Дикий - Элла Савицкая

— Кэш, здорова, — голос Рыжего приветливо звучит сзади. Оборачиваюсь и ударяюсь с ним плечами.

— Привет.

— Готовишься к бою? — Саня здоровается кивком головы с другими пацанами.

— Готовлюсь.

Утром позвонил Примат и предложил бой с Митчем. Обычно о боях предупреждают за несколько дней. В сегодняшнем спарринге должен был участвовать другой боец, но ему пришлось отказаться по независящим от него обстоятельствам. Хрен его знает что там за обстоятельства, но заменить выбывшего я не отказался. Настроение хреновое еще с ночи. Нужно выплеснуть это состояние и размазать чью-нибудь рожу. Митч для роли живой груши очень даже подходит.

— А ты чего пришел?

Рыжий пожимает плечами.

— А ты че против?

— Да нет. Думал, опять за Риной бегаешь, а ты решил и меня почтить присутствием.

— Ты че, Мот? Загоняешь херню.

Отворачиваюсь и дубашу по висящему кожаному снаряду. Сам знаю, что банально вымещаю на нем раздражение. Но эта дикарка из головы не выходит, мать ее. Вчера после того, как стерва кинула меня, швырнув слова в рожу о том, что “не интересую” ее, я погнал к Рыжему на хату. Он там как раз с телками двумя зажигал. Одной щедро и по-братски поделился. Только не помогло ни хрена.

Ни волосы жесткие каштановые. Не такие темные показались, как должны были бы быть. Грудь в ладони должна бы помещаться, а та вываливалась с разных боков. Талия шире, глаза не того цвета и кожа отвратительная. Все, блядь, не то. Суррогат дешевый в красивой обертке. Хотя кого я обманываю? Ни черта не такой красивой, как стерва дикарка.

— Сука! — шиплю сквозь зубы, разворачиваясь и ударяя с ноги по снаряду.

Под утро вернулся домой, а когда проснулся с дурной башкой, ее уже не было. Звонить не стал. Искать не в моих правилах. Вернется, тогда и поговорим. Я ей устрою “не интересен”. На кой хер врать, если далеко все не так? Не был бы интересен — не пила бы со мной и не делилась тем, чем уверен на двести процентов ни с кем еще не делилась. Да у меня самого кран как будто открылся вчера. Как шарф увидел Ксюшин, думал рехнусь.

Не хватает мне сестры. Сколько лет прошло, должно было бы уже отпустить. А хрен. Помню все, каждую мелочь, которая со временем должна была бы стереться и выдавиться под тяжестью новых событий. Моя же память уродливая садистка не дает забыть. Ксю была той, кто умел отдавать себя другим. Она и отдавала. Сначала маме и мне, а потом… потом начала отдавать всем вокруг, когда подсела на наркоту. Только даже тогда я не мог ее ненавидеть и осуждать. В силу возраста ничего не соображал. Это потом начал складывать два плюс два, но не обвинял. Наш отец никогда не давал никому из нас должного внимания, поэтому она искала и находила его у других мужиков, подвозящих ее до дома. Семнадцать лет, блядь. Как Лана. Только если Лана не знает даже как яичницу приготовить, то Ксю уже в этом возрасте учила меня драться.

Сам не знаю почему выложил все это Рине. Показалось, что ей действительно важно это узнать. Девчонка явно к Лане не равнодушна. Вон как в баре защищала. Не посмотрела, что уродов было пятеро. Сама бросилась на одного с ножом. Прям как на меня когда-то. Маленькая, но сильная и уверенная. Она меня восхитила в этот момент.

