Багровый папоротник - Ана Карана

никто не слышал меня, а я не смогла найти вход и потерялась в лесу! Стена давит любые звуки и поглощает свет. Друзья просто скрылись за ней прежде, чем успела нагнать и понять, что к чему.

Воодушевленная собственным открытием, пролезаю в дыру и со всех ног бегу туда, откуда слышу близких.

— Я здесь! Живая! — ликующе кричу. — Все хорошо!

Голоса затихают и становятся неразборчивыми. Что-то нехорошее толкается внутри, и я останавливаюсь.

Здесь никого нет, и только знакомый голос свистит издалека:

— Давай поиграем?

Топь остается за стеной, потому опускаюсь на колени, ладонями упираюсь в холодную сырую землю, завывая от страха и боли. Вырываю траву с корнем и рыдаю навзрыд, даже не пытаясь себя успокоить.

— Давай поиграем?

Лбом прислоняюсь к влажной зелени, не обращая внимания на вновь зарядивший дождь. Заваливаюсь на бок и сворачиваюсь клубком, обхватив колени руками.

— Давай поиграем?

— Заткнись! Оставь меня в покое!

Судорожно хватаю ртом воздух, боясь задохнуться. Пересмешники снуют туда-сюда, хлопая крыльями и присвистывая:

— Мы хотим играть! Мы хотим играть!

— Убирайтесь! — ору в слезах.

Проклятый район. Здесь все создано для того, чтобы сводить с ума и убивать. Район-хищник, проглатывающий любого, кто осмелится нарушить призрачный покой. Всхлипываю и бью кулаком по земле.

Вспышка молнии на краткий миг озаряет пространство, и замечаю вход в лепрозорий. Парадные окна скалятся разбитыми стеклами, словно издеваясь. На секунду мерещится силуэт в глубине коридора второго этажа, но, когда молния повторно освещает здание, там никого нет.

С трудом заставляю себя подняться на ноги и возвращаю холод уму. Если птицы разговаривают голосами Криса и Джейса, значит, слышали их. Братья и Кайс были здесь, и, судя по диалогу, ищут меня. Они бы не пошли внутрь, это знаю наверняка, поэтому должна собраться и найти родных, во что бы то ни стало. И делаю это, игнорируя двери лепрозория, манящие сухостью и желанным теплом.

— Игра! Игра! Игра!

— Я пристрелю вас, только попадитесь, — шиплю пересмешникам.

— Пристрелю-лю-лю, — свистят птицы, передразнивая.

— Заткнитесь уже, наконец!

Чтобы впустую не тратить моральную энергию, которая и так на грани, решаю мысленно провести инвентаризацию оружия. И делом заняться, и мозги отвлечь.

Осталось три патрона в вальтере и девять магазинов к нему, нож и арбалет со стрелами, который, как уже с горечью осознала, таскаю больше как семейную ценность, нежели средство самообороны. В рюкзаке еще валяются магазины от глока, который отдала Блю, когда отстреливались от толпы прокаженных. Уныло вспоминаю, что так приглянувшийся пистолет теперь у подруги. Скажем прямо, дела могли бы обстоять и получше.

Достаю из рюкзака полный магазин и перезаряжаю вальтер.

— Давай поиграем?

— Давай, — ляпаю не то от раздражения, не то от отчаяния.

— Меня зовут Картрайт, — по-детски свистит пересмешник. Другие подхватывают и множат имя десятки раз. Потом замолкают, и в тишине раздается вопрос: — а тебя?

Останавливаюсь как вкопанная.

— Это похоже на бред. Не верю собственным ушам.

Имя из дневника, который нашли в квартире ученого из лепрозория. Может, он занимался птицами двадцать лет назад? Но зачем и для чего разводить пересмешников в лепрозории?

— Лайонхарт, это ты?

Оборачиваюсь на знакомый голос и вижу, как из-за деревьев выходит Присцилла. Бесцеремонно направляет фонарь прямо в лицо. Машинально прикрываюсь рукой.

