Злопамятный. Невесты поневоле - Злата Романова

Ноа позволил ей увидеть свои глаза, в которых на миг отразилась его истинная сущность, и миссис Хант отшатнулась. На лице женщины отразился страх.

- Кто Вы? — прошептала она.

- Фитцджеральд. Позвоните своему мужу и позовите его сюда, миссис Хант. Нам нужно поговорить.

Мистер Хант приехал в течение получаса. Разговор вышел долгим, но продуктивным. Ноа остался доволен.

* * *

Случилось невероятное. То, чего они боялись всю жизнь, должно было вот-вот свершиться. В свете изменившихся обстоятельств, Ноа пришлось принять много срочных мер и изменить свое решение относительно Амелии. Он решил уведомить Кьяру о своих планах вечером перед ее отъездом. В тот же день внезапно вернулась его мать и они ужинали втроем.

- Кьяра, зайди в мой кабинет перед сном, — сказал он, прежде чем встать из-за стола. — Мне есть, что тебе сказать перед отъездом.

Леди Хелен кинула на него неодобрительный взгляд, но промолчала. Ноа знал, что она не в восторге от его решения отослать жену.

Кьяра утвердительно кивнула и ровно через час была у него.

- Как прошел день с Амелией? — спросил он после того, как она присела.

- Неплохо. Думаю, постепенно все наладится. Я почти убедила ее смириться с тем, что придется все-таки рожать.

- Хорошо, — кивнул Ноа. — Думаю, будет лучше, если Амелия поедет с тобой в Дорсет и останется там до родов. Я сказал ей, что устрою ребенка в хорошую семью, но на самом деле, собираюсь вырастить его как нашего с тобой. И когда я говорил тебе о своем будущем наследнике, я имел в виду его.

Кьяра была шокирована.

- Я не понимаю, — сказала она. — Зачем тебе это?

- Затем, что этот ребенок — Фитцджеральд. Один из последних. Я не могу просто так разбрасываться своими наследниками. Род превыше всего. И я не хочу никаких вопросов, Кьяра. Просто ставлю тебя в известность. Ни одна живая душа не должна узнать, что это не наш ребенок. Ты поняла меня?

- Да. Я поняла, Ноа. Но как же Амелия? Она в курсе?

- Можешь сказать ей, но больше никому. Она тоже должна держать язык за зубами. Стоит ли говорить, что иначе вы обе пожалеете?

Кьяра посмотрела на него, как на грязь под своими ногами. Ноа едва сдержал свой гнев. Наглая девчонка!

- Не стоит, Ноа, — ответила она. — Мы будем молчать.

- В таком случае, позвони сестре и предупреди, чтобы собиралась. Завтра утром вы уезжаете.

Кьяра встала и вышла. Это была их последняя встреча. Ноа не пошел к ней в ту ночь, едва сдерживая себя от желания лишь еще один раз прикоснуться к ней. И на следующее утро он не стал с ней прощаться, рано уехав в офис после бессонной ночи. Это было к лучшему.

Ноа работал в своем кабинете, когда раздался стук в дверь. Он на секунду замер, предвкушая момент, когда увидит ее, но потом вспомнил, что Кьяра уехала этим утром. Недоуменно нахмурившись, ведь никто не смел беспокоить его, когда он в своем кабинете, Ноа встал и открыл дверь, за которой оказалась его мать.

- Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она твердо. — Сейчас.

Ноа отступил, пропуская ее внутрь. Леди Хелен присела и сложила руки на коленях, выпрямив спину. Он никогда не видел, чтобы она сидела как-либо иначе. Его мать в любых обстоятельствах оставалась истинной леди.

- Это будет односторонний разговор, Ноа, — сказала она, дождавшись, пока он сядет напротив. — Я не жду от тебя ответов, потому что вопросов не будет. Прошу лишь проявить ко мне уважение и выслушать до конца, не перебивая.

Ноа кивнул. Он чувствовал, что этот разговор не предвещал ничего хорошего.

