Вернувшийся из навсегда - Юрий Иванович

– Ты всегда ляпаешь что-нибудь невпопад. Даже свои поговорки, прибаутки. А вот по требованию и в тему сказать можешь? Например: как хочется тебя застрелить, но пистолета с собой нет.

– Легко, – тут же нашёлся Светозаров. – «Глаза бы съели, да руки коротки!» А можно и так: «На чужой каравай – рот не разевай!» Или можно ещё проще: «Тётенька, дайте мне спокойно пообедать! Пожалуйста…»

Вставая, визитёрша презрительно фыркнула:

– Обедай на здоровье! Но сегодня вечером ты получаешь выходной по сдаче генетического материала…

– Я буду жаловаться! – притворно возмутился заключённый, зная прекрасно, что через двое-трое суток его и так лишат единственного удовольствия, и почему-то почувствовав в себе страшное желание продолжать развлечения. – В этом плане я здоров и жажду послужить ещё на благо своего народа! Ничто и никто меня в этом благородном порыве не остановит! Долой душителей сексуальной свободы!

Аскеза замерла на месте, выпучив глаза на такие заявления:

– Да ты совсем с ума съехал?! Старый кобелина! Хоть бы девочек пожалел!..

Хотелось опять подначить старую любовницу: «Так приходи вместо них!», но вслух этого не сказал. Лишь апеллировал:

– Почему меня, человека старого и почти при смерти, никто не жалеет?.. Прошу записать в протокол моё искреннее пожелание продолжить все без исключения назначенные мне «лечебные процедуры»!

Последние слова он выкрикнул в сторону ближайшей камеры, после чего с поспешностью, но всё-таки стараясь не ронять своё достоинство, набросился на остывающий обед. Со стороны уходящей Мураши ещё слышались какие-то возмущённые ворчания, но к ним он уже не прислушивался. Пока прибыл разносчик за пустой посудой, успел доесть всё, а последний каштан и жевать не стал, оставив его во рту и постепенно растворяя слюной.

Впереди предстояло три часа личного времени, которые хотелось провести с толком, впитывая информацию с экрана и пытаясь на этот раз рассмотреть её с точки зрения возможной, специально сфабрикованной лжи. Ведь если правильно настроиться на восприятие, некоторые несуразицы, несогласовки и просчёты опытный человек в любом случае заметит.

Он только коснулся терминала, как вернулась мадам Мураши:

– Из-за твоего наглого поведения забыла о второстепенном вопросе. – Уселась на прежнее место уже за вторым столом, и опять напротив узника, и добавила в голос металла: – В связи с показаниями сданного тобой агента королевства Гровуран и работой наших аналитиков стало понятно, что в столице вживаются ещё несколько резидентов…

– Здорово! Надеюсь, вы их всех накрыли? А то мне эти гровуранцы кардинально не нравятся. Уж на что ваш департамент ненавижу, но по сравнению с теми выродками вы словно ягнята рядом с волками смотритесь.

– Да-а? Тогда почему ты остальных шпионов не сдал?

– Ты о чём?

– Или ты заодно с врагом? – Аскеза стала с явной угрозой сжимать кулаки, показывая, что намерена пустить их в ход. – Отвечай, скотина!

– Стоп, стоп! С чего это ты взяла, что я перестал быть патриотом?

– Да потому что ты чужак, пришелец! И тебе глубоко плевать на нашу родину! Поэтому быстро выкладывай адреса остальных шпионов!

Здесь главное было не переиграть. Показать в правильных дозах и страх, и сомнения, и нежелание поддаваться на крик, и о мужской гордости не забыть.

– Не надо пугать, тут меня и не так пугали… Твоих кулаков тем более не боюсь! А по поводу шпионов… То да, есть у меня подозрение ещё на одну тётку. Причём именно подозрения, подчёркиваю, а не уверенность, как в первом случае. Поэтому дам адрес лишь с одним условием.

– Каким? – тут же последовал вопрос.

– Ты мне дашь слово, что вначале вы всё тщательно проверите, установите очень осторожную слежку и арестуете человека, лишь имея на руках чёткие доказательства его вины.

– Обещаю! Тем более что мы сами заинтересованы в выявлении связей и знакомств подозреваемой.

– Хорошо, тогда записывай на ладошке адрес…

И вскоре уже узник остался сам в своём просматриваемом со всех сторон узилище. А точнее – наедине с последними всемирными новостями.

С прибытием такой внушительной группы учёных из мира Грёз, а главное, с узконаправленной специализацией да с сонмом удивительно точно откалиброванных устройств исследования и в самом деле пошли с утроенной скоростью. Потому что обозначенные ауры двух Торговцев оказались практически идентичны ауре графини. А значит, эксперименты шли тремя независимыми друг от друга потоками. Разве что на каждом этапе были сверка результатов и корректировка дальнейших шагов для каждой группы. Таким образом, всего за двое суток были получены невероятные результаты, подтверждающие открытие двуализации. Причём открытие так и назвали единогласно именем магической сущности. Кратко звучало так «Двуал Эля». Ну а полное название везде и постоянно повторяла лишь старшая сестра Эрлиона:

– Эффект аурного перемещения двуализации Эльвера-Аусбурна Дмитриевича Свирепого Шахматного Первого!

И это не просто, по своей сути, звучало величественно, а физически помогало преобразовывать расстояния и вселенные. Хотя всё шло там чётко по плану и строго поэтапно.

Вначале передача звука-мысли на огромное расстояние. Пусть даже и в обязательном ритме какой-то песенки. Затем перемещение самого каштана практически куда угодно, лишь бы рядом находящийся с телепортёром Торговец чётко представил точку переноса. Точку переноса назвали термином «ауропробой». Затем проводился обратный перенос молодильного плода, но в прежней точке переноса оставалось то самое чудо прослушивания звука-мысли. А там и до переноса непосредственного «взгляда» или, иначе говоря, подсмотра добрались.

Правда, и масса ограничений оставалась перед существами, умеющими забрасывать каштаны хоть в огонь, хоть в полымя. К примеру, видеть и слушать «где-то там» можно было лишь в одном, максимум в полутора метрах от «ауропробоя». Да и сама точка переноса могла возникать только в том месте, где уже однажды побывал дающий мысленную наводку Торговец. Или в том месте, куда кто-нибудь принесёт и положит тот самый молодильный каштан, который уже единожды побывал в руках или в близкой ауре телепортёра-двуализатора.

И выглядело это так. Софрон Аппали садился рядом с Александрой за один стол. После чего оба для верности накрывали каштан своими ладонями. Потом Софрон представлял свой дом, кухню и передавал направление в ауру графини. Та тут же отправляла каштан в неведомую для неё даль, и тот оказывался, допустим, в самом центре обеденного стола. Тут же сама двуализатор отправляла следом свой взгляд и осматривалась. Чуть позже и слух свой научилась отправлять на место событий, благодаря чему могла прослушивать все, что ей интересно. Впоследствии отправки на место части своих чувств замечала рядом со столом остолбеневшую от удивления мать учёного и начинала транслировать ей не то в уши, не то прямо в сознание напеваемую её сыном песню. Точнее, только одну строчку из куплета, ибо больше не передавалось никак: