Лагуна Ностра - Доминика Мюллер

Альвизе, уже пораженный первыми проявлениями своего неизлечимого недуга, из-за которых он собирался провести день у себя в спальне, посоветовал нам больше не беспокоить его всякими носочками, бельевыми веревками, жалкой мазней — короче, ничем не беспокоить.

Мой брат, который ненавидит отпуска так же страстно, как любит свою работу, просто не желал признаться себе, что его болезнь — это приступ профессиональной анорексии, наступивший после нескольких недель булимии. В конце августа, окончательно вымотавшись за два месяца безуспешных поисков следов, связанных с первым утопленником, он решил замаскировать полнейший упадок сил под отдых у родителей Кьяры. Вернулся он оттуда полным сил, с готовностью своими руками перелопатить дно Лагуны, лишь бы не чахнуть под крылом у тещи и тестя, и мы заподозрили, что сейчас, в марте, он решил, свернувшись калачиком, отлежаться на песке, в котором увязло его расследование, чтобы набраться сил для нового рывка. Начальство его дергает, судья, заваленный незаконченными делами, тормозит, а тут еще Энвер со своим роскошным домашним арестом, филантроп из «Алисотрувена» со своим бахвальством, Илона Месснер со своими страхами и метаниями — в общем, бедняга Альвизе в конце концов дошел до состояния мученика, поджаривающегося на медленном огне.

Игорь спустился к нему, чтобы зачитать переиначенную на собственный манер диатрибу Эразма. «Мы скорбим, нас гонят прочь, распинают, предают смерти, но так сражается в нас благодатная истина, так она побеждает, так торжествует. Зачем Венеции смерть мученика, отдавшего на растерзание свое тело в надежде приобщиться заключенной в воде истине?» Только он собрался предложить Альвизе заменить «мы» на «Волси-Бёрнс», как тот указал ему на дверь.

Впервые с тех пор, как около тридцати лет назад он покинул Пондишери, Игорь удостоился внимания со стороны Венеции, получив приглашение от Межкультурного института сравнительных исследований при Фонде Чини, организации, отделенной от туристской поп-культуры каналом Джудекка и многовековой эрудицией. Выступая там с лекцией о боге Вишну, принявшем женское обличье, чтобы сразиться с демоном Бхасмасурой, дядя посылал нам непонятные знаки в виде подмигиваний, которые, как он признался на выходе, должны были служить подкреплением индийской версии божьего гнева, карающего зло. Должна сказать, что запоздалое признание и овации, которыми наградила его публика, придали ему умеренности в себе. Теперь, после этой лекции, Игорь красуется и важничает, как голубь на площади Сан-Марко, как будто какая-то часть представительности Альвизе перекочевала в его кругленькое тельце, временами я даже беспокоюсь, не обменяются ли они кармами. Но честолюбивый комиссар не может долго предаваться созерцательности, а потому через два бесконечных дня брат выскочил из постели, как пробка из бутылки.

Только что завершилась операция «Майбах», в результате которой были арестованы одиннадцать цыган из криминальной группировки, хозяйничавшей по всей Европе. Этим мерзавцам инкриминировалась торговля нелегалами: они покупали в нуждающихся семьях детей, прятали их в своих тайниках, имевшихся по всему региону, а затем сбывали. На первый взгляд цепочка была исключительно болгарской, но в этой бурно развивающейся отрасли экономики основной предприниматель нередко обращается за услугами к субпоставщикам, и комиссару предстояло проверить, нет ли в их позорном каталоге одного-двух артикулов с меткой «Сделано в Албании», поступивших через «Алисотрувен».

«Пошли дела!» — воскликнул он, столкнувшись со мной на лестнице, и опрометью помчался навстречу радужной перспективе с головой окунуться в помои.

На следующий день в Кьодже были найдены две восьмилетние девочки-близняшки. Их не зарезали, не убили, обе они умерли от сердечного приступа, сначала одна, потом другая, до смерти напуганная смертью сестренки. Они угасли вместе, как жили, и мне подумалось, что так же могли бы умереть и мои дядюшки. Парочка неразлучных скворцов, каждый из которых считает другого немного недоделанным, — очень сомневаюсь, что они способны были бы вынести тяготы реальной жизни без мощной взаимной поддержки.

