Семь-три. Оператор - Валентина Седлова

Но тут раздался очередной звонок, и Кристина, не успев в полной мере порадоваться тому, что предотвратила сегодня одно возможное самоубийство, вновь забарабанила по клавиатуре, готовя вызов скорой помощи для престарелого человека, упавшего с кровати, которого не может поднять обратно сидящая с ним внучка.

* * *

Как и следовало ожидать, утром девчонки больше всего напоминали весенних мух, едва пришедших в себя после зимнего небытия, вялых и тормозных. Хотя и та, и другая воспользовались своим правом на трехчасовой сон, но какой же это отдых! Тебе кажется, что ты только-только прислонился щекой к подушке, как кто-то немилосердно трясет тебя, поднимает с раскладушки и отправляет обратно на пост. Ты смотришь на время и понимаешь, что три часа пролетели, как одно мгновение. Единственное, что осталось, стиснув зубы, держаться до последнего. Откуда у нее в такие минуты берутся силы, Кристина не знала. Ей представлялось, что где-то внутри находится аккумулятор душевной энергии, за счет которого она справляется со своей работой. Но все чаще и чаще она стала задумываться о том, что у любого аккумулятора есть свой ресурс. И когда-нибудь он израсходуется. Что тогда? В том, что эта работа на износ, Кристина отдавала себе полный отчет. Как и в том, что если бы надо было снова выбирать, куда пойти работать, она, зная, что ее ждет, вряд ли выбрала бы Спасение. Все же это не ее стезя. Она не медик, не спасатель. Временами здесь бывает очень трудно. И если бы не девчонки, ставшие ей одной большой семьей, еще не ясно, продержалась бы она в Спасении так долго, или нет.

Такие мысли посещали ее в последнее время постоянно. И с наибольшей силой они назойливо крутились в мозгу именно тогда, когда она с другими девчонками сдавала свои посты четвертой смене и ползла в сторону дома. Кристине все сложнее было спорить с собственными доводами, убеждающими в том, что у нее иное призвание, нежели безусловно полезная, но столь утомительная профессия оператора. А как сказал один остряк, плюрализм в одной голове — это уже шизофрения. И пополнять собой ряды шизофреников Кристине не хотелось, хоть убей. Как и делать хоть что-нибудь, чтобы изменить эту ситуацию.

Сегодня за ними заехал и Лесничий, и Ликвидатор. В ожидании появления своих лапушек они курили сигарету за сигаретой, попутно обмениваясь полученными сведениями, и горячо спорили. Олег настаивал на том, что с Фредди надо кончать сегодня же, а Иван упорно твердил, что пока у них нет нормального плана, соваться туда с разборками форменное мальчишество, ни к чему нормальному не приводящее. В итоге сошлись на том, что ближе к вечеру встретятся и поедут к Фредди для финальной разведки, чтобы окончательно убедиться, что вычислили именно того, кого надо, и больше никаких досадных накладок не будет. Ликвидатору явно хотелось большего, но пойти против авторитета Лесничего он не мог. Так и расстались, подспудно недовольные друг другом.

По дороге домой Иван в общих чертах рассказал Кристине, до чего они с Олежкой дошли в своих изысканиях. Когда она узнала, что сегодня вечером они вновь собираются поехать к Фредди, то не удержавшись, попросила, чтобы Иван взял ее с собой. И не слишком удивилась, услышав решительное «нет». Иван не хотел рисковать. И не мог понять, насколько сильно ее желание увидеть лицо своего врага. Кристина подозревала, что Фредди они с Ликвидатором завалят именно сегодня, хотя Лесничий не был в этом уверен, и боялась, что так и не узнает, кто же до полусмерти напугал ее и Ленку.

