Королева вампиров - Джой У. Хилл

— А ты и правда возбуждаешься от боли, сэр Бродяга.

То, что было вопросом, теперь было высказано как утверждение. Ее зеленые глаза горели, как у хищника при виде жертвы.

— Не всегда, миледи. Только если ее причиняете вы. — Еще крепче сжав ее запястье, он нагнулся к ней. — Бичуя меня, Томас велел мне представлять, что это ваша рука держит кнут. И чтоб я сдох, если пол не становился тверже камней под моими босыми ногами, даже когда чувствовал, как ступни скользят на крови. В ту ночь, когда вы надели мне на член это кольцо, оно жгло как огонь, но все, о чем я мог думать, это как у вас увлажняется лоно, когда вы глядите на мои мучения. Вы могли бы загнать мне в задницу рельс, но я все равно торчал бы как каменный, загипнотизированный вашими твердеющими сосками, вашими раскинутыми, чтобы дразнить меня промокшей киской, ногами. Ни одна женщина со мной такого не вытворяла. Только вы.

Желание накатило на Лиссу, как океанская волна, ударив под дых и расплескав чувства. Дело было не только в запахе его крови, но и в его похоти. Его непокорный вид, дополненный жестом, который предлагал ей все. Он бросал вызов ее главенству, прекрасно понимая, что она его проверяет. Он сам ее проверял.

Джейкоб знал, что сейчас начнется, и мог заранее представить, как это произойдет. Но принудил себя ждать. Лисса взмыла из-за стола. Это было похоже на американские горки, слишком быстро, чтобы уследить. От него ничего не зависело, и через мгновение он оказался прижатым к краю какого-то комода.

Он разжал руку, и пилка издала слабый металлический звук, ударившись об пол. Джейкоб сглотнул и заметил, что Лисса держит его под челюстью, а не поперек горла. Он явно был не первым, кого она распластала на поверхности, как безумный ученый с булавкой — несчастную бабочку. Угол комода впивался ему в поясницу.

— Ты знаешь, что вампиры выделяют что-то вроде феромона, который лишает смертных способности сопротивляться нам? — спросила Лисса. — Те из нас, кто помоложе, поначалу не умеют этим управлять. Когда они гуляют по ночам, то избегают людных мест, и только поэтому не устраивают спектаклей вроде гамельнского крысолова. Я редко этим пользуюсь. Если за столько веков женщина, наделенная внешностью бессмертного вампира, не довела свои способности соблазнять до силы химической реакции, у нее нет права это использовать.

— Я ни в чем вам не отказываю, миледи.

— Ты отказываешь мне в подчинении! — Ее глаза заблестели, голос стих до шепота, щекочущего его член.

Когда они с братом встречали вампиров, то пытались убить раньше, чем те убьют их самих. Они отбрасывали принципы цивилизованного мира, делаясь на сто процентов кровожадными хищниками, какими и были. И хотя Джейкоб вовсе не хотел сделать больно леди Лиссе, он не мог отрицать, что ее внезапная свирепость провоцирует его на драку, и это его бесило. Сжав кулаки, он подавил позыв к сопротивлению. Ему подумалось, что тут, возможно, нужна другая тактика.

Ты должен чувствовать ее нутром. Слова Томаса. Леди Лисса была мастерицей обманывать. От него не будет пользы, если он не научится прорываться сквозь все это и добираться до того, что она на самом деле от него хочет. Но что, если она сама еще не знает, чего хочет и в чем нуждается? В конце концов, она женщина, пусть и вампир.

— Вам нравится то, что я вам сопротивляюсь, — ответил он на ее призывное мурлыканье хриплым рыком. Он мог бы возвести неподчинение в разряд искусства, если оно дает ей такие сотрясающие оргазмы, что она снова и снова приходит за ними. — Вы и сейчас от этого увлажнились. Вы хотите вонзить в меня клыки и проникнуть в мой разум, сделать меня еще больше вашим рабом.

