Человек без башни - Кондратий Жмуриков

Все, кроме Громилы поспешили занять свои места. Только он один, как приклеенный, стоял на берегу.

– Ну? – грозно произнесла девушка. – Тебе особое приглашение нужно? Тебя ждем.

– Я это… – сглотнув слюну, пробурчал Громила. – Я не могу. У меня морская болезнь, и я плавать не умею. У меня – аквафобия.

– Не боись, придурок, – загоготал Чебурек, пытаясь успокоить товарища. – Не «Титаник», не потонем.

Громила побледнел еще больше и, умоляюще сложив руки на груди, обратился к Мальвине:

– Мальвиночка, можно я вас здесь подожду?

– Я те подожду, я те подожду! – рявкнула девушка, вытаскивая маленький черненький пистолет. – Живо садись, ты же клялся, что плавать умеешь.

– Я думал в бассейн записаться… – плачущим голосом лепетал что-то в свое оправдание Громила, забираясь под дулом пистолета в качающуюся лодку. Совершенно белый, с расширенными от ужаса глазами он вжался в сиденье.

Мальвина с раздражением взглянула на него, из него гребец, как из какашки пуля. Она молча отдала весло Бенедиктову, и путешественники тронулись в путь. Лодка, конечно, была не моторной, но на воде держалась прилично. Река была не очень бурной, зато она кишела огромным количеством живности.

Вдоль обеих берегов реки непроницаемой стеной выстроился лес. Из густой листвы вылетали попугаи и еще какие-то разноцветные птицы, названия которых не знал даже Громила. А, может, и знал, только от страха успел позабыть. Пару раз с берега в воду плюхались здоровенные аллигаторы, но они совершенно не обращали внимания на плывущую лодку.

Плыли молча, мерное покачивание лодки почти усыпило Мальвину, когда раздался дикий вопль Чебурека:

– А-а-а! Мама, динозавр!.. – просипел, указывая пальцем на глинистый берег, Чебурек.

На берегу и вправду лежало нечто лоснящееся, сине-зеленое с холодными змеиными глазками, напоминающее доисторического ящера. Размером с хорошего крокодила, с высоким гребнем вдоль спины и здоровым горловым мешком. Чудовище, недовольное шумом, пустилось бежать. Бежала она довольно быстро, ставя одну лапу за другой и почему-то напомнила Мальвине, бегущую собаку. Она со всего размаху бросилась вводу и исчезла.

– Придурок, это игуана, ящерица, – как всегда проявил свои познания Громила, который, вероятно, уже немного пришел в себя.

Чебурек обиженно засопел, ему стало неловко за проявленную трусость. Они плыли по реке, встречая множество неприятных гадов и забавных зверюг. Громила, поначалу дрожащий и скулящий, теперь с интересом разглядывал берега реки, комментируя увиденное.

Однажды, перед самым носом лодки показалась треугольная голова и здоровенный извивающийся отрезок тела – довольно мерзкое зрелище. Канат с глазами намотался на весло Чебурека, который от неожиданности чуть не выпустил весло из рук. Пришлось Мальвине прострелить башку этой уродине.

– Анаконда, – авторитетно заявил Громила, наблюдая за тем, как безжизненную веревку уносит река.

Напялив на себя два спасательных жилета, свой и Чебурека (тому жилет не подходил по росту, болтался где-то в районе подмышек, на манер топика), присев на спасательный круг и держась двумя руками за борт лодки, он чувствовал себя уверенно. К нему вернулся тон интеллектуального превосходства, который появлялся у него при общении с Чебуреком.

Посоле нескольких часов, проведенных в сидячем положении, на реке, «охотники» за Тюфяковым почувствовали усталость, захотелось размять ноги, походить по твердой земле. Ядвига взглянула на часы, приближалось время выхода в эфир. Черепушка ждать не любит, опоздаешь на три минуты, устроит головоломку. И хотя докладывать было собственно нечего, Мальвина приказала пришвартоваться у ближайшего подходящего местечка, таковое отыскалось не сразу.

