Мой друг Перси, Буффало Билл и я - Ульф Старк

— Вкусно? — спросила она.

— Very[17], — похвалил дедушка.

Он явно был в хорошем настроении, но говорил мало, потому что знал не так много английских слов.

— Wait[18], черт побери. Я кое-что forgotten[19], — спохватился он, поднялся с места, подошел к окну и распахнул его. Взял свисток и подал долгий громкий сигнал. Послышался кашель, а затем воздух наполнился звуками самой прекрасной музыки на свете. Это была мелодия из ковбойского фильма. Мы с Перси много их пересмотрели. Там еще парень в шляпе и в рубашке с закатанными рукавами играет в салуне что-то веселое и грустное одновременно, а перед ним на рояле — бокал вина. А потом как все схватятся за свои револьверы и давай палить друг в дружку.

— Я попросил учителя, чтобы он открыл окно и сыграл эту мелодию для самой красивой Розы Прерий, — сказал дедушка. — «Play it[20]как можно громче и лучше», — написал я.

Бабушка утерла глаза салфеткой. Мелодия и в самом деле была прекрасная. И учитель почти не кашлял, пока играл.

— Может, всё же позвоним доктору? — встревожился папа и отодвинул тарелку, хотя еще не доел ни картошку, ни мясо.

— Не надо, — отмахнулась бабушка.

А когда дедушка поцеловал ее после ужина, она не отстранилась. Как странно: дедушку полюбить она не смогла, а вот в этого нетвердо стоящего на ногах Буффало Билла в серой шляпе, который говорил на корявом английском, кажется, влюбилась по-настоящему.

— Хотите, я прочту вам вечером последнюю главу? — предложил Перси. — Я ведь завтра уезжаю. Мне нравится читать вслух.

— Thank you[21], — сказал дедушка. — Не надо. Читай ее вслух себе. Хотя надо признаться, boys[22], я там приврал немного. Так, для красного словца. Всякого напридумывал. И вот еще что: не будите меня завтра утром. Я, может, вечером чуток поплутаю, так что потом мне надо будет выспаться. Но после обеда мы еще постреляем, так и запишите.

Вечером мы спустились к пристани и искупались, чтобы не мешаться дома. Клочки бороды, беззаботно кружа, плавали в море вместе с нами. Мы не вылезали из воды до тех пор, пока на проплывавших мимо кораблях не зажглись огни. Но Перси смог осилить лишь пятнадцать метров.

Мы натянули вдоль берега длинную веревку и нарисовали на ней четкие черные метки — через каждый метр, а двадцатый отметили красным. Чтобы я мог определить, сколько проплыл Перси, прежде чем его голова исчезала под водой.

— Тринадцать с половиной, — объявил я. — Похоже, ты выдыхаешься.

— Гадство! — Перси сплюнул воду.

Лицо его покраснело, как закатное солнце.

Он долго пытался отдышаться, прежде чем смог говорить.

— Еще разок, — попросил он.

— Нет, пора возвращаться. Ты только еще больше устанешь. Да и темно так, что хоть глаз выколи. Скоро и меток не разглядеть будет.

— Никогда у меня ничего не получится!

Перси топнул ногой так, что брызги разлетелись во все стороны. Он выбрался на причал, снял плавки и швырнул их на доски.

— Получится. Только надо тренироваться.

— И когда же? Я ведь уезжаю завтра вечером.

— Знаю.

Тяжело ступая, мы побрели домой.

Мама приготовила нам термос с какао. А еще дала бутерброды с сыром и по яблоку каждому.

— Вот, возьмите с собой. Идите-ка ложитесь поскорее.

Мы так и сделали.

Теперь мы снова спали в дамской каюте. После того как дедушке в ноги ударила молния, бабушка запретила нам ночевать одним в хижине. А дедушка пригрозил: если мы не послушаемся, он своими собственными руками столкнет нашу хибару в море.

Пришлось смириться. Брат перебрался со своим матрасом в гостиную, так что мы были теперь вдвоем.

Перси смотрел в потолок и был мрачнее тучи.

— Осталось-то всего ничего, — вздыхал он. — Я уже почти научился. Еще чуть-чуть, и проплыл бы эти проклятые несколько метров.

— Ты еще научишься.

— Не успокаивай.

— Не пойму: в чем загвоздка? Вроде ты все делаешь правильно.

— Ага. Но все равно ничего не выходит. Может, стоит еще потренироваться в сухом плавании?

— Спи лучше, завтра с утра тебе надо быть бодрым как огурчик. Давай я тебе почитаю про Буффало Билла, чтобы ты отвлекся.

Под вздохи Перси я стал читать страницу за страницей.

Про то, как Буффало Билл и его конь Биг Булл участвовали в скачках, и про то, как он преследовал огромные стада бизонов по прериям и как его самого преследовали индейцы. Я читал и читал, пока Перси не заснул.

Я видел, как он гребет руками во сне.

Я погасил свет. И вскоре тоже заснул.

Но в моих снах Буффало Билл продолжал скакать на своем белом коне. Где-то вдали скрипели старые повозки. Стучали по земле лошадиные копыта. С громким топотом проносились стада бизонов — как будто гром гремел. А еще я различал лай собак в прериях и слышал, как они воют на луну.

Потом мне показалось, что я слышу бабушкин тихий смех, словно она смеялась сама с собой.

На следующий день, когда мы с Перси зашли в дедушкину каюту, его там не оказалось. Он заблудился, как и предупреждал. Только его вставная челюсть лежала на тумбочке и улыбалась сама по себе. Широченной улыбкой.

А дедушки не было.

— Вдруг он в море упал? — испугался я. — Надо сказать бабушке.

— Да она с ума сойдет! — предостерег Перси.

Но она не сошла. Потому что дедушка заблудился именно в ее комнате. Он лежал рядом с ней на диване — с такими же резными львиными мордами на подлокотниках — и спал, положив голову ей на плечо. Из уголка его рта тянулась нитка слюны. Дед казался счастливым. И бабушка тоже. Когда мы заглянули в дверь, она приоткрыла глаза и осторожно махнула нам рукой — чтобы мы ушли.

Мы взяли в мастерской пустые жестяные банки, расставили их на перилах веранды под окном родителей, а потом стали кидать в них камешки. ПАНГ-ПОНГ — звякали банки.

От шума проснулась мама.

— Чем это вы занимаетесь? — крикнула она.

— Когда мы будем завтракать? — спросил я в ответ.