрывались до пояса. На смуглой коже виднелись круглые ожоги – следы кислотных брызг. Да, здоровый Радхаван не потерпел бы у своих подчиненных такой расхлябанности, еще вчера они были одеты по полной форме. Не могли они все сразу забыть свои привычки! Брачич поднял «Амфибию», я остановил его.

– Прекратите стрелять, подполковник! – крикнул я на неосанскрите как можно отчетливее. Получалось плохо – я не говорил на нем со времен школы, и в ответ получил только залп из огромных каутильских огнестрелов. Мозговик начал вытягиваться в сторону, открывая меня для прицельного огня. Ну, все! Как бы там ни было, мы не обязаны сдаваться! Сигемон откатился в сторону и застрял между двумя лианами. Рот у него закрылся, рожки приподнялись, но он был еще слишком пьян. Неужели небольшого свертка регдондита с обтрепанными краями ему хватило для хмельного безумия?