Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы - Светлана Анатольевна Бурлак

Как пишет С. Н. Цейтлин, «это период актуализации слов, перевода их из пассива в актив»{373}; в этот период очень сильно увеличивается число освоенных ребенком прилагательных и глаголов{374}.

В районе 18–20 месяцев овладение новыми словами начинает все в большей степени зависеть от левого полушария{375}; при поражении левой височной доли пополнение активного словаря и освоение грамматических правил нарушается, но понимание практически не страдает{376} (поскольку его может за счет ориентации на контекст обеспечить правое полушарие). Если до полутора лет и знакомые, и незнакомые слова распознаются обоими полушариями (с некоторым преобладанием правого), то с этого возраста знакомые слова начинают распознаваться левым, поскольку для них уже не нужно подключать к анализу все доступные сведения из контекста и наличной ситуации{377}.

К 15–24 месяцам достигает своего пика концентрация нейронов в отдельных частях префронтальной коры{378}. К этому же моменту формируется большинство нейронных связей в мозге. Однако, по мнению Э. Бейтс и ее соавторов, нельзя сказать, что это служит причиной лексического взрыва, скорее, эти два явления взаимно усиливают друг друга{379}.

К концу второго года жизни дети начинают лучше опознавать слова по их звуковому облику. Если 14-месячным младенцам предъявить знакомое слово и выдуманное, отличающееся от знакомого только начальным звуком, их мозг в обоих случаях отреагирует сходным образом (для того чтобы получить различие, надо предъявлять для прослушивания совсем непохожее слово), если же такие слова дать послушать детям 20 месяцев от роду, будет различаться реакция на все три типа стимулов: знакомое слово, незнакомое совсем непохожее слово и слово, отличающееся от знакомого только одним первым звуком{380}.

Быстрое усвоение грамматики ребенком на третьем (примерно) году жизни нередко называют грамматическим взрывом: за очень небольшое время ребенок переходит от протограмматики к практически полному владению синтаксическим и морфологическим богатством языка. Но означает ли это, что у человека существуют врожденные, генетически закодированные представления о том, как устроена грамматика? Мне кажется, что нет.

Как отмечает Патрисия Гринфилд, в этот период у детей созревает зона Брока и значительное развитие получает не только язык, но и самые разные «комплексные иерархически устроенные навыки»{381}. Кроме того, в этом возрасте ребенок осознает, что многие предметы состоят из частей, каждая из которых имеет свою собственную функцию{382}. Как пишет нейробиолог Валерий Викторович Шульговский, «в конце 2-го — начале 3-го года жизни ребенок начинает выделять детали в объектах. Например, дети 1 года 10 месяцев — 2 лет уже пытаются сорвать цветок за стебелек, берут крышку сахарницы за „шишечку“ и пр.»{383} Количество базовых понятий, по отношению к которым определяются элементы поведения, сильно расширяется (это явление получило название «когнитивный взрыв»). В это же время дети перестают воспринимать фразы как единое целое и начинают членить их на отдельные элементы{384} (впрочем, некоторые единства членятся на удивление поздно — еще лет в пять некоторые зовут друзей на мое деньрождение). В этом, кстати, коренное различие между тем, как учат язык дети, и тем, как его учат обезьяны в языковых проектах: последние, наоборот, сначала выучивают отдельные слова и лишь потом овладевают умением соединять их между собой.

Способность замечать больше деталей ведет к увеличению словарного запаса — для того чтобы хранить в памяти информацию об этих деталях и оперировать этой информацией при мышлении. Знание большого количества слов позволяет более эффективно выделять слова (в том числе еще незнакомые) в потоке речи. Этому же способствует повышенное внимание к деталям — не только объектов окружающего мира, но и речевых выражений, что помогает выявлять и обобщать грамматические правила. Овладение грамматическими правилами в свою очередь дает возможность еще более успешно членить поток речи на отдельные элементы и тем самым еще интенсивнее пополнять словарь — получать названия для все новых и новых деталей окружающего мира, что позволяет делать левополушарные, удобные для оперирования образы предметов более подробными. Это кольцо положительной обратной связи, вероятно, и создает эффект «взрыва». Впрочем, у разных детей это происходит несколько по-разному: у одних можно наблюдать действительно один очень резкий скачок в развитии, у других — серию отдельных мелких «взрывов», у третьих — более плавное и медленное продвижение вперед{385}.

Когда словарный запас достигает 50–100 слов, ребенок начинает пробовать комбинировать их{387} — произносить выражения, состоящие из двух слов. Иногда такие двусловные высказывания похожи на сложные слова. С. Н. Цейтлин приводит такие примеры: «…мальчик в 1 г. и 3 мес., увидев жеребенка, назвал его ТПРУ-ЛЯЛЯ. Словом ТПРУ он до этого называл лошадь, а словом ЛЯЛЯ — маленького ребенка. Трудно отказать в изобретательности Мише Т., который называл гараж БИБИ-ДОМ (дом для машины)»{388}. Бросается в глаза сходство этих наименований с такими «изобретениями» обученных языкам-посредникам обезьян, как «ВОДА» + «ПТИЦА», «КОНФЕТА» + «ДЕРЕВО» и т. п. В других случаях они больше напоминают предложения: Кукла тут, Еще читать, Сиди там{389}, Шашки играть, Кролик прыг{390}; несколько английских примеров: Siren by (‘Там гудит’), Papa away (‘Папы нет’), Give doggie (‘Дай собачке’), Put floor (‘Положи [на] пол’), Mommy pumpkin (‘Мама тыкву’){391}, More high (‘[Есть] еще наверху’), Other fix (‘Прицепи еще один’){392} — и это тоже похоже на некоторые высказывания «говорящих» обезьян (вспомним BABY UP и другие реплики Уошо по поводу куклы из гл. 1). Нередки комплексы, в которых роль одного из членов предложения выполняет жест.

Четкой границы, отделяющей стадию голофраз от стадии двусловных высказываний, нет: сначала ребенок может произносить по две голофразы подряд, потом постепенно уменьшается пауза между ними, интонационный контур меняется, становясь все менее похожим на контур двух завершенных высказываний и все более — на одно высказывание, состоящее из двух слов. В языках, где слова содержат по многу морфем (и даже могут в одиночку составлять целое законченное предложение, как, например, в языке гренландских эскимосов), на стадии голофраз дети произносят части слов, а словоизменительные показатели появляются на стадии перехода от однословных высказываний к двусловным{393}.

Вообще, существует две возможных стратегии овладения языком — аналитическая и холистическая{394}. Их различия начинают проявляться достаточно рано. У детей с доминированием аналитической стратегии в лепете преобладают короткие и устойчивые слоги, первыми словами бывают названия предметов, первые комбинации строятся с опущением служебных морфем. У тех, у