Ястребы мира. Дневник русского посла - Дмитрий Рогозин

По-моему, нашему МИДу и добавить нечего.

Вот почему в международных делах национальная идея подсказывает России проявлять не «славянофильский романтизм», а национальный эгоизм. Руководствоваться нужно сугубо национальными интересами собственной державы и делать только то, что принесет Родине пользу.

Для меня никогда не было сомнений при ответе на вопрос, что первично: государство или нация. Конечно, нация выше государства. Выше нации — только Бог. Государство представляет собой форму самореализации нации, защиты ее жизненно важных интересов, удержания политического пространства и национальной территории. Нация должна проживать на своей родовой территории. Если же в результате войны или измены часть родовой территории с проживающими там соотечественниками оказывается под иностранным контролем, нация должна добиваться исторического реванша.

Сказанное в высшей мере относится и к русским, представляющими не просто народ, а духовную цивилизацию. Наши предки сумели выжить в тяжелейших условиях борьбы племен и народов за территорию и ресурсы. Русские смогли вовлечь в совместное строительство великой русской культуры и государственности иные народы. Малая их часть растворилась в русской крови, остальные тюркские, финно-угорские, монгольские и кавказские племена благодаря русским и России развили свои национальные языки и культуры и даже приобрели письменность. Экстремистски настроенные сепаратисты предпочитают умалчивать о том, сколь много бесценного для сохранения их племен и родов сделали русские. Именно русские своим историческим подвигом и терпением показали, что в России право народа на самоопределение может и должно пониматься как право на проживание вместе с великим русским народом в едином государстве.

Все нации можно условно разделить на три группы. К первой — отнесем народы «самобытного культурно-исторического типа», способные создавать значимые культуры и даже мировые цивилизации. Англосаксы, турки, немцы, русские, французы, испанцы, китайцы, персы, арабы, индийцы, японцы, итальянцы, греки, голландцы и другие крупные народы — в их числе.

Вторая группа охватывала «бичей Божьих», предающих смерти дряхлые (томящиеся в агонии) цивилизации. Народы этой группы появлялись в мировой истории с единственной миссией — добить умирающие нации, после чего сами бесследно исчезали или замирали в своем развитии.

В третью группу входят народы, которые служили чужим целям в качестве этнографического материала, то есть растворялись в крови великих наций или вместе с ними, находясь на иных ролях, участвовали в создании мировых цивилизаций. Так, например, в русском народе растворились такие финно-угорские племена, как весь, голядь, мурома, напоминанием о которых остались лишь только географические названия.

Существуют ли сегодня русские как нация-цивилизация? Способны ли мы достойно продолжать дело наших предков? Нет. Русский народ разделен — за пределами национальных границ проживает 17 процентов всего этноса. Таких серьезных потерь не испытывал до нас ни один народ мира. Русский народ растерялся, забыв о своей исторической роли хранителя Евразии, защитника ее внутренней и внешней безопасности. Русских необходимо собрать: любовью, общим интересом и делом воссоединить братские коренные народы, и тогда Россия вновь встанет в строй уверенных в себе наций. Но прежде надо понять, что в основе всякой нации лежит чувство национального единства, давно не испытываемое моими согражданами. Воспитание этого чувства и есть первейшая патриотическая задача.

Вечером 21 сентября 1993 года дома за праздничным столом собралась вся моя семья. В этот день сыну Алексею исполнялось ровно десять лет. В углу столовой, чтобы не мешать гостям, приглушенно работал телевизор. Показывали вечерние новости. По напряженному лицу диктора я уловил, что произошло нечто драматическое. Сделал погромче. Диктор зачитал указ президента Ельцина о досрочном роспуске парламента.

За столом воцарилась мрачная тишина. «Началось», — сказал отец. Я извинился перед гостями, встал из-за стола, поцеловал сынишку и стал собираться. Татьяна вышла проводить меня на улицу. «Только на рожон не лезь», — сказала жена и вернулась в подъезд.

Через десять минут я был на месте. Припарковав машину у московского зоопарка — подальше от Дома Советов (чтобы в случае штурма ее не раздавили, жалко ведь), я быстрым шагом двинулся к Краснопресненской набережной, вошел в Белый дом и поднялся в приемную вице-президента Российской Федерации Александра Руцкого. Там меня встретил Андрей Федоров, мой старый приятель по Комитету молодежных организаций СССР и «Форуму-90». После ухода из МИДа он работал советником вице-президента по международным делам и, конечно, был в курсе всего происходящего.

От Андрея я узнал, что только что экстренно собравшийся Верховный Совет через час отрешит Ельцина от должности, а Руцкого провозгласит главой государства. Затем новый президент уволит всех министров и назначит свое правительство. А потом представит программу действий.

Я советовал ни в коем случае сейчас не заниматься раздачей министерских портфелей, по крайней мере до тех пор, пока Руцкой не утвердится в роли президента. Логика моя была проста. Ельцин крайне мнителен. Руцкому, наделенному Верховным Советом властью, наоборот, нужно переназначить всех ельцинских министров, переподчинив их себе. Такие кадровые решения немедленно бы вызвали у Ельцина подозрение ко всему своему окружению, ко всем его генералам. Да и сами ельцинские министры еще несколько раз бы подумали, кому присягать, ведь даже Конституционный суд встал на сторону парламента. Если же Руцкой и принимающие у него присягу депутаты-болтуны будут продолжать грозить ельцинскому окружению смертной казнью и прочими репрессиями, то это лишь сплотит нынешнее правительство вокруг Ельцина.

Но меня никто уже не слышал. Руководство Верховного Совета и сам Руцкой находились в состоянии эйфории. Они уже делили шкуру Ельцина и его безграничную власть. Жажда политической мести и чисто человеческая мелочность застилали им глаза. В итоге, как я и предупреждал, поспешные кадровые решения Руцкого лишили Верховный Совет поддержки со стороны руководства армии и милиции. Перепуганные силовики взяли сторону Кремля. Это и предрешило исход схватки.

Такую же глупость Руцкой совершил и в отношении московского мэра Юрия Лужкова. Заносчивость и чванство Лужкова вызывали дикое раздражение в депутатском корпусе, поэтому Александр Руцкой своим «указом» решил сместить и его, назначив новым градоначальником главу Краснопресненского районного совета Москвы Александра Краснова. Естественно, Лужков сразу же встал на сторону Кремля.

Надо знать, что лояльность столичных властей в дни гражданского противостояния имеет решающее значение. В этом я впервые убедился в августе 1991 года, когда при активной поддержке первого мэра Москвы Гавриила Попова, организовавшего баррикады вокруг Дома Советов, Ельцин легко расправился с ГКЧП. В дни Черного Октября 93-го попытка уволить мэра дорого обошлась Верховному Совету.

Лужков по природе своей — не орел. Если бы он заметил малейшие колебания в позиции Ельцина и, наоборот, решительность парламента, еще не известно, в чьем стане тогда он бы мог оказаться. Но бывший летчик генерал Руцкой уже спикировал на своих врагов. Он не оставил Лужкову выбора. Недолго думая, перепуганный мэр бросился в объятия Ельцина. А опасаться Лужкову было чего.