Мистика - Тамара Шатохина

    Дернулась,  услышав,  как  опять зовет хозяйка и отпустила все свои моральные  терзания.  Придется  врать ей, и делать это достоверно.  Потому что ее нужно  беречь, в этом случае ложь действительно упростит жизнь - ей.  А меня точит чувство вины, но это не страшно  - я все исправлю, вот этим же вечером  и исправлю.  Прихватила склянку с мазью и огляделась – куда бы припрятать на время?  Нашла уголок, скол, щелочку, втиснула туда, спрятала.  Собрав комком его вещи, прижала их к груди и пошла к дому.

   Баба Маня стояла возле яблони и держала в руках мой мобильник.

-  Орал, как резаный.  Что ты там застряла?  Алена… а руки ты ему полечила? –  осторожно спросила она,  посмотрев на ком из нестиранных вещей, в который я вцепилась, как в самое дорогое, а потом с надеждой –  на мое лицо.  И я с радостной готовностью  соврала, глядя прямо в выцветшие старческие глаза:

-  Конечно, само собой.  В напаре подержал, обсушил, и я втерла мазь.  Все, как вы сказали.

   Ее лицо расплылось в счастливой улыбке.

-  Слава тебе…. а  напар - из чистотела... Ведь каждый божий раз что-то мешало.  Все он приходит с этими ранами, сердце рвет.  Перезвони - узнай, что от тебя хотели? – протянула она  мобильник.  А я смотрела на него, как на ядовитую  гадюку –  ну как же не вовремя!  Как же мне не до всего этого сейчас!

-  Лянка! –  услышала я голос Ирки, - мы  выехали.  Ты спишь, что ли?  А, ну да!  Восьмой  час всего.  Ну так просыпайся, жди и готовься – Светку сейчас заберем и часа через два будем.

-   И ты едешь? А Светку зачем? – не поняла я.

-  Заказчик  приезжал,  и мы перезаключили договор.  Ты же сама сказала, что были трудности и вы их решили.  Проект  сменили на «Семейный уют»  - без второго этажа, и  есть заказ на ландшафтный дизайн.

-  Стоп, Ира!  Не нужно Светку!  Переиграли.  Этого не нужно.

-  Не поняла… ну, как скажешь.  Мы как раз к дому ее подъехали, скажу, что отставить.  Ты уверена?

-  Абсолютно, - заверила ее я, нажала на отбой и пригласила хозяйку  в ее же дом пить чай.

   Вещи Ивана занесла в свою комнатку и положила на стул,  мельком  взглянула на выставленное окошко и  вернулась к бабе Мане уже  в более-менее нормальном настроении.  А она покачивала головой и смотрела почему-то невесело.

-  И что такое, Мария Львовна, что еще за упадочное  настроение?  Он сегодня вечером опять будет здесь, - занервничала я.

-  Ну,  вот после  этого и поговорим, - согласно кивнула она.

-  Хорошо, - я сегодня была образцом покладистости и послушания, - тогда  давайте говорить по делу – вы же не будете жить в новом доме? Не будете.  Потому что  Иван должен еще раз появиться вот в этом - когда десятая жиличка у вас  появится.  Не будет никакой десятой!  Вы же первой были, кто его увидел, так же?  Молодая еще… Вы откуда-то знаете, что он с Дона, что  десять…  Значит,  вы говорили с ним.  У меня голова кругом, но я должна знать все!  Абсолютно все, что знаете вы!    Вы тогда спали с ним? – выдала я  последнюю фразу прямо из подсознания.

-  Это ж ты что...?  Разбираться со мной будешь?  - потрясенно протянула она, - заревновала ко мне, что ли?

-  Не в тему, дорогая баба Маня.  Речь не об этом…  Тут вопрос принципиальный.  Одно дело, когда это предопределено и никак иначе ему просто нельзя было.  Он ничего не помнит про прошлый раз, так?  Но все равно… если каждый раз  он легко лезет на очередную бабу, то это характеризует человека определенным образом,  вам не кажется?  Важно как это происходит.  Я не оставила ему ни единого шанса, а вы?

