Грешник - Юлия Гауф

— Выйди на улицу. Один, — спокойно ответил «муженек».

— Саш, посиди минутку, лады? Я быстро, — подмигнул ей, а она испуганно сжалась. — Сашенька, — поцеловал конфетные губки, — моя красавица, — прикусил, пусть уе*бок полюбуется на припухщие губы моей девочки, — не волнуйся.

— Вы драться будете?

— Не будем. Просто поговорим. На берегу, — встал, не удержался, наклонился и еще раз поцеловал.

Уже не для Ильи, а для себя. Сплелся с ее вкусным язычком, и завелся снова, как малолетка. Мне мало Сашки, дико мало. Разведется, сразу в ЗАГС потащу, все дам ей, лишь бы не пожалела.

Лишь бы только не пожалела, мать ее.

— Я тебя люблю, — прошептала Саша те слова, которые бесконечно можно слушать.

— И я тебя, девочка моя, — подмигнул, зная, как ее подбешивает эта «девочка».

И вышел на улицу.

Я еле удержалась, чтобы за Денисом не кинуться вслед. Какое-то чувство… маятное, муторное. Все у нас быстро завертелось, мы будто не шли по дороге, а бежали.

— Только бы не подрались, — шепчу безостановочно. — Господи, только бы они друг друга не поубивали.

Я всего лишь хочу разойтись по-хорошему!

— Здравствуй, дорогая, — Илья вошел через минуту после ухода Дениса.

Один.

— А где…

— Он несколько занят, — обаятельно улыбнулся муж. — Твой любовник любезно разрешил побеседовать с тобой наедине, милая.

Неправда.

Дениса само существование Ильи раздражает, и наедине он бы нас не оставил!

— Сиди, — все также тихо, но с угрозой прорычал Илья. — Не рыпайся, Саша. Ты вообще в курсе, к кому ушла? В курсе, кто он такой?

— Мне все равно. И большой вопрос, кто виноват в той истории — он или ты, — сбросила его руку, а сама изворачиваюсь, в окно пытаюсь подглядеть, где Денис. — Где он? Что ты с ним…

— Срать на ту историю, и на то, что тебе твой Денис наплел.

— Я хочу развод! — вспыхнула я, и снова попыталась встать.

Что-то происходит. Что-то нехорошее происходит именно сейчас, а я не могу этому помешать. Сама Дениса отпустила, не остановила. А если он лежит там раненный, если его Илья избил? Но Дэн ведь сильный, я сама видела, как он боксирует, как на турнике работает, а Илья — мастер беговой дорожки в спортзале, да и то, фиговый мастер.

— Ты его не получишь. Мое предложение жить по-старому в силе, — Илья снова резко давит на мои плечи, и я чуть не сажусь мимо стула. — Саша, не выводи из себя, я всегда был с тобой добр. Вот, взгляни.

Отталкиваю его телефон от себя, но Илья настырно пододвигает его ко мне. А у меня душа не на месте. Я почему-то не хочу смотреть в его телефон. Там нечто дурное, нечто неправильное.

Нечто, что разрушит мою жизнь.

— Саша! Посмотришь, и я скажу, где твой Денис, — с раздражением гаркнул Илья.

И я сдалась.

Опустила глаза на телефон Ильи. А там… видео. И не то, где он и Наденька долбятся на смятых простынях, а другое.

Нехорошее видео, которое нельзя было видеть.

Там Денис.

Камера дрожала, пока это снимали. Но я разглядела все! Каждый, мать его, кадр этого снафф-видео.

— Он — убийца, — тихо сказал Илья.

Он и правда убийца.

На видео кадры жестокой расправы. И это не монтаж, я каждый сантиметр тела Дениса успела изучить, расцеловать, огладить все татуировки и шрамы. И узнать смысл каждой. В том числе и татуировки с названием песни Зепеллин.

Когда плотина рухнет…

Это значит, что у Дениса нет дома. И не осталось смысла.

Он вышел из тюрьмы, и начал убивать, Боже ты мой! Как же так?

— Нет, это бред, — пытаюсь оттолкнуть телефон, но Илья не позволяет.

— Смотри, милая. Наслаждайся. Помнится, ты жаловалась, что мы в кино не ходим, так любуйся, — и снова раздражающий меня спокойный тон.

А у меня сердце на разрыв. Кровь клокочет, вскипает, и тут же в лед превращается. Я живу, и я умираю. Мне просто страшно на это смотреть.

Но я смотрю

Лесополоса.

Какие-то мужчины, деревья. Слышу маты, звуки драки.

И Денис со стволом. Он поднимает его, и стреляет в мужчину. Рука не дрожит, даже камера в этот момент не дрожит, только мои проклятые руки.

Выстрел в голову, и камера безжалостно увеличивает эту картину. Мужчина мертв, а Денис оборачивается. Но смотрит не в камеру. И лицо его абсолютно спокойно, он лишь скривился.

Он спокоен, Илья тоже, а я плачу. Беззвучно, ведь если хоть звук издам — истерику не остановить.

— Понравилось? — телефон исчезает, а Илья берет меня за руки.

Которые я выдираю из его нелюбимых мной рук.

— Откуда? Что это такое?

— Это убийство, милая, — жестко улыбнулся Илья. — И варианта у тебя всего два: либо мы идем с этим видео в полицию, и твоего любовника сажают надолго. Ты можешь подать на развод, разумеется. Либо твой Денис живет спокойно, мы не идем в полицию, но мы идем домой. И живем, как жили. А Денис прекращает быть твоим. Я слов на ветер не бросаю, верность гарантирую. Но и мне нужна твоя верность, кошечка моя. А развод не нужен, меня депутатское кресло ждет. Твое решение?

Почему так жарко? Почему так невыносимо жарко и душно? Почему перед глазами эти черные точки?

Почему все так, а не иначе?!

— Откуда у тебя это видео? — прохрипела я.

— Твое решение, Саша, я жду

— Откуда. Это. Видео, — меня тошнит от волнения, от адского ужаса, в который за несколько минут я окунулась. — Ответь!

— Я всего лишь нанял человека, который проследил за твоим любовником. Хотел узнать, в чьи руки ты перешла. Узнал, — пожал плечами Илья. — Решил, что такому не отдам. Вообще никому не отдам, Саша. Сашенька, — скривился муж, передразнивая Дениса, а я дернулась как от пощечины, — что скажешь? Мы разводимся, и любовничек гниет за решеткой, или мы просто едем домой?