— Жалко выглядишь, — язвительно замечает, оглядывая с головы до ног. — В курсе, что из-за тебя все на ушах стоят?

Да уж, я, конечно, просила о милости, но не в облике Присциллы. Хотя, скрывать не буду, ей тоже рада. Все лучше, чем бродить по 20-му району в одиночку.

— Где остальные? — Заглядываю ей за спину.

— Мы разделились, чтобы быстрее найти тебя. Знаешь, я рассчитывала обнаружить хладный обглоданный труп, но, увы, — Цилла пожимает плечами, — не повезло.

— Не надейся, — рычу. — Откуда фонарь?

— Я же не идиотка, — огрызается. — Одолжила у Зои запасной.

— Мой разбился, когда самолет рухнул.

— А я про что, — Цилла сверкает глазами.

Враждебные взгляды затягиваются, и решаю пойти на компромисс.

— Слушай, давай забудем на время работы разногласия. Я не набиваюсь к тебе в подруги, но ходить и ждать удара со спины не прельщает.

— Так вот оно что. Это от меня ты ждешь удара в спину?

— Цилла, — вздыхаю, — ну что я тебе сделала?

— А ты пораскинь мозгами на досуге, Лайонхарт, — шипит. — И хватит строить из себя честь и доблесть во плоти. Я знаю, что ты представляешь собой на самом деле.

— И что же? — поднимаю бровь.

— Эгоистичная лицемерка, которая ищет выгоду во всем.

— Ой, да брось, — закатываю глаза. — Тебе мало разбитого носа?

— Знаешь, ты…

Цилла обрывается на полуслове и замолкает, уставляясь мне за спину. Глаза делаются круглыми от удивления, и жестом показывает не шевелиться.

— Замри, Лайонхарт, — произносит одними губами. — У тебя за спиной…

Узнаю тишину, уже доводилось испытывать. Наступает вместе с всепоглощающим ужасом. Тяжелое животное дыхание, шелест приминаемой травы, все говорит о том, что…

— Это химера. — Цилла медленно достает из кармана пистолет и направляет на меня. — Не двигайся, я разберусь.

В страхе смотрю на дуло, направленное куда-то в грудь. Цилла никогда не мажет, и только это заставляет доверить ей жизнь.

За спиной раздается жуткий вой, и Присцилла нажимает курок. Зажмуриваюсь, не решаясь смотреть. Раздаются три бесшумных хлопка, и в нескольких шагах грузно падает мертвое тело животного. Химера мгновение бьется в предсмертных конвульсиях, а из пасти хлещет кровь, поливая без того мокрую землю. Затем животное затихает. Ему не хватило совсем чуть-чуть, чтобы вцепиться в меня мертвой хваткой. Памятуя об укусах монстров, неприятно заныла раненая нога.

— Спасибо, Цилла — говорю на выдохе. — Я должна тебе одну жизнь.

— Я же говорю, Лайонхарт, — сухо отвечает, — пораскинь мозгами. Иногда у тебя это неплохо получается.

Разворачивается и уходит, унося с собой теплый свет фонаря. Бросаюсь следом, не желая оставаться в темноте ни секунды.

— Как вы додумались разделиться? — возмущаюсь. — Это же глупо!

— А что ты прикажешь делать? Ходить гурьбой по кругу и кричать «ау, Роксана, мы хотим стать закуской для химер», так что ли?

— Хватит утрировать, — обиженно хмурю брови. — Просто, это все из-за стены. Она поглощает звуки и свет, и когда вы прошли через нее, я потерялась. И бродила по болоту кругами.

— Серьезно? — Цилла заинтересованно оборачивается через плечо.

— Да, я проверила. На пересмешниках.

— О, эти птицы чуть не свели нас с ума! Потребовалось три магазина, чтобы понять, с чем имеем дело.

— Понимаю, прозвучит странно, но мне нужно знать, как вы разделились на поиски.

Внимательно смотрю Присцилле в спину, мысленно готовясь к издевкам, но она пренебрегает этим правом и просто спрашивает,