Два дня спустя сотрудники финансовой полиции наткнулись на труп. Лицо его было до неузнаваемости обглодано бродячими животными, а череп проломлен в результате падения или сильного удара. Труп валялся в зарослях бурьяна, окружающих заброшенный розовый домик, откуда патрули регулярно выселяют бездомных. Домик этот стоит между Местре и Венецией, у самой железной дороги, неподалеку от моста, соединяющего наши острова с материком, и я подумала о туристах, что спешат в наш город, даже не подозревая о драмах, разыгрывающихся за пределами его исторического центра. Комиссар из Местре увел это дело из-под носа у Альвизе, и тот был в бешенстве. Несмотря на сопротивление конкурента, он добился-таки, что его допустили на вскрытие, а потом, надев защитный комбинезон судмедэксперта, полночи бродил вдоль железнодорожного полотна в надежде отыскать какую-нибудь улику, не замеченную дознавателями.

Его работа, ворчал он, когда дождь привел нас обоих в андрон за плащами, — это сплошные рогатки и препоны, знай гляди под ноги. Произведенная в Риме генетическая экспертиза только что показала полную невиновность двух предполагаемых насильников, опознанных жертвой без малейших колебаний. Если показания Илоны Месснер окажутся однажды таким же враньем, сыночку моего Джакомо достаточно будет выступить с трогательной речью, и несколько месяцев напряженной работы полетят псу под хвост, а эти распрекрасные Корво и Энвер будут пользоваться полной безнаказанностью. И это будет тем проще, что следы убийцы Волси-Бёрнса лежат на дне канала. В Калабрии крупный мафиози до сих пор разгуливает на свободе, а все потому, что судья вынес приговор после истечения положенного срока. И вот ради этих постоянных обломов и неудач комиссар Кампана денно и нощно гнет спину, теряя покой и сон. Если в ближайшее время ничто не сдвинется с места, он подаст в отставку, откроет в Риме частное сыскное агентство и будет грести денежки без всяких трупов, висящих у него на шее. Я ответила, что хватит ему уже принимать себя за Спасителя — мира или города, не важно. Преступления, убийства — этого полно кругом, на каждом шагу, и даже если он арестует убийцу летнего трупа или того, кто зарезал Волси-Бёрнса, это ничего не изменит, их все равно не убавится. Брат молча надел пальто и хлопнул входной дверью, даже не попытавшись мне ответить. Ему даже ругаться больше не хотелось.

Звонок профессора Корво добил его окончательно. Микеле, с липкой насмешкой в голосе, напомнил ему об обещании встретиться. Время шло, и он уже весь истомился по разговору со своим новым другом. Леле не терпелось построить наконец приют для своих подопечных, в квартале рядом с Арсеналом, там только надо снести несколько обветшалых лачуг. Он же не может, как бы между прочим заметил он, поселить этих детишек у себя на вилле в Тревизо, куда недавно наведались родственники Альвизе и, как ему сказали, увезли с собой — такие оригиналы! — старую кофточку одного из побывавших там малышей. В Венеции снести внутреннюю перегородку или поставить в уборной дополнительную раковину сложнее, чем усыновить сироту, и он подумал, что, возможно, Альвизе сможет ускорить выдачу ему официального разрешения на проведение работ — естественно, на тех же законных основаниях, на каких он сам старался продвинуть дело об усыновлении маленького Рири — или Тити — Кампана. Комиссару надо всего лишь зайти к нему как-нибудь вечерком, они выпьют по рюмочке и все обговорят. Только без остальных Кампана. А вот с Кьярой, которая сама, без ведома Альвизе, позвонила ему как-то домой, Корво как раз будет очень рад встретиться. Очаровательная женщина, выдающийся специалист, да еще и бесспорный знаток современного искусства. Микеле предложил ей отобрать художников, чьи произведения прославили бы деятельность «Алисотрувена». За расходами он не постоит, он уже думал об одном архитекторе с мировым именем, которому мог бы поручить строительство своего флагмана. Рассмеявшись утробным смехом, Леле признался, что не чужд тщеславия и хотел бы подарить Венеции новый собор из стекла, такой же кристально чистый и прозрачный, как деятельность «Алисотрувена». Он с нетерпением будет ждать встречи с Альвизе и Кьярой, протявкал напоследок этот хитрый лис и повесил трубку со щелчком, который оглушил комиссара, словно удар кувалдой.