Между нами лёд. Книга первая - Дарья Ларина

– Нет, – строго качнула головой тренер. – Мне кажется, тебе очень идет. К тому же, мы специально подбирали её, чтобы ты лучше гармонировал с Таней.

Татьяна по-девичьи хихикнула, опуская глаза. Ей казалось, что Громов в любом виде прекрасно с ней гармонировал.

– По-моему, я выгляжу смешно, – продолжал возмущаться Евгений, снова повернувшись к зеркалу.

– Будешь выпендриваться – наденешь костюм, в котором вы с Алисой катали «Лебединое озеро», – припугнула Ольга Андреевна.

Громов обернулся и вспомнил ужаснейший костюм с рваными кусками серой ткани, имитирующими перья, и непонятными черными пайетками, которыми были расшиты плечи. Тогда ему было всего девятнадцать, и он не смог переубедить тренерский штаб в очевидном уродстве этого костюма.

– Я в восторге от этого образа! А эта бабочка? Мне не хватало её всю мою жизнь! – внезапно выдал он, всплеснув руками и вызывая смех у тренера, Тани и пары сотрудников ателье.

Евгений опустился на корточки, найдя на краях брюк небольшие тканевые резинки, и пропустил их под каблуком ботинка, чтобы застегнуть. Подобное приспособление помогало брюкам не задираться во время проката. Евгений принялся проверять костюм на прочность и эластичность. Он приседал и выполнял другие упражнения, в то время как Тане, наконец, принесли её темно-фиолетовое платье. Она собрала волосы в высокий хвост, чтобы не помешали примерке, а затем зашла за небольшую ширму.

– Вам нужно снять бюстгальтер, – обратилась к фигуристке швея. – У платья открытая спина, поэтому мы вшили сюда чашечки.

Услышанное отвлекло Евгения, и он повернул голову к ширме.

– Я могу помочь, – предложил он, мечтательно улыбнувшись.

– Даже не вздумай! – угрожающе произнесла Таня, быстрее надевая платье с помощью швеи.

Громов засмеялся, возвращаясь к проверке костюма, и через минуту Алексеева вышла из-за ширмы, демонстрируя платье богатого темно-фиолетового цвета. У него отсутствовали рукава, но имелся высокий ворот, закрывающий почти всю шею. Поверх него были нашиты нитки жемчуга, спускающиеся подобно бусам до середины груди. Передняя часть платья была короткой и заканчивалась на пару сантиметров выше середины бедра. Громов поймал себя на странной мысли о том, что почти за пятнадцать лет его карьеры в парном катании это – первый раз, когда он обратил внимание на длину платья партнерши. Обычно он воспринимал это как должный элемент зрелищности, но сейчас по душе не пришлось.

– Татьяна, вам нравится? – несмело обратилась швея.

– Очень! – восторженно ответила Алексеева и повернулась к зеркалу. Перед Евгением предстала обнаженная до самой поясницы спина партнерши. На ней была только длинная нитка жемчуга, спускавшаяся от шеи вдоль позвоночника и заканчивающаяся там, где начиналась ткань. Задняя часть юбки была несколько длиннее передней, но, учитывая запредельную степень оголенности спины Татьяны, Громова это не успокоило. Он уверял себя, что отреагировал так просто потому, что до этого видел свою партнершу в достаточно закрытой одежде, а теперь большая часть её красивого тела была выставлена напоказ.

Таня чувствовала себя стесненной в открытом платье. Наряды парниц и одиночниц редко отличались скромностью, в отличие от костюмов девушек из танцев на льду, которым были дозволены достаточно длинные юбки. Но сейчас Тане казалось, что в зеркале она видит не себя, а какую-то другую, очень красивую и уверенную в себе девушку. Хотелось, чтобы наряд понравился и партнеру, но тот смотрел с неприкрытым недовольством.

– Не нравится?

– Не нравится, – строго ответил он, опускаясь на кушетку. – Надо перешить.

– Женя! – раздраженно воскликнула Ольга Андреевна, понимая, что Громов, как обычно, придирается. – Побойся Бога! Завтра улетаем на чемпионат!

Евгений вздохнул, понимая, что в такой ситуации его действительно никто не послушает.

– Значит, пока оставим, но к Олимпийским Играм перешьем.

– На эскизах тебе всё нравилось, – припомнила Татьяна. – Что не так?

– Мне не нравится этот фасон. Тебе не идет, – серьезно отвечал Евгений, обижая тем самым партнершу.

* * *

После изнурительного дня, в котором была и примерка костюмов, и последняя домашняя тренировка, и медицинское обследование, партнеры вернулись домой обессиленными. И если Громов к такому привык, то Таня понимала, что если закроет глаза на несколько секунд, то заснет моментально…

Татьяна проснулась посреди ночи внезапно для самой себя. На душе было неспокойно. За те несколько часов, что она успела проспать, силы немного восстановились, а вместе с ними вернулось и тревожное осознание, что уже сегодня вечером она прилетит на свой первый международный чемпионат. Унять волнение оказалось сложно, и несколько долгих минут Алексеева ворочалась на диване в попытках всё же уснуть, понимая, что завтрашний день будет тяжелым. Однако в голову настойчиво лезли воспоминания обо всём, что она успела пережить за последний, крайне долгий месяц.

Не найдя в себе сил успокоиться, Татьяна приподнялась, накидывая одеяло на плечи, а затем максимально тихо направилась на балкон, желая вдохнуть совсем не свежего, благодаря их местонахождению, но всё же воздуха.

Жизнь внизу кипела. Казалось, что этот район никогда не утихает. Он всегда шумит, клокочет и существует в какой-то странной, но впечатляющей какофонии. Татьяна грустно улыбнулась. Каждый из звуков, который она могла уловить, был громким и раздражающим. Это напоминало всё то, что происходило на душе. Много волнения, много беспокойства. Всё это смешивалось и образовывало отравляющую смесь, к которой добавлялась ещё и всеми силами подавляемая симпатия к Громову.

– Почему всегда, когда я просыпаюсь, ты занимаешься чем-то странным? – сонно поинтересовался шагнувший на балкон Евгений. Его пшеничные волосы после сна торчали в разные стороны и придавали обычно холодному образу своеобразное очарование и тепло.

Татьяна не сдержала улыбки.

– Прости, – выдохнула она, снова переводя взгляд на Новый Арбат. – Мне не спится.

Евгений облокотился на подоконник, в полумраке внимательно рассматривая красивый профиль партнерши.

– Волнуешься, – констатировал и подошел к Тане со спины, чтобы поправить одеяло на хрупких плечах. – Знаешь, как я успокаивал себя перед первым чемпионатом, когда встал в пару? Я радовался, что я больше не одиночник. Они одни на ледовой площадке, которая кажется просто огромной в такие моменты. Нам с тобой в этом плане повезло больше. Мы не одиноки.

Последняя фраза эхом раздалась в голове Тани. Она почувствовала тепло, исходящее от тела Евгения, и вспомнила их первую встречу, когда казалось, что с Громовым всегда будет холодно.

– Возможно, ты прав, – отстранено ответила она. – Мы не одиноки.

– Пойдём. Ты замерзнешь, а нам это не нужно. Хочешь, я почитаю тебе?

Татьяна развернулась лицом к партнеру, удивленно улыбаясь.