Сталинград - Даниил Сергеевич Калинин

увлек личным примером бойцов, дружно поддержавших его крик громогласным, яростным «ур-р-ра-а-а!!!», поднял их в атаку. Секунд за пять все вместе они пробежали метров пятьдесят. А затем трассы МГ-42 пощадили лейтенанта, прошли мимо, скосив человек пять из тех, кто держался за спиной, бежал вслед за ним… И следом по вновь залегшим людям ударили мины. Теперь «огурцы» взрывались уже среди них, раня, калеча и убивая. А до опорного пункта осталось сто пятьдесят метров.

Перед взглядом Вадима встала какая-то серая пелена, но на самом деле это были слезы, слезы злого отчаяния и беспомощности. Его рота гибла на его же глазах, и ротный командир ничего не мог с этим поделать. Он терял бойцов, терял глупо и бездарно. Да, он еще мог попытаться поднять их в очередную атаку, но «пилы Гитлера», высаживающие до двадцати пяти пуль в секунду, буквально косили начинающих бежать людей.

Выбив всего один расчет МГ-42, рота не смогла заткнуть еще три – третий заработал во время очередного рывка. Нужно было заставить их замолчать, замолчать хоть на десяток-другой секунд! Но втянувшиеся в огневую дуэль собственные «снайперы» и пулеметчики пока не могли заткнуть германцев, а тут еще и минометчики частично перенесли огонь на позицию прикрытия у балки. Вдобавок ко всему расчеты скорострельных «машингеверов» поменяли тактику: теперь они били не длинными густыми очередями на подавление, а короткими и прицельными, точечно убивая бойцов.

Нужно было вставать… Подниматься, вновь вести людей вперед, надеясь, что получится добежать, получится вступить в ближний бой и хоть кого-то из немцев с собой забрать, не погибнув совсем уж впустую… Но лейтенант вдруг со страхом осознал, что не может заставить подняться даже самого себя. Понял, что во время очередного рывка просто погибнет, что во второй раз ему уже не повезет, и трассы перехлестнут молодое тело…

Роту могло спасти только чудо. Чудес на войне не бывает? Нет, друзья, на войне бывает все. Правда, в основном происходит все самое страшное и ужасное, чего человек больше всего и боится. Но иногда хорошим людям везет. Правда везет. А в данном случае первой роте повезло с командиром батареи минометчиков лейтенантом Игнатом Косухиным. Тот догадался посадить на дерево наблюдателя, и, когда последний сумел засечь расположенную в низине позицию минометчиков врага (по десятиметровым дымным столбам после каждого выстрела), Игнат не стал терять время на согласование удара с комбатом. Первый залп дефицитных дымовых мин лег перед залегшими бойцами Сиделева, поставив перед ними пусть жиденькую, но завесу, а вторым минометчики Косухина стали нащупывать вражеских артиллеристов. Перелет… Недолет… Вилка!

Третьим залпом батарея Игната накрыла начавших менять позицию фашистов. Грохнул гулкий взрыв в низине, откуда полетели куски человеческих тел и погнутые трубы батальонных «самоваров». Видать, одна из русских мин удачно попала в снарядный ящик…

Успех своих артиллеристов подстегнул уцелевших милиционеров и самого ротного. Они поднялись в атаку, но уже через пять секунд вновь были вынуждены залечь – слишком плотным оказался даже слепой вражеский огонь. А собственному прикрытию, в котором осталось уже семь из десяти стрелков и два из трех пулеметных расчетов, завеса и вовсе стала мешать вести точный огонь.

Однако же одна из дымовых мин удачно упала прямо по курсу ползущих к немцам Астахова Миши и Рогова Николая. Подавив боевое охранение, они дождались общей атаки, а поняв, что рота не может продвинуться вперед, рискнули осторожно поползти в обход, забирая сильно влево. Ситуация повторялась зеркально, только теперь их маневр прикрывали не трое товарищей, а два взвода родной первой роты, что подстегивало смелых парней почище любой из команд.

Но за сто метров до врага бойцы замерли, понимая, что еще чуть-чуть, и их заметят. Они выжидали, что рота продвинется хотя бы метров на пятьдесят вперед, отвлекая на себя внимание немцев, но вместо этого впереди них упала дымовая мина.

В две короткие рисковые перебежки бойцы смогли продвинуться еще на шестьдесят шагов к немецким траншеям. А потом еще тридцать проползли… А потом в воздух вновь полетели «колотушки», вновь с секундной задержкой, а следом и еще одна пара. И две из четырех трофейных гранат, брошенных с дистанции в сорок метров, попали в немецкую траншею, причем одна и вовсе очень удачно – всего в двух шагах от пулеметчиков. Последовавший за этим взрыв положил расчет… А секунд тридцать спустя погиб от снайперски точного выстрела и первый номер станкового МГ-42.

Сержант Валерий Ракитянский шумно и облегченно выдохнул: расчет пулемета, установленного на треноге в дзоте, был главной целью его отделения. Не так-то просто было попасть в узкую амбразуру, но кому-то из стрелков это все же удалось, а может, и ему самому. И пусть к пулемету сейчас же встанет второй номер, он-то уже будет нервничать, а может, и вовсе закроет амбразуру стальной бронепластиной!

Ротный Сиделев тяжело дышал. Чудо, на которое он надеялся, уже случилось – минометчики помогли с дымовой завесой, заткнули немецкие «самовары», что вызвало замешательство врага. Ободренные успехом товарищей, вновь оживились милиционеры. Теперь они метко стреляли из мосинок по вспышкам немецких карабинов и «машингеверов», а то пока сверху падали мины, никто даже голову от земли не поднимал, все боялись осколков…

Однако теперь было необходимо продвигаться вперед: у атакующих на столь короткой дистанции только одна дорога. Побежишь назад – так расстреляют в спину. Да, Вадим сам бил из табельного ТТ в спины фашистских мотопехотинцев, бежавших от их траншеи еще днем 24-го, и тогда ведь никто не ушел! Потому сейчас лейтенант решался на последний стометровый рывок. Это расстояние он преодолеет за десяток секунд, так что залегать он уже не собирался. Или добежит, или…

Взрыв гранат в немецких окопах, заткнувший еще один МГ-42, заставил сердце ротного радостно забиться, а когда оборвалась очередь станкового пулемета, он закричал уже от переполняющих его эмоций – так, что под конец сорвал голос:

– Ур-р-ра-а-а-а-а!!!

Под конец изо рта Сиделева раздался лишь слабый сип, но залегшие бойцы поняли сигнал и также вскочили с земли, подхватив древний боевой клич русской армии. Они устремились в последнюю атаку…

За десяток секунд стремительного бега до окопов добежали человек двадцать. Но это были уже ошалевшие от смертельного страха люди, каждый из которых успел похоронить себя по нескольку раз, пока бежал навстречу пулеметным очередям. И когда они наконец добрались до траншей, страх переродился в душащую ярость к врагу, истреблявшему их на расстоянии. Теперь они могли за все с ним поквитаться!

Винтовочные выстрелы били в упор, но сейчас бойцы промахивались даже с