Чебурек примотал лодку к ближайшей пальмочке и вытащил на берег рюкзак с провизией. Они уже выбились из графика, который наметили в Ферске. Еды оставалось всего-ничего, необходимо было переходит на режим жесткой экономии или на подножный корм.

Раздатчицей пищи, кормящей рукой маленького отряда была Мальвина. Девушка разделила еду на крохотные порции и раздала.

– И это все? – возмутился Бенедиктов, разглядывая две галеты и кусочек сыра, сиротливо лежащих на ладони девушки.

– Все, – спокойно ответила Мальвина.

– Это черт знает что! Вы меня уже достали. Сначала с самолета выкинули, потом грести заставили… Сплю как собака на земле, с насекомыми… Теперь жрать не даете. Я требую…

Чебурек, несмотря на свою глистоподобную, тощую конституцию, обладал изрядным аппетитом и прожорливостью голодного удава, он уже заглотнул свой обед, и с тоской посматривал на паек Бенедиктова.

– Мальвиночка, если он не хочет, я могу съесть, чего добро будет пропадать? – подобострастным голосом произнес Чебурек, осторожно приближаясь к девушке.

Мальвина отпихнула его ногой и обратилась к Аскольду:

– Вы бы любезный, Аскольд Варлаамович, пасть бы захлопнули, вас, между прочим, в список довольствия никто не включал. На вас, драгоценнейший мой, пайка не рассчитана. Так что, будьте любезны, жрать, что дают, и захлопните пасть!

Аскольд, сообразивший, что перегнул палку и запросто может остаться без еды, взял причитающуюся ему порцию и с нарочитой медлительностью, с супердостоинством прожевал галеры и сыр.

После перекуса все занялись своими делами. Бенедиктов – разглядыванием маячка, Громила – легким послеобеденным сном, Чебурек – изучением окрестностей на предмет того, чего бы пожрать. Этим он занимался каждую свободную минуту на любом привале, при любом удобном случае.

Мальвина предпочла вести переговоры с хозяином без посторонних ушей, она передала все собранную информацию, получила нагоняй за то, что столько времени потрачено даром, и получила любопытные сведения.

Сведения касались местного населения острова. Таковое, оказывается, существовало. Как уж Черепушка добыл эти сведения, Мальвина не знала, «меньше знаешь – дольше живешь, крепче спишь». Выходило, что Тюфяков где-то в районе поселка этих местных жителей. В том районе существовал лет сто назад поселок для бывших каторжан, сосланных на остров. Жили они там своей колонией, занимались хозяйством, добывали что пошлет море и тропики. Потомки этих каторжан давно переселились на большую землю, но вот лет десять назад в том месте засекли какую-то активность. То ли контрабандисты облюбовали себе местечко, то ли хиппи какие-то, никто толком ничего не знал. Жители поселка к себе никого не пускали, у местных правительств руки до них не доходили. Вот и вся информация.

Пока Мальвина общалась с «большой землей», Чебурек, которого все еще мучило чувство голода, продолжал искать что-нибудь съедобное. Природная бестолковость Чебурека, отсутствие элементарных знаний о фауне и флоре, привели к тому, что он потянул в рот первое же растение, попавшееся ему в руки.

На небольшом прямоугольнике рядами, как на опытном пришкольном участке, росли одинаковые деревца. Это были низкорослое деревца, с вяжущими листьями. Чебурек решил попробовать каковы они на вкус, сорвал пару листьев и запихал в рот. Любой нормальный человек тотчас выплюнул бы эту гадость, но Чебурек никогда не относился к разряду нормальных людей. Вместо того, чтобы выплюнуть один листок, Чебурек запихал в рот с десяток. Горьковатый сок растений оказал на него необычайное действие, ему стало весело легко, чувство голода моментально исчезло. Захотелось петь, как птица, скакать, как козленок, и любить все человечество, как мать Тереза.