Эхо - Дун Си

class="p1">– Хуаньюй любит папу?

– Любит.

– А папа любит маму?

– Любит.

– А ты откуда знаешь?

– Папа каждый день оставляет тебе еду, выбирает самое вкусное и побольше. Когда ты дома, он съедает по две порции, а когда ты на работе, никогда не берет добавки.

– Ты ж моя умница.

Она крепко прижала дочь к себе. Поначалу ей казалось, что она обнимает только Хуаньюй, но потом у нее возникло ощущение, что вместе с дочерью она также обнимает и Му Дафу, вся их семья была крепко-накрепко перевязана веревочкой, словно цзунцзы[7]. Налетевший вдруг порыв ветра словно зарядил ее на новые свершения, он же хлесткими ударами взбудоражил висевшее на балконе белье.

И тут ее взгляд упал на маленькую дырочку на трусах Му Дафу. Чем дольше она на нее смотрела, тем больше она ей казалась; наконец эта дырка разрослась до таких размеров, что от стыда ей захотелось в нее же и провалиться. Осознав, что плохо справляется с обязанностями жены, она тут же вынула мобильник и оформила анонимный онлайн-заказ на пять трусов известного бренда, который должны были доставить прямо на работу мужу. И тут же мозолившая глаза дырка стала понемногу уменьшаться, пока наконец не стала практически незаметной.

Дней через пять, когда Му Дафу вместе с Хуаньюй вернулись вечером домой, они увидели, что на столе их ждал только что с пылу с жару приготовленный ужин. На зов дочери из кухни вышла Жань Дундун собственной персоной. Му Дафу тут же спросил ее:

– Почему так рано вернулась?

– Непредвиденная ситуация, – откликнулась она.

Мельком взглянув на нее, Му Дафу заметил, что на ней совсем нет лица, и тотчас понял: стряслось что-то нехорошее. Однако углубляться в расспросы он не решился, чтобы, не дай бог, не испортить настроение перед ужином. Поэтому за столом он проявлял крайнюю деликатность и говорил только на темы, связанные с Хуаньюй, изо всех сил стараясь создать радостную и счастливую атмосферу. После ужина он помыл посуду, она подтерла пол, он пошел помогать Хуаньюй с уроками, она запустила стиральную машину. Они действовали как хорошо отлаженный механизм, словно вернулись к той жизни, когда Жань Дундун еще не была так сильно загружена на работе. Однако, когда Хуаньюй уснула и они отправились в спальню, он заметил, как она тайком приняла несколько гранул успокоительного.

– Да что в конце концов случилось? – не выдержал он.

Она притворилась, что не услышала, а может, и правда не услышала. Он забеспокоился и переспросил снова.

– Все равно ты ничего не сможешь изменить, к чему интересоваться?

– А может все-таки смогу?

– Сюй Шаньчуань отказался от показаний. Ты можешь заставить его изменить это решение?

– Нет.

– Замначальника управления Ван временно отстраняет меня от дела. Ты можешь сделать так, чтобы он аннулировал это решение?

– Нет.

– Из-за недостатка доказательств Сюй Шаньчуаня завтра выпустят из-под ареста. А это предотвратить ты можешь?

– Нет.

– А что это ты такой бездарный?

Му Дафу понимал, что сказанное относилось не к нему, а к ней самой, словно разговаривала она не с ним, а сама с собой.

– Представь, что твоя рыба, которая уже лежала на разделочной доске, вдруг взяла и ускользнула в канализацию, или как будто ты вскарабкался до середины горы и вдруг тебя столкнули вниз, или, чтобы было уж совсем понятно, как будто, занимаясь любовью, я бы взяла и оттолкнула тебя, понравилось бы тебе такое?

– А разве не так ты сделала в отеле «Ланьху»?

– Я не прошу приводить аналогий, а просто спрашиваю, тебе бы такое понравилось?

– И да, и нет, – ответил он. – С одной стороны, конечно, жаль, что негодяй ушел от ответственности, а с другой – ты хотя бы немножко займешься здоровьем и как следует отдохнешь.

– В нашей работе, пока убийца не пойман, невозможно спать спокойно, это все равно как если бы у тебя осталась недописанная статья или у кошки – не пойманная мышь.