Ох, ну и заноза же он. Лиссе всегда нравилось заставлять сильных мужчин подчиняться ей добровольно. При обычных обстоятельствах это было важно. Потому что каждый вампир убивал время по-разному, но все, у кого было хоть немного мозгов, помнили об опасности застоя. Ужасная, часто психопатическая скука воздействовала на них, чем любые другие факторы. По большому счету, из-за этого не стало и Рекса. Эта мысль напомнила Лиссе, что для нее-то застой, как и многое другое, значения не имеет.

Немного отпустив Джейкоба, Лисса убрала свою руку, но так, чтобы мимоходом провести ему по ключице. У этого мужчины прекрасная плотная кожа. Вкусное тело. Томас обеспечил ей не просто пищу, но настоящую конфетку. Ты плохой, дурной монах. Ты научился от меня такому, чего не должен знать ни один тебе подобный.

Она развернулась и села обратно в кресло, свободно положив руку на стол и вытерев пальцы от крови лежащим там полотенцем. Джейкоб мгновенно приблизился, потирая шею и настороженно разглядывая Лиссу, и снова оседлал табуретку.

— Я питаюсь на своих условиях, — спокойно сказала она. — Я дам тебе вторую метку, только если таково будет мое желание. Если я привяжу тебя к себе и ты мне наскучишь, я скорее убью тебя, чем стану тратить силы на то, чтобы разрушить нашу связь. Поэтому я не буду торопиться.

Улыбка растянула его губы, возбуждая Лиссу еще сильнее. Этот человек не хочет потрудиться даже подавить улыбку. Как же он будет упражняться в сдержанности, чтобы стать слугой? Неважно, что она очарована тем, как изгибаются его губы, как привлекателен его умный рот.

— Благодарю за откровенность, миледи.

Они хранили молчание, пока он заканчивал подпиливать ей ногти, а когда окунул ее руки в ванночку с теплой водой, она ощутила сильный запах ароматических масел, которые он туда добавил.

— Томас рассказал тебе, как долго он был со мной?

— Да. И что он служил бы вам к вашему удовольствию еще два столетия, если бы ваш муж не наказал его за верность вам. — Джейкоб спокойно взглянул на Лиссу. — И за это вы…

Ее рука вынырнула из воды. Пальцы прижались к его губам, прежде чем он сумел закончить фразу.

— Это мы не обсуждаем. Никогда.

Несмотря на резкую команду, она воспользовалась случаем, чтобы провести увлажненным маслом пальцем ему по губам. И, наблюдая, как они приоткрылись от удивления, ощутила, что ее сердце сжалось, — так они были красивы. Он схватился побелевшими пальцами за край стола, и она поняла, что его охватило желание. Лисса тут же ощутила трепет в низу живота. И убрала свою руку.

— Мы с тобой никогда не будем об этом говорить, Джейкоб, — повторила она. — Только если я начну этот разговор первой.

А я не начну, потому что если любой вампир или кто угодно, связанный с моим миром, узнает, что ты знаешь об этом, тебе не жить.

Томас явно был абсолютно уверен в этом человеке. Если бы Лисса не доверяла суждению своего бывшего слуги, она расценивала бы данную ситуацию иначе. Томас всегда мыслил ясно. Раз он доверил Джейкобу вторую ее тайну, значит, считал, что это еще надежнее привяжет к ней новичка. Если тот поступит к ней на службу, ему понадобится вся защита, которую дают три метки, чтобы другой вампир не смог выведать у него то, что он знает о ней.

Со стороны бывшего слуги это был хитроумный ход. Но если она откажется дать Джейкобу вторую метку и отошлет его прочь, он не станет частью ее мира, и риск будет значительно меньше. Ты не подумал об этом, Томас? Ты не знал моей главной тайны, той, что не дает мне возможности дать ему все три метки. Ну и дилемму же ты мне подсунул, друг мой.