Два Сэма: Истории о призраках - Глен Хиршберг

Когда мы достигли места, где коридор заворачивал, сияние усилилось, став ярким рассеянным светом, излучавшимся из другого прохода, в десяти ярдах впереди. Не говоря ни слова, мы свернули туда и осторожно двинулись дальше. Пол под ногами снова стал твердым. Порывы сквозняка ослабели, а потом вовсе утихли. Но теперь были другие звуки: шорох, доносившийся из дальнего конца зала, и что-то вроде капанья и хлюпанья, шедших ниоткуда. Будь ночь теплее, я решил бы, что на крыше тает снег. Однако из комнаты, куда вел проход, никаких звуков не доносилось. Мы подошли к ней плечо к плечу, вместе свернули в нее, и Трис ойкнула, захихикала и остановилась. Я тоже не сразу отреагировал, потому что композиция была тщательно сконструирована с упором на реалистичность, а не на омерзительность.

На потолке в центре комнаты, как раз в том месте, где должна быть лампа, сиял в неясно откуда исходящем зеленоватом свете блестящий металлический крюк. На этом крюке неподвижно висел пухлый, бледный мальчик лет, должно быть, восьми. Петля на его шее, прямо над воротничком тонкого спортивного джемпера с эмблемой «Миннесота твинз», прорезала кожу, вонзившись в мышцы и вены, красневшие между прядей веревки. Его язык не был вспухшим и не посинел. Он просто свисал из края рта, как-то особенно по-детски, точно незаправленный край рубашки. Босые ноги мальчика были самое меньшее в полуярде от пола.

Красная бархатная веревка преградила путь Трис и мне, не позволяя войти в комнату. Но мы немного постояли там, ожидая, что ребенок сморгнет, крикнет: «У-у-у!..» — и рванется вперед, как это принято в «домах с привидениями». Но он этого не сделал. Он просто висел. Вернувшись в коридор, я услышал звук шагов. Обернулся и увидел, как из тени отделилась громадная фигура, напоминавшая человеческую, и шагнула к нам.

— Думаю, пора идти, — сказал я.

— Профессор Эр? — переспросила Трис.

Впервые за время нашего общения ее голос звучал как у девочки-подростка.

— Давай просто пойдем дальше. — Я не уверен, кто из нас взял другого за руку. — Только вообрази себе истории, которые мы станем рассказывать в понедельник.

— В понедельник? — переспросила Трис. — Черт! Да я обзвоню всех, кого хоть раз видела, как только попаду домой.

Через двадцать шагов коридор разветвлялся. Справа мы увидели еще одну полоску света, мерцающего и желтого, на этот раз у самого пола, потому туда мы и пошли. Скоро мы поняли, что приближаемся к почти полностью притворенной деревянной двери. Меньше всего люблю такие двери. По крайней мере, когда дверь полностью закрыта, можно предположить, что из-за нее тебе навстречу никто не появится. Я снова услышал звук шагов, оглянулся и увидел, как тень достигла развилки в коридоре и повернула в нашем направлении. Кто бы это ни был, он двигался лишь немного медленнее, чем мы. Но он приближался. Мы были в нескольких футах от двери, когда послышалось сопение. Всего лишь на одну секунду, только потому, что мы не слышали вокруг ни звука с тех пор, как вошли, оно заставило меня замереть. Потом я улыбнулся. Сопение было совершенно человеческое. Как будто человек изображал обезьяну.

— Ух-ух,— раздавалось оно,— ух-ух, ух-ух...

Я хотел было что-то сказать Трис и тут заметил, что в черной тени у двери стоит ребенок в пижаме. Едва я заметил его, он шагнул вперед. Он был немного старше мальчика, висевшего на крюке. Длинные волосы лежали на его плечах черной волнистой массой, и казалось, что у него на голове извиваются змеи. Это мог быть парик. Пижама была желтой и мешковато висела.

— Берегитесь гориллы, — сказал он, толкнул дверь, растворив ее несколько шире, и шагнул обратно в тень; его движения были точно выверенными и механическими, как у роботов, изображавших пиратов в Диснейленде.

— Я боюсь горилл, — сказала Трис.

— Небось потому, что никогда не доводилось поболтать с ними по душам, а? — спросил я, и она пихнула меня локтем под ребра.

Прикосновение материи пальто к моей коже напомнило мне, что я замерз. Очевидно, этот дом не отапливался.

Едва мы подошли к двери, я увидел за ней клетку и ощутил приступ растерянности. Вделанная в стену клетка была освещена двумя факелами. В клетке, издавая ухающие звуки, находился высокий субъект в потертом, совершенно обычном карнавальном костюме гориллы.

— Ладно, — сказал я и двинулся вперед, закрыв дверь.

Парень в костюме гориллы бросился на прутья своей клетки, протянул к нам руку и засопел. Я глянул ему прямо в глаза, потянул за собой Трис и ускорил шаг. Когда вторая горилла выпрыгнула на нас из темноты, я с криком подскочил и выдал хорошего спринта. Трис завизжала. Мы оба обернулись, остановились и рассмеялись.

Вторая горилла стояла в проходе, ссутулившаяся, громадная и пыхтящая. Она не произносила «ух-ух». Ее шкура не казалась такой уж карнавальной, по большому счету она выглядела нездорово, провисая складками на том, кто мог быть под ней, точно черные высушенные бинты мумии.

— Классическая ошибка, — выпалил я, — этот парень просто сидел там на стене, и мы увидели бы его, если бы только взглянули туда, ясно? Но они сосредоточили наше внимание на том, который в клетке.

— Профессор, вы опять.

— Потому что меня это дьявольски испугало, Трис.

— Я заметила.

Дверь скрипнула. Кто-то еще хотел пройти сюда. Уж не та ли тень из коридора?

— Пойдемте скорее, — сказала Трис, дернув меня вперед, и мы двинулись дальше.

Я начал удивляться, как огромен этот дом. Он не выглядел длиннее сорока шагов в длину в любом направлении, если смотреть снаружи. Тем не менее мы прошли почти сотню, прежде чем достигли лестничной клетки.

Архитекторы этого аттракциона тщательно продумали расположение единственного факела, чье пламя лизало стену на уровне глаз, дабы зародить в проходящих опасение, что здесь они и закончат свою жизнь. Возможно, этот павильон находился вне юрисдикции Кларкстона с его невероятно строгими требованиями противопожарной безопасности для всех подобного рода заведений.

— Мы правильно идем? — спросила Трис.

Я подумал о том же.

— Единственный способ проверить, так ли это, — подождать и убедиться, что тень продолжает идти за нами.

— Нет, ждать не будем.

Ступеньки были бетонные, впереди виднелся этаж или по меньшей мере площадка, и лестничная шахта уходила в абсолютный мрак. Я остановился, прислушиваясь, прошипел Трис, чтобы она тоже остановилась. Во второй раз, и теперь гораздо более явно, я слышал звуки падающих капель и сырое шлепанье. Звуки раздавались где-то впереди.

— Может, мы действительно идем не туда, — проговорил я.

— Сомневаюсь, — пробормотала Трис, подняв глаза и глядя поверх моей головы.

Я повернулся и увидел тень, выросшую в дверном проеме. Нечто было одето в черную сутану с капюшоном, и оно было огромным. Шести с половиной футов ростом самое меньшее. Лица я не видел. Но в руках у него был судейский председательский молоток.