Баллантайн - Уилбур Смит

что слова застряли в горле. Кодрингтон принял его кашель за поощрение.

— Этот человек, Сент-Джон, один из самых печально знаменитых работорговцев современности. Его имя на побережье стало легендой. Говорят, за один год он перевез через океан более трех тысяч рабов. Нельзя упускать такую прекрасную возможность.

Наконец адмирал обрел дар речи:

— В среду я ужинал у губернатора. Мистер Сент-Джон присутствовал там в качестве личного гостя Его Превосходительства. Я считаю мистера Сент-Джона джентльменом и знаю, что в своей стране этот человек весьма состоятелен и пользуется большим влиянием. — В его ровном голосе не было ни следа эмоций. Такое самообладание удивило его самого.

— Он работорговец, — раздался голос Робин Баллантайн.

Она сидела у окна адмиральского кабинета и впервые заговорила. Мужчины почти забыли о ее существовании и теперь обернулись к ней.

— Я спускалась в основной трюм «Гурона» и видела, что корабль полностью подготовлен для перевозки рабов, — сказала Робин сдавленным голосом.

Кемп почувствовал, что к горлу подступает кислый комок. Адмирал не мог понять, почему при первой встрече посчитал эту женщину очаровательной. Ему нравились молодые женщины, он лично приказал секретарю послать приглашение брату и сестре Баллантайн, но теперь об этом сожалел. Кемп осознал, что качество, которое он принимал за силу духа, было на самом деле непокорностью прирожденного бедокура и что она совсем не хорошенькая, а, напротив, весьма ординарная особа, что у нее большой нос и тяжелые челюсти. Адмирал находил в ней освежающую непохожесть на юных дам колонии с их жеманным хихиканьем, а теперь понял, что его симпатия оказалась преждевременной. Он спрашивал себя, не приказать ли секретарю отозвать приглашение.

— Я считаю, адмирал Кемп, что вы обязаны послать на борт «Гурона» досмотровую команду, — продолжала Робин.

Кемп откинулся назад в большом кресле и тяжело дышал, широко раскрыв рот. Прошел не один год с тех пор, как кто-то осмелился указывать ему, адмиралу военно-морского флота, на его обязанности. Он с трудом держал себя в руках.

Командующий яростно уставился на юную даму. Не почудилась ли ему некая язвительность в ее голосе? Мисс Баллантайн была на «Гуроне» пассажиркой. Она сошла с корабля, как только достигла Столовой бухты. Несомненно, эта женщина «из шустрых», а капитан Сент-Джон — красивый мужчина.

Тут дело деликатное, заключил Кемп и сухо спросил:

— Верно ли, мисс Баллантайн, что вы в порыве неуправляемой ярости оскорбили главного хирурга?

Робин раскрыла рот, такая смена направления беседы выбила ее из колеи. Не успела она ответить, как адмирал продолжил:

— Вы, очевидно, весьма эмоциональная юная особа. Я должен всесторонне все обдумать, прежде чем предприму враждебные действия против гражданина дружественного государства на основе ваших необоснованных утверждений.

Адмирал вытащил из кармашка золотые часы и внимательно с ними сверился.

— Благодарю за визит, мисс Баллантайн. — Он снова не назвал ее профессиональным титулом. — Надеемся увидеть вас завтра вечером. Будьте добры, разрешите переговорить с капитаном Кодрингтоном наедине.

Робин поднялась, чувствуя, как вспыхнули ее щеки.

— Благодарю, адмирал, вы были очень добры и терпеливы, — язвительно сказала она и выскочила из комнаты.

С Кодрингтоном Кемп был не так мягок. Молодой капитан стоял перед ним, всем своим видом выражая внимание, и адмирал на троне наклонился вперед, вцепившись в подлокотники кресла так, что вены на руках набухли синими веревками.

— Вы совершили ошибку, приведя сюда эту юную особу, когда мы обсуждаем морские дела! — рявкнул он.

— Сэр, мне необходимо было вас убедить.

— Хватит, Кодрингтон, я слышал все, что вы можете сказать. А теперь выслушайте меня.

— Есть, сэр.

— Было бы наивно с вашей стороны не принимать в расчет изменения, произошедшие в американской администрации. Разве вы не знаете, что, по всей видимости, президентом будет избран мистер Линкольн?

— Знаю, сэр.

— Тогда, может быть, даже вы имеете некоторое представление о том, что на карту поставлены весьма деликатные соображения. Министерство иностранных дел уверено, что новая администрация в корне изменит отношение к работорговле.

— Сэр! — коротко кивнул Кодрингтон.

— Вы можете вообразить, что будет для нас значить приобретение полного права на досмотр американских судов в открытом море?

— Сэр.

— Мы его получим, как только мистер Линкольн принесет присягу, если до тех пор некоторые младшие офицеры не предпримут самостоятельных шагов, могущих отрицательно повлиять на отношение к нам американцев.

— Сэр.

Капитан стоял не шевелясь и глядел поверх его головы на картину с изображением укутанной вуалью Венеры, висевшую позади адмирала на филенчатой стене.

— Кодрингтон, — с холодной угрозой проговорил Кемп, — вы уже однажды висели на волоске в Калабаре. Если вы еще когда-нибудь позволите вашему необузданному нраву проявить себя, клянусь, я выгоню вас со службы.

— Сэр.

— Вы получаете строжайшее предписание не приближаться к торговому клиперу «Гурон» менее чем на кабельтов, а если вы встретитесь с ним в море, вы должны оказать ему все положенные почести и избегать всяческих столкновений. Я выражаюсь достаточно ясно?

— Сэр.

Кодрингтон шевелил одними губами, и адмирал дважды глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.

— Когда вы отправляетесь в плавание? — спросил он более рассудительно.

— Я получил ваш приказ отбыть с субботним приливом, сэр.

— Вы не могли бы ускорить отплытие?

— Да, сэр, но это означало бы отправиться в путь с неполным запасом боевого снаряжения. Мы ожидаем, что баржа с порохом пришвартуется к нам в субботу на заре.

Командующий покачал головой и вздохнул.

— Мне будет легче, когда вы окажетесь в море, — пробормотал он. — Ну что ж, отлично, в субботу на рассвете я буду ждать, когда вы в знак отплытия поднимете флаг «Голубой Питер».

Робин Баллантайн ждала Кодрингтона в одолженном у Картрайтов экипаже под портиком Адмиралтейства.

Он спустился по лестнице, держа под мышкой треугольную шляпу, и сел рядом с ней на обитое кожей