Любовные чары - Елена Арсеньева

Милейшее существо. Конечно, сочетание мягкости характера изастенчивости завоюет любое мужское сердце. Легкое жеманство тоже кажется оченьмилым, однако не это ее главные достоинства. С красотою в ней соединено умениепоглядеть на мир глазами своего собеседника, даже как бы прожить в одну минутувсю его жизнь. Она простила Джорджу все его прегрешения. Не удивлюсь, если ейизвестно и про леди К., и про ребенка. Кстати, еще одно потрясение ожидало меняпо приезде – Клер покончила с собой. Считается, что она утонула, когда лодкаопрокинулась, но я не сомневаюсь: это тщательно подготовленное самоубийство. Нодитя, несчастное дитя, еще один мой племянник или племянница… Похоже, маленькоесущество пополнит ряды тех детей, которые никогда не знали любви. А ведь ихназывают детьми любви! Помню, как леди К. клялась, что Джордж не увидит ихребенка, кричала, какое счастье, что дитя ничуть не похоже на Макколов, что егоневозможно будет узнать и никто никогда ничего не заподозрит… Она намекала накакое-то врожденное уродство, но тут же прикусила язычок. Я уехал, так и неузнав, какую судьбу выберет Клер для младенца, а вернувшись, услышал о еедавней гибели. Где-то растет подкидыш, даже не подозревая…»

Марина чуть не взвизгнула от досады, когда листок кончился.Схватила с полу целую кучку, ища продолжение, но там шла речь совсем о другом.

«Kак у всех пьяниц чувствуется необходимость опохмелиться,так и у курильщика опиума является необходимость нового возбуждения нервов припомощи курения опиума. Он снова разжигает свою трубку – и так без конца, какстраждущий запоем алкоголик. В конце концов им овладевает или сумасшедший, какв белой горячке, бред, делающий его опасным для окружающих, или же его поражаетпаралич. А между тем как красиво, как очаровательно выглядит цветущее полемака, особенно в Китае! Я не мог оторвать глаз от моря цветов, ярких, какогненные точки, нежно-розовых, бледно-лиловых, нежно-белых…»

Марина выронила прочитанный листок и взялась за последний,как вдруг дверь начала отворяться. Девушка похолодела… К счастью, переходя отлистка к листку, она оказалась возле гобеленов. На одном был изображензакованный в латы рыцарь, скачущий по лесу, на другом – прекрасная дама,ожидающая его под сенью дерев. Марина бросилась между влюбленными и скрылась втемноте. В комнату кто-то вошел. Но кто?

Развернувшись, Марина приникла к щелочке. Мелькнула мысль,что подслушивание и подглядывание входят у нее в привычку. О, да это Сименс еетак напугал!

Главный охотник на ведьм вошел с подносом, заставленнымяствами и бутылками. У Марины засосало под ложечкой: аппетит у нее никогда ниот чего не пропадал, а после беготни по лестницам и подземельям усилился. Нотеперь неизвестно, сколько ей придется простоять здесь, в темной щели потайногоперехода.

Макбет, натиравший лапкой мордочку, поглядел на неезадумчиво. Может, он решил, что Марина приглашает его снова прогуляться потемным коридорам? Боже сохрани!

– О нет!

Возглас Сименса заставил ее подскочить. Не глядя брякнувподнос на край стола, так что по полу запрыгали яблоки, дворецкий подскочил кбессильно распростертому на диване Джасперу и вырвал из его приоткрытого ртачубук трубки:

– Нет, мистер Джаспер, нет! Вы же обещали!

Тот приоткрыл глаза, и Марина услышала его задыхающийсяшепот:

– Ничего, Сименс… Только одна затяжка… на память о прошлом.

Сименс смахнул со столика причудливый кувшин, от котороготянулась трубка:

– Ах, я старый дурак! Я же поверил вам! Ну зачем я оставилотраву здесь?! Но вы казались таким слабым… Я подумал: у мистера Джаспера нехватит сил дотянуться…

– Господь послал ангела, и тот протянул мне руку помощи, –отозвался Джаспер.

– Нет, это сатана послал к вам своего подручного! – загремелСименс.

– Значит, то был… маленький лживый дьяволенок, который снуетпо дому, морочит всем голову, не подозревая, что я вижу его… ее… насквозь, –хихикнул Джаспер.

– Дьяволенок? – Лицо Сименса побелело. – Нет, ведьма. Никакне назовешь ее иначе! И она где-то здесь!

Он ринулся за дверь, и, как только раздался ее хлопок,Марина, взгляда не бросив на Джаспера, вихрем пролетела через комнату. Макбетпомчался за ней.

О господи, Сименс возвращается! Сейчас увидит, спросит,откуда взялась… Неоткуда ей тут взяться! Охотник за ведьмами сразу все поймет.

Марина метнулась вправо-влево, увидела дверь – и влетела внее.

* * *

От страха света белого не видя, приостановилась, хватаясь застену, и не поверила ушам, услышав тихий смех и ласковое:

– Дорогая Марион, я счастлива видеть вас. Как мило с вашейстороны навестить бедную болящую!

Марина открыла глаза и обнаружила молодую женщину, сидящую вкресле у окна. Джессика! Заставила себя принять участливый вид и сказать,словно ничуть не удивилась, внезапно увидев ее, а только о том и мечтала:

– Я беспокоилась о вас. Что случилось ночью?

– Пустяки, устала, – отмахнулась Джессика. – Да и настроениеу меня не самое лучшее. Право, не стоило поднимать такого шума. Но наш дорогойДесмонд очень заботлив. Совсем потерял голову, глядя, как доктор пускает мнекровь…

– Больно? – содрогнулась Марина.

– Я ничего не чувствовала, была в обмороке. А потом первое,что увидела, было лицо Десмонда. Мужчины все-таки слабее нас, женщин.Совершенно не выносят вида страданий! Здесь неподалеку покои Джаспера, а он,как известно, болен. Иногда я слышу его крики, стоны, он о чем-то проситСименса… Кто бы мог подумать, что малярия может причинять такие муки!

Малярия? Да если б она знала… Хотя стоп, наверняка Джессике,как давней обитательнице Маккол-кастл, все известно. Одна из семейных тайнтщательно охраняется только от посторонних. И от Марины тоже. Сименс, вероятно,решил, что к Джасперу пробралась Агнесс, ведь только ее он зовет ведьмой, ноесли Марина сейчас расскажет о своих приключениях Джессике, та можетпроболтаться. И тогда Десмонд узнает, что она потворствует пагубным прихотямего дядюшки. К тому же, разгласи она тайну Джаспера, не разгласит ли тот и еесекрет? Его фраза, мол, он видит насквозь дьяволенка, который всем морочитголовы… Нет, лучше помалкивать.

– Марион?

Джессика смотрела не без изумления, и Марина неловко сменилатему:

– Значит, Десмонд вернулся ночью?

– Да. И, боюсь, ему едва ли удалось как следует выспаться!Сначала меня отхаживали, а потом… потом я устроила такую истерику.