-  Мне  не до того было, Алена, -  смотрела она на меня с укором, -   не до мужеского полу  совсем, да и  не поняла я сразу о нем.  Не в себе я тогда была, да и зачем бы?  Он и потом мне, как мужик,  не сильно нравился.

-  Кто?  Ванечка? – недоверчиво протянула я, - а он может не нравиться?  Вы серьезно?

-  А как еще? – удивилась она, - росту невысокого, темный, грязный весь, железом смердит… только и того, что вежливый.  Сильно жалко его…

-  То есть… и за остальных вы ручаетесь? – настырно уточняла я.

-  На моих глазах все было, что же мне – врать в угоду тебе?  Мылся быстро и в дивизию уезжал... или куда там? Говорил каждый раз по-другому, но все о том же – бойцам своим помывку хотел организовать.  И за это…

   В дверь тихонько стукнули и мы с ней замерли…  Столько всего пронеслось в голове!  Я подхватилась и кинулась открывать, распахнула дверь, выглянула – к асфальту уходила женщина.   С виду, со спины  – средних лет, в джинсовой юбке по колено и светлой ветровке.  Она мельком оглянулась на звук открывшейся двери и стала уходить еще быстрее.  А возле дома опять стояла корзина с продуктами.  Я потерла рукой то место, под которым бешено колотилось  глупое сердце,  и повернулась к бабе Мане:

-   Опять ваш заказ принесли.

    Но на этот раз она ответила с кривоватой ухмылочкой, глядя мне прямо в глаза:

-  Да ладно… мне.  Это уже тебе носят - ведьме.  Так что принимай, нечистая сила, заноси.  Как там, деньжат подкинули или только еды?

-  Только еда, - подтвердила я, не обнаружив конверта.

-  Ну-у… -  протянула она, - сходи тогда до магазина,  поздоровайся с кем из мужиков,  может,  и в деньгах  приподнимемся,  если у некоторых совсем ума не стало.

   И такая тоска была в этих ее словах, такая вселенская  обида и горечь, что я на время отвлеклась от мыслей о сегодняшнем вечере, которые  витали сейчас надо всем, что бы я ни делала и о чем бы ни говорила.  Чувство  беспокойного ожидания и сладкого предвкушения  поблекло, хотя и не исчезло совсем.  Спрашивать сейчас о чем-то бабу Маню, уточнять и выяснять, показалось мне, мягко говоря, неуместным.  Поэтому я просто стала выкладывать на стол продукты.  Она отслеживала  этот процесс, а потом  уже почти безразлично  прокомментировала:

-  Что-то на этот раз не сильно и испугались.  А еще ж и церковь рухнула…  Может,  отца Василия зашлют?  Толковый мужик и борщ любит.  Ты красный борщ умеешь варить?

-  Да я только такое все и умею – борщ,  щи,  голубцы…  Мария  Львовна, мы с вами, можно сказать, огонь и воду  вместе  прошли, - печально улыбалась я, - не темните вы больше.  Если есть что сказать – говорите.  Я сейчас…  держусь пока, но для меня вот это все – уже  немного слишком.  Слишком много всего и слишком  быстро.  Если  вечером  не вернется Ваня…

-  Доживем до вечера.  А там видно будет, - согласилась баба Маня.  Но мне совсем не понравилось то, как она при этом на меня смотрела.

   У меня оставалась  еще куча вопросов, но настроения распутывать этот клубок сейчас не было.  Похоже, что и у нее тоже. В чем-то мы с ней были похожи – не любили форсировать события, выяснять отношения.  Опять замолчали  обе…  думали.

    А вообще все это было странно – село жило своей жизнью, и отдельной от него жизнью жила баба Маня.  До  соседнего забора было всего метров сто.  Там  звучали  человеческие голоса – смех, окрики, детский визг…  Мычала корова, орали петухи, лаяли собаки, где-то в селе шумели моторы машин, вечером зажигались огни,  долетали откуда-то отзвуки музыки…   Шла жизнь, и только возле дома бабы Мани она замирала, стихала, скукоживалась до размера одной тихой и пронзительно одинокой старушки.  Из наших разговоров я знала, что не так давно был у нее кот, но то ли  ушел умирать, то ли другую хозяйку нашел.