Ренегат - Павел Корнев

— Пороть нас уже поздно! — выкрикнул звонкий голос откуда-то с галерки, чем породил в аудитории немалое веселье.

— Некоторых пороть можно не ради пользы, а удовольствия для, — ответил я, переждал волну смеха и уже серьезно добавил: — Но, если сбить спесь получится только поркой, уж поверьте — мне придется взять на себя этот нелегкий труд! Да! Именно спесь и мнимое превосходство над простецами толкают большинство выпускников в объятия смерти. А ведь на самом деле вы никто!

Аудитория загудела и зароптала, задние ряды принялись топать и хлопать ладонями по партам.

— Думаете, дар делает вас избранными? — повысил я голос, перекрывая шум.

— Да-а-а!!!

Я презрительно фыркнул:

— Расскажите это истинным!

Это был удар ниже пояса, и шум как отрезало. Теперь надо мной не потешались, теперь меня откровенно ненавидели. К счастью, пока что молча.

— Эфир пронизывает все сущее, он вокруг нас, и лишь истинные могут работать с ним напрямую. Хватать руками, изменять, поглощать. Творить чудеса усилием воли, исцелять простым касанием. Магия всегда с ними! Всегда готова повиноваться! А вы? Вы будто калеки на костылях. Без жезлов вам не сотворить и простейших чар! Постоянно удерживать готовое к использованию заклинание для подобных вам — непосильный труд. А излишне усердные занятия приводят к истощению эфирного тела. Вы ущербны!

— А сами-то как? — крикнул какой-то набравшийся наглости школяр. — Будто сами не ущербны!

Я поднял правую руку, демонстрируя серебряный перстень с золотой накладкой герба, и признал:

— Я ущербен, но отдаю себе в этом отчет. Именно поэтому я прожил свои пять лет после окончания университета, а вот вам это еще предстоит.

Рыжий парень на первом ряду фыркнул:

— Плевое дело!

Сеньорита Лорелей повернулась и одарила выскочку благосклонным взглядом.

— Лишь истинные могут воссиять! — напомнил я. — Лишь истинные могут набрать столько силы, что их сияющий дух вознесется на небеса!

— Зато нам всегда открыта дверь в запределье! — выдал рыжий острослов, но на этот раз его шутке никто не рассмеялся. Кроме меня.

— Именно так, юноша. Именно так. За каждым из вас, — я обвел аудиторию рукой, — стоит распахнутая дверь в иной мир. И если потеряете осторожность, если зачерпнете слишком много силы, ваша объятая огнем душа рухнет прямиком в запределье! А оно перемалывает и превращает в чудовищ любого. Дух любящей бабушки за годы блуждания в потустороннем мраке становится кровожадным монстром, который с превеликим наслаждением растерзает внуков, если только представится такой шанс. И не стоит полагать, будто вы чем-то лучше простецов. Сохранить ясность рассудка не удалось даже великим волшебникам прошлого. Все слышали о князьях запределья, так?

Сеньорита Розен с раскрасневшимися от возмущения щеками слегка привстала и возмутилась:

— К чему вы рассказываете нам прописные истины, магистр?

Чистый девичий голос прорезал шум, как разрезает раскаленный нож кусок сливочного масла, и я вновь порадовался прозорливости декана.

— Не интересны прописные истины? — усмехнулся я и огладил короткую бородку. — Отлично! Вот вам то, о чем не принято говорить в приличном обществе. Большинство выпускников погибает не в магических поединках и умирает не от истощения эфирного тела, надорвавшись. Их убивают простецы. Не на войне — в обычных кабацких драках, уличных стычках, на глухих лесных дорогах. А все почему? Да просто за время обучения вы слишком уверяетесь в собственном превосходстве. Иллюзорном превосходстве, доложу я вам.

— Бред! — крикнул кто-то, школяры снова засвистели и заулюлюкали.

— Конечно! — рассмеялся я. — Вы же скрутите любого простеца щелчком пальца! Вы — могучие повелители эфира! Таким не страшен нож в спину! Удар табуретом не сломает шею, а движение брови остановит арбалетный болт! И остановит — да, но только если будете настороже и вовремя заметите стрелка. А что на деле? Вы ритуалисты, вы просто не успеете среагировать. Хотите наглядную демонстрацию?

Ответом был довольный рев.

— Какое именно заклинание вдалбливают вам в головы как лучшее для обороны? «Паралич Арна», так? — Я взял стоявший на кафедре графин и наполнил водой стакан. — Кто хочет опробовать его на мне? Обещаю не применять никаких контрзаклинаний. Ну, кто рискнет?

— Я! — крикнул растрепанный юнец из третьего ряда, тот самый, что все это время не спускал влюбленного взора с графской дочки. — Я иду!

Школяр явно опасался, что его опередят. Он шустро пробрался к проходу, сбежал вниз и воздел над головой деревянный жезл в локоть длиной.

— Начинай, — разрешил я, выходя из-за кафедры со стаканом в руке.

Юнец взмахнул жезлом, закрутил эфирную нить, ловко затянул первый из узлов, но тут же скосил взгляд на даму сердца, на миг потерял концентрацию и допустил ошибку в кривизне дуги.

Я покачал головой и убрал стакан обратно на кафедру. Все будет даже проще…

Школяр сосредоточился и быстро выправил рисунок, эфир потек и начал сгущаться, аудитория загудела в ожидании развязки. Я подступил к оппоненту и негромко спросил:

— Скажите, а кто этот рыжий красавчик, которому строит глазки сеньорита Розен?

Бедняга резко оглянулся, упустил контроль над заклинанием, и то ударило, словно разжавшаяся пружина. Юнец замер вполоборота, замороженный собственными чарами. Живыми остались лишь глаза.

Школяры завопили что было сил, но мигом смолкли, стоило только мне выставить перед собой руки.

— Вы видели? Я его даже не коснулся. А мог пять раз пырнуть ножом. Подумайте об этом на досуге. Обсудим завтра, а теперь все свободны!

Учащиеся повалили к выходу, кто-то покидал аудиторию через верхнюю дверь, но большинство столпились внизу. Проходя мимо парализованного бедолаги, каждый почитал своим долгом хлопнуть его по спине либо отвесить леща. На плечи влюбленному простаку накинули серый вытертый плащ, на выставленный в сторону жезл нацепили войлочную шляпу, и паренек замер нелепой пародией на вешалку. Мне отчасти даже стало его жаль.

Любовь зачастую толкает людей на весьма и весьма опрометчивые поступки.

Школяры расходились, но спешили покинуть аудиторию отнюдь не все. Сеньорита Розен двинулась прямиком ко мне, а охранник с переброшенным через руку плащом шел следом и зыркал по сторонам недобрым взглядом. Малый относился к своей работе слишком уж серьезно.

— Магистр Черен! — обратилась ко мне Лорелей. — Вы и в самом деле полагаете нас никчемными шарлатанами?

— И в мыслях не было, сеньорита, — ответил я. — Я лишь говорил о вреде излишней самоуверенности.

— Но в сравнении с истинными…

Я рассмеялся:

— У истинных магов хватает слабых мест. На завтрашней лекции я подниму эту тему. Приходите непременно, мне будет приятно вас видеть.