Кристина прекрасно знала, что спорить с мужчиной, когда он уперся и ни в какую не хочет уступать, дело гиблое. Поэтому не стала возражать против того, что останется сегодня дома. Она уже решила, что все равно сделает по-своему. Пусть потом ей придется выслушать нагоняй от Ивана, это уже дело десятое. Где приблизительно находится дом Фредди, она себе в общих чертах уже представляла из рассказов своего друга, а раз Ликвидатор говорит, что машину Фредди ставит около дома, то они с Ленкой однозначно его найдут. По машине. Просто побродят по улицам от силы минут пятнадцать, и все. Лесничий даже не подозревает, как много ей уже известно. Он-то думает, что надежно скрывает от нее точную информацию о месте нахождения радиохулигана, но иногда проговаривается. А Кристина умеет слушать. И сопоставлять обрывки в единое целое. Дом старый, но многоэтажный. Рядом трамвайные пути. Напротив магазин детской игрушки. Кусок карты, который Иван множил для своих друзей, она уже изучила вдоль и поперек. Наличие поблизости столь весомых примет, как трамваи и магазин, сужали круг поиска до предела, до двух-трех зданий. На работе она уже посмотрела на компьютере этот кусок местности, и могла даже назвать номера домов, где вероятнее всего засел обидчик. Вот так, знай наших. Не все вам, Иван Антонович, Пинкертона из себя изображать.

Приехав домой, они, наскоро попив чаю, рухнули в постель. Иван заснул сразу же, а Кристине сон почему-то не шел. Бывало с ней такое: чем больше усталость, тем труднее становилось расслабиться и предаться неге отдыха. Пришлось считать слонов, потом баранов. Когда учет животных надоел, Кристина переключила внимание на Ивана. Вот лежит и слегка всхрапывает мужчина. Ее мужчина. Человек, с которым она уже больше недели делит себя и свое жизненное пространство. И ей это нравится. Хотя происходит что-то странное. Временами хочется вернуться в свое одиночество и отдохнуть ото всех, даже от него. Не общаться, не думать, не делать. А иногда, напротив, кажется, что он уделяет ей слишком мало внимания. Она же королева! Она хочет, чтобы мысли подданных были всецело заняты ее персоной. Но Иван не из таких. Он не видит себя на вторых ролях. Завоевав Кристину, он словно расслабился. Решил, что так будет всегда. И Кристине это не нравится. Она не видит в его глазах того восторга, как при первых встречах. Он уже считает ее всецело своей, и даже не спрашивает, что она, Кристина, думает по этому поводу. Если она оказалась в его постели, это еще не означает, что Иван завоевал ее окончательно и бесповоротно, даже если он сам так считает.

Настроение было хуже некуда. Истерик у Кристины по жизни не случалось, но сейчас, по своим внутренним ощущениям, она была к ней близка. И ведь надо же, пока не стала раздумывать о своих взаимоотношениях с Иваном, все было в порядке. Получается, что она сама себя завела. Вот ведь дела! Если бы какая-нибудь подруга рассказала о себе что-то подобное, Кристина бы в два счета доказала бы той, что она фигней мается и ищет, как испортить себе жизнь в то время, как у нее все прекрасно и лучше быть не может. Лицемерие. А все потому, что чужие проблемы для тебя всегда остаются чуждыми и непонятными, ты не пропускаешь их через себя. И ты не знаешь, откуда в тебе берутся такие чувства, которые со стороны кажутся иррациональными и глупыми. Вот с чего она сейчас на него взъелась? Только потому, что Иван, заботясь о ней, не желает и слушать о том, чтобы сегодня вечером она поехала вместе с ним охотиться на Фредди?

От размышлений шла кругом голова. Казалось, что все мысли спутались в один тугой комок, и совершенно немыслимо их сейчас рассортировать, отделить существенное от второстепенного и перестать психовать непонятно из-за чего.

Кристина так и не заметила, как задремала, даже и во сне пытаясь решить проблемы, которые сама же себе отыскала. Как и следовало ожидать, в результате спала она плохо, беспокойно ворочалась с бока на бок, а когда пришла пора вставать и обедать, чувствовала себя так, словно по ней пробежало стадо мамонтов. Чтобы хоть как-то придти в себя, пришлось на пару с Иваном осушить кофейник черного свежезаваренного кофе, а вместо конфет погонять по рту ароматную витаминку. Не сказать, чтобы сильно помогло, но все же.