- Когда-то я любила твоего отца, Ноа. Это была слепая любовь, любовь наивной девочки, которая считала, что если будет терпеливой, то Бог вознаградит ее и подарит желаемое. Ты знаешь, как Фитцджеральды строят отношения со своими супругами. Безразличие твоего отца, наказания, измены — все это я прощала, оправдывая его так или иначе, пока, наконец, он не сделал то, что сорвало шоры с моих глаз. Знаю, ты считаешь, что твой отец всегда и во всем был прав, ведь именно он воспитал тебя так, чтобы привить мировоззрение Фитцджеральдов, их чертовы нерушимые правила и традиции, но ты никогда не задумывался, что он мог ошибаться?

Ноа не хотел это слушать, но остановить ее, значит отказать ей в единственной просьбе — уважении.

- Нет ничего правильного в том, чтобы относиться к женщинам, как к неодушевленным предметам, Ноа. Как и в том, чтобы отнимать ребенка у матери, подарив ей лишь первый год его жизни. В тот день, когда он отнял тебя у меня, что-то во мне умерло навсегда. Не только любовь, которую я испытывала к нему, но и частичка меня самой. В тот день, в первый и последний раз в своей жизни, я забыла о гордости и, ползая на коленях, умоляла твоего отца, но ему было все равно. Его не трогала ни моя боль, ни твоя.

Что правильного в том, чтобы ломать своего ребенка, Ноа? Я читала кодекс Фитцджеральдов. Он ведь следовал ему, не так ли? Заставлял тебя проходить через трансформацию каждую неделю с пяти лет. В день перед твоим пятилетием я пыталась сбежать вместе с тобой. Твой отец тогда чуть не забил меня до смерти, но знаешь, о чем я думала, истекая кровью на полу этой самой комнаты? О том, что завтра тебе будет намного хуже. И так будет продолжаться всю твою жизнь, каждую неделю, пока он не умрет или пока ты не станешь таким же бесчувственным монстром. В тот день я потеряла двух своих детей. Ни я, ни твой отец, еще не знали о беременности, но после всего произошедшего, у меня случился выкидыш, и, вместо горя испытала лишь облегчение. Я радовалась смерти твоего брата, ведь это наверняка был бы мальчик, потому что это освобождало его от жизни в семье Фитцджеральдов — сумасшедших фанатиков…

Ее голос сорвался и она глубоко вздохнула, прежде чем посмотреть ему в глаза.

- Что вы защищаете, Ноа? От кого? Последние шестьсот лет не было ни одного потомка Дуйсех, который мог бы как-либо угрожать нашему виду. Я сомневаюсь, что они вообще еще существуют. А даже если и так, то им все равно. Фитцджеральды столетиями готовятся к войне, которой никогда не будет. Защищают то, что в защите не нуждается. Во имя чего вы теряете все человеческое, что есть в вас, Ноа? Почему обрекаете себя на вечные страдания, без проблеска чего-либо хорошего? После смерти твоего отца, мне передали последнее письмо от него. Знаешь, что в нем было? Всего два предложения:

«Я любил тебя. Прости.»

Я не то, чтобы не поверила ему. Просто мне было уже все равно. Ни сожаления, ни горя, я не испытала ничего, потому что твой отец сам загубил нашу жизнь во имя какой-то несуществующей миссии и я ненавидела его за это. Но тебя… Тебя я люблю, Ноа. И я больше не могу быть сторонним наблюдателем. Я знаю, что ничего не значу для тебя. Что я практически незнакомка, которой никогда не было рядом. Тем не менее, я прошу тебя всего лишь об одном одолжении. Не становись таким, как твой отец! Никогда не поздно что-то изменить в своей жизни. Просто подумай. Если ты можешь быть счастливым, то почему бы хоть раз не проявить эгоизм и не подумать о себе самом в первую очередь? Я знаю, что ты не можешь полностью измениться и поменять свои взгляды, но ты мог бы попытаться. Когда ты женился, я увидела в тебе то, чего не было в твоем отце, что ты унаследовал от меня — способность чувствовать, и, это дало мне надежду. Я ясно вижу чувства, которые ты скрываешь, возможно, даже от самого себя, когда смотришь на Кьяру. Не отпускай ее, Ноа! Если она может хоть на миг подарить тебе счастье, то держись за нее. Не отталкивай. Не важно, подходит она тебе или нет. Главное, что она меняет тебя. Это все, что я хотела сказать.