– Каким образом Сюй Шаньчуаню удалось соскочить с крючка?

Она застыла на месте, размышляя, стоит ли ему об этом рассказывать. Смерив его взглядом, она наконец сказала:

– Сюй Шаньчуань заявил, что во время допроса я использовала непозволительные методы, а еще предъявила ему ложную улику с целью выманить нужные показания.

– Это действительно так?

– Чтобы докопаться до правды, иногда приходится прибегать к определенным методам.

Он вдруг забеспокоился и спросил:

– И к каким методам ты прибегала? Тебя из-за этого не уволят?

– Я всего-то показала ему кружевные трусы.

– Трусы? – на автомате повторил он.

В этот момент она подумала, что он наверняка уже получил трусы, которые она заказала для него в интернет-магазине, однако он про это молчал.

– Неужели трусы могут стать ложной уликой? – спросил он, понимая, что своим вопросом создавал определенную игру слов.

– Если бы я их не предъявила, то Сюй Шаньчуань не признался бы в изнасиловании.

Разговаривая об этих трусах, Му Дафу действительно подумал о тех пяти парах трусов, что были получены им вчера в четыре часа после полудни. «Кто же их все-таки купил? Неужели Жань Дундун? Маловероятно, ведь она уже лет пять ничего не покупает мне из одежды, к тому же, если бы она их и купила, то уж точно не послала бы на работу. Может, это сделала Бай Чжэнь? Вполне в ее духе, но не могу же я об этом спросить напрямую: вдруг это все-таки не она – потом стыда не оберешься».

Заметив, что он о чем-то задумался, Жань Дундун спросила:

– О чем ты думаешь?

Он тут же собрался с мыслями – к счастью, пока он уходил в себя, у него родился один вопрос, за который он тут же и ухватился.

– А как ты узнала, какого цвета и фасона трусы предпочитает Ся Бинцин? Ты же не покупала ей трусы?

«Как умело задан вопрос, – подумала она. – Столько лет, проведенных в моей компании, не прошли даром. Похоже, он понимает, как выстроить разговор, чтобы выяснить необходимое. Однако я бы не сказала, что он сильно жаждет услышать ответ, – ему просто неловко или безразлично? – Она наблюдала за его реакцией. – Нет, похоже, он уже и забыл, про что спрашивал».

– Фасон и цвет мне подсказала мать Ся Бинцин, ведь это она обычно решала, что носить ее дочери. Более того, в день собеседования Ся Бинцин, вернувшись домой, сама постирала свои трусы, чего раньше никогда не случалось, собственно, поэтому те трусы и запомнились ее матери. Если вы хотите сохранить что-либо в тайне, то лучше всего не нарывайтесь, иначе рано или поздно вас все равно разоблачат.

В последней фразе он услышал подтекст, но конкретного намека не понял. В настоящий момент его тревожило, что ее неожиданно отстранили от дела, это было равносильно тому, как в самый разгар соревнования судья вдруг бы взял и объявил тайм-аут. И как ей удалось это проглотить? Произошедшее наверняка потребует выхода эмоций, вопрос состоял только в том, когда, где и при каких обстоятельствах это произойдет. Подумав об этом, он тут же поднял кверху большой палец и трижды произнес «круто». Он понимал, что похвала в таких ситуациях может быть не менее целебной, чем лекарство. Однако это не подействовало, она уже почувствовала, что его похвала была скорее дежурной, а не исходила от сердца.

32

Когда она проснулась, было уже десять, в доме царила звенящая пустота, все ушли по своим делам: кто – на учебу, кто – на работу. Несмотря на то что окна закрывали шторы, все равно за ними угадывалось яркое солнце: точно такая же картина предстает взору, когда солнце падает на другую сторону горы, – свет его столь ярок, что тепло ощущается даже на расстоянии. На потолке высветилось несколько крошечных трещин, по кромке круглого плафона тянулась прерывистая коричневая полоса – скорее всего, следы от пыли и мелких насекомых. Заметь она такое раньше, тут же вскочила бы и принялась наводить чистоту, но конкретно в данный момент ей не хотелось даже шевелиться – лежала бы так и лежала. Вчера вечером благодаря