А когда начала о себе рассказывать и о том, через что пройти прошлось в детском доме, мне вдруг захотелось стереть все эти воспоминания из красивой головы. Столько боли сквозило в словах, столько неразделенных детских радостей, которых она была лишина. Притянул к себе и увяз в крышесносящем запахе, вкусе. До сих пор помню острый сосок на своем языке и тихие стоны, наполненные желанием. Руки сами сминали стройное тело, и насмотреться не мог. Кусал сосок, а сам наблюдал за ее запрокинутой головой и едва не кончил. Такая она горячая, чувственная, но какая-то совсем другая. Не похожая на остальных. Из другого мира. Нет в ней грязи и разврата. Хотя на первый взгляд о дикарке складывается именно такое впечатление. Вот и у меня сложилось ошибочное. Подумал шлюха дешевая, но теперь понимаю, что все не так. И то, что чувствую с каждой минутой, все сильнее нагребает.

Трясу головой, отгоняя воспоминания, а потом слышу голос Рыжего, вынуждающий застыть, прислушиваясь, и выматериться, когда отлетевшая груша вернулась обратно, врезаясь в плечо.

— И Рину тогда бери с собой, — вещает Рыжий, бросая на меня настороженный взгляд, — Вечером, да. Как обычно. А вы где сейчас?

Имя дикарки вонзается в барабанные перепонки и заставляет лихорадочно раскидывать мозгами, подставляя разные варианты с кем она может быть. Рыжий перед боем часто звонит всем знакомым, зазывая на зрелище. Таким образом поднимает мне заработанный выигрыш, потому что все они всегда ставят на меня и не ошибаются.

Саня недоуменно отодвигает от уха телефон и запихивает смарт в карман. Его молчание раздражает.

— С кем говорил?

— С Серым.

Кулаки самопроизвольно сжимаются, а зубы еще немного и раскрошатся.

— Рина с ним?

Рыжий пробегается по мне оценивающим взглядом, пытаясь понять во что выльется его ответ. Сдерживать эмоций никогда не умел и не любил. И он знает это.

— С ним.

Закидываю голову и шумно выдыхаю. Так это девка к нему сбежала с утра? В висках начинает долбить с такой силой, что мозги превращаются в кашу.

— Где они?

— А тебе нахрена? Не поедешь же за ней?

— Конечно не поеду. Сама придет на бой.

Разворачиваюсь и с удвоенной силой вбиваю кулак в грушу. Внутренности вибрируют.

— Кэш, ты подсел на нее? — Рыжий оказывается справа, осторожно всматриваясь в мое лицо. Говнюк всегда умел вовремя задать вопрос, за что получает грушей по роже.

— Ай, блядь, — трет щеку и, ухмыляясь, бьет меня в плечо. — Ты теперь понял, о чем я говорил тебе в первый вечер?

Отвечать нет смысла. Он и так все видит. Стерва реально обладает какой-то магией подсаживать на себя кобелей и сбегать. Только то, что мудака Серого подпускает ближе остальных, меня бесит. Этот дятел постоянно рядом, и я в который раз задаюсь вопросом, если она к нему раз за разом бегает, значит ли это, что ублюдку удалось получить ее целиком? Вряд ли. Или нет?

От ярких картинок того, как он может прямо сегодня трахать заразу или уже трахнул, раз она сутра с ним, провода закорачиваются и в глазах начинает искрить. Ненавижу это ощущение. Дерьмовое чувство, когда та, кто еще ночью подставляла свое тело под мои губы и язык, сегодня уже носится с другим. Пиздец!

— Мот, да она Серого к себе не подпустит. Где она и где тот мудак? — Саня бессмысленно пытается достучаться до моего затуманенного сознания.

Не знаю где, но то, что я сегодня же устрою этой стерве разнос и заставлю очень четко стонать и орать мое имя — это факт.

На бой я приезжаю уже накаленный до предела. Можно, блядь, металл на мне гнуть. Заходя в зал, ищу глазами сладкую парочку, но не найдя, отправляюсь в раздевалку. Переодеваюсь в шорты, закрепляю перчатки и разминаю шею. Несколько раз глубоко вдыхаю. Главное, не убить сейчас Митча. По венам течет чистая ярость вперемешку с желанием затащить сюда Рину и заставить по минутам расписать сегодняшний день. Что ж такое — то, а? Нахера я вообще думаю об этом?