Найди меня, если сможешь - Меган Миранда

Я подчиняюсь, но только потому, что сейчас не время сопротивляться. А когда время придет, мне понадобится телефон.

«Меня наказали на неделю», – написала Кеннеди на следующий день. Если моим домашним и сообщили, что меня вчера не было в школе, то никто не обратил внимания.

Да и, судя по виду родителей сегодня утром, информация о моем прогуле вряд ли вошла бы в «Топ-10 важных новостей».

Вернувшись домой после уроков, я застаю там Дейва, Клару, Майка и следы их дежурства: три банки от энергетиков, две упаковки от сэндвичей, открытую пачку чипсов. Чувствую на себе взгляд Клары, когда прохожу мимо, но не реагирую. Подхожу к Майку и стучу по столу, чтобы он меня заметил. Он напоминает старшеклассника, который всю ночь просидел за учебниками, только вот ему сорок, и он всегда такой. Иногда я думаю, не грозит ли мне подобная участь: участь брата, оставшегося на вторых ролях, участь человека, посвятившего себя поискам. Господи, я обязан его найти.

Майк смотрит на меня, но наушники не снимает.

– Родители? – спрашиваю я.

Он молча показывает на наушники. Возможно, слушает важное сообщение. На мой вопрос отвечает Дейв:

– Они уехали с каким-то типом в костюме. – Закрываю глаза: агент Лоуэлл. – Думаю, по поводу фотки.

Да, Дейв у нас мастер подслушивать. Клара оживляется и хочет что-то сказать, но тут в дом заходят родители. Вид у них совершенно растерянный. Они благодарят добровольцев и просят извинить их за то, что сегодня не смогут работать. Мама бросает сумку на диван, идет к раковине и пьет прямо из-под крана. Хмурюсь – обычно она так себя не ведет.

Теперь с толку сбит я. Подпрыгиваю от неожиданности, когда на плечо ложится отцовская рука, затем напрягаюсь. А вот это очень похоже на отца. И рука на плече пугает меня гораздо больше, чем странное мамино поведение, потому что расшифровывается следующим образом: «Нолан, мы должны тебе кое-что сказать».

– Папа, – начинаю я, чтобы не дать ему завести разговор, из которого потом будет не вырваться. Я ведь потому и искал его, когда вернулся из школы.

Веду его в кухню и показываю на новую фотку.

– Вот этот паренек, пап… вчера ко мне приходила знакомая, она видела его здесь неподалеку.

Он прищуривается, подходит ближе, всматривается в подписи. Если его и удивляет мысль о том, что в их отсутствие я приводил в дом девушку, то виду он не подает.

– Хантер Лонг, – медленно произносит он, будто достает папку с информацией с самой далекой полки в голове. – Здесь? Она уверена? Когда это было?

– Осенью.

Он кивает.

– Маловероятно. Но мы отметим у себя. Дай мне завтра ее имя.

Но я вижу, что судьба Хантера Лонга в настоящий момент его мало заботит. Обычно, если поступает хоть крупица информации, родители начинают двигаться быстрее, глаза у них загораются, потому что появляется надежда. А сейчас отец отворачивается от фото и тяжело вздыхает.

– Нолан, нам нужно тебе кое-что сказать.

Желудок сжимается. Нет смысла откладывать неизбежное, но в голове все же зреет план, как смотаться отсюда. Пячусь, пока не оказываюсь между столовой и гостиной. Говорю:

– Угу.

– Судя по всему, фото Лайама – настоящее. То есть оно – доказательство.

Появляется мама. Глаза мокрые. Она идет как-то неровно, ее кренит вправо. Пила?

– Доказательство чего?

– Доказательство того, что он исчез не в парке, – говорит мама, по-прежнему блуждая взглядом где-то далеко.

Я мотаю головой. Это обязан быть парк! Я же все к нему привязал. Все проверки. Все поиски. Брат и собака исчезли без следа. В лесу, про который ходит столько страшных историй, в лесу, нафаршированном привидениями. Там же трещина во Вселенной. Все случилось против его воли. Он бы никогда сам не ушел, не предупредив нас.

Кружится голова. Мир накренился. Ориентация в пространстве утрачена. Они ошибаются. Ошибаются.

– Фото специально для нас сильно увеличили, – говорит папа. – Агент Лоуэлл просит всех еще раз его хорошо изучить. Подумать, где оно могло быть сделано.

Комната вращается. Кажется, я падаю. Будто землю выбили из-под ног.

– Нолан, – произносит отец мое имя таким тоном, как будто повторяет то, что уже говорил.

И я замечаю лист на столе в гостиной. Увеличенный Лайам, в самом центре комнаты. И вижу брата в углу этой же комнаты. Его губы шевелятся: «Помогите нам. Прошу». Вижу, как утром в день исчезновения он склонился над умывальником. Вижу капельку крови. Слышу, как он шипит от боли. Как ударяется о фарфор станок.

– Приславший фото очень постарался скрыть, откуда оно отправлено. Полиция работает над этим, – добавляет отец.

И тогда я думаю: «Они ничего не выяснят». Эта мысль кажется мне абсолютно правильной. Ведь на самом деле фотографию отправил мой брат – откуда-то из-за грани. Он хотел связаться со мной при помощи видения, письма, сигнала. И ему удалось.

Когда родители на секунду выходят из гостиной, я щелкаю фото на телефон и пересылаю Кеннеди с текстом: «Вот это фото на прошлой неделе прислали бывшей моего брата». Поднимаюсь к себе в комнату и разглядываю зернистый снимок на экране мобильного. Деревья, деревья, мой брат и хвост Колби.

Телефон гудит у меня в руках. Видеозвонок. Принимаю его: Кеннеди сидит на полу у себя в комнате, повсюду тетрадки и бумаги, на заднем плане – пустые коробки. Догадываюсь, что мобильный она прислонила к одной из них.

Кеннеди наклоняется ближе к экрану, затем качает головой.

– Вы совсем не похожи, – говорит она и принимается перекладывать какие-то бумажки.

– О да, я уже такое слышал, – отвечаю я.

Эта фраза преследует меня всю мою жизнь. Лайам и правда был золотым мальчиком: и по поступкам, и внешне. Мы напоминали две стороны одной монеты: он блондин, я шатен; у него глаза голубые, у меня – карие; у него симметричные черты лица, у меня же нос немного скривлен влево из-за того, что не успел увернуться от мяча. Но уверен, сейчас мы с ним сровнялись по росту. И от этой мысли становится нехорошо.

Кеннеди замирает, отрывается от своего занятия.

– Я не хотела тебя обидеть. Просто представляла, что вы с братом больше похожи.

Она отводит взгляд и чуть отворачивается от камеры, так что волосы заслоняют лицо и невозможно понять, какое на нем выражение. Снова берется за бумаги. Она сама позвонила мне, но, судя по всему, ждет, что говорить буду я.

– М-м, а чем ты занимаешься?

– Проверила данные с телескопа, но следов сигнала там нет. Так что перебираю вещи Элиота: вдруг найду что-нибудь интересное. Пойму, откуда сигнал появился.

– Успешно?

– Нет. Хотелось бы вернуться в дом, отключить электричество и перезагрузить систему. Похоже, ее выбило, когда свет пропал. А ты? – спрашивает она и, наклонив вперед голову, закручивает на голове небрежный хвост, точно распущенные волосы мешают ей думать.