Чингисхан. Демон Востока - Алексеева

делали. Но во многих местах дороги никто не содержит, поэтому им придёт неизбежный конец…

«На мой век их хватит», — подумал Эйрих, едущий в голове походной колонны. — «А когда завоюю Рим, буду тратить деньги на восстановление старых и строительство новых дорог».

Скоро они будут на месте, у указанной маркоманном Лимпрамом реки.

Передовые дозоры следят за окрестностями, тыловой дозор проверяет маркоманнов на хитрость, то есть Эйрих допускал, что Лимпрам может разделить войско на две части и спрятать одну часть по пути Эйриха, чтобы они быстро и безоговорочно закончили бой в пользу маркоманнов. Против такого приёма ничего нет даже у Эйриха.

Консул Зевта ехал рядом. Весь путь он, время от времени, оглядывался на марширующий легион, иногда объезжая войска, чтобы с восхищением посмотреть на то, как закованные в кольчуги легионеры идут по дороге чётко отделёнными когортными коробочками.

Из-за небольшой рощицы, вызвав неприятное воспоминание, появился сотник Агмунд с конным дозором. Только в этот раз его никто не преследовал.

— Докладывай, — приказал Эйрих, когда сотник подъехал поближе.

— Маркоманны привели войско, — сообщил Агмунд. — Не меньше пяти тысяч, но может и больше, потому что мы видели не всех, они из-за холма выходили. Где-то через час или вроде того встретимся с ними.

Это могло значить, что Лимпрам обиделся на Зевту очень сильно. Такую крупную армию просто так не собирают.

— Русс! — обернулся Эйрих. — Строй легион в боевой порядок!

Место тут было достаточно, поэтому войско развернётся вольготно, с пространством для осуществления манёвров.

— Я приехал поговорить, — вздохнул Зевта.

— Если договоритесь, то просто развернёмся и пойдём домой, — усмехнулся Эйрих. — А вообще, зря ты ему так ответил. Надо было ссылаться не на Сенат, который он вообще не понимает, а на меня. Я сам бы разобрался.

— Я твой отец, Эйрих, — нахмурился Зевта. — Сколького бы ты ни достиг, я всё равно буду твоим отцом. И вопрос твоего брака решать буду я.

Эйрих ничего на это не ответил, а развернул коня и поехал к Руссу, размахивающему руками и раздающему команды примипилам. Примипилы раздадут команды центурионам, а те декурионам. Так работает легион — все знают, что надо делать.

Примерно через час, как и говорил Агмунд, появились войска маркоманнов.

Истинные германцы и выглядели как истинные германцы: обилие меха в экипировке, кольчуги далеко не у всех, зато шлемы у многих, в руках их круглые щиты с кричащей расцветкой, вооружены преимущественно топорами, все сплошь бородачи, движутся неровно, с подчёркнутой обособленностью отрядов.

В контраст смотрелись новые войска остготов: никаких шкур, все, как один, в кольчугах и шлемах единой формы, скутумы одинаковые, вооружены мечами, движутся ровными когортными колоннами, интервалы между подразделениями чётко выверены.

Немножко портило всё наличие кавалерийской ауксилии, которая возглавлялась Браной, не очень-то любящим все эти ровные боевые порядки и так далее — он считает, что всадников все эти пешеходные ухищрения не касаются.

Кавалерия стоит по флангам, готовясь отвечать на действия «коллег» из вражеского стана. У маркоманнов кавалерия представлена некими кочевниками, не поддающимися идентификации. Так уж повелось, что наёмники не носят родовых штандартов, чтобы не подставлять своих, если всё сложится не очень…

От маркоманнов выехал отряд в сотню воинов, возглавляемых здоровенным вождём, облачённым в римскую кольчугу и вооружённым секирой. Судя по всему, воевать он привык пешим, но статус не позволяет идти на переговоры пешком.

Эйрих позвал Русса и поехал к отцу.

— Поехали, — решил Зевта, когда маркоманнский вождь проехал достаточное расстояние. — Избранная сотня — за мной!

Глава двенадцатая. Испытание кровью

/4 июня 409 года нашей эры, Провинция Паннония, Сенат остготского народа/

В зале заседаний сенаторы были возбуждены и радостны. Они во все голоса славили старейшину Ваза, который сегодня ночью, наконец-то, получил долгожданного внука от единственного выжившего сына.

Одельрад, младший сын Ваза, единственный, кто не погиб во время налёта гуннов на его деревню. Старший сын, как и двое средних, погибли с оружием в руках, поэтому уже пировали в Валхолле, вместе со своими сыновьями, принявшими неравный бой бок о бок со своими отцами. Гибель героическая, Ваз, наверное, гордится своими потомками, но в Мидгарде продолжается жизнь, поэтому Вазу нужен надёжный наследник, который продолжит его дело, а ещё лучше, если у его наследника будет свой наследник, чтобы надёжно.

И вот Мадало, жена юного Одельрада, пережившего лишь шестнадцать зим, родила первенца, которого ещё не нарекли, потому что положенные три дня ещё не прошли.

Гелимер неплохо знал Ваза в юности, но никогда не был ему большим другом. Тем не менее, он сейчас поздравлял его не тише остальных.

— А теперь перейдём к сегодняшнему заседанию, — произнёс старший сенатор Торисмуд, когда славословия начали утихать. — Первое, что у нас на повестке, как всегда, распределение земель. Второй консул Балдвин, тебе слово.

Грузный Балдвин встал с каменной лавки и вышел в центр зала. Он поднял лист пергамента поближе к глазам и прочитал там что-то, водя пальцем.

Дикостью для Гелимера было то, что здесь, в деревне Торисмуда, очень многие умеют читать. Тот же Балдвин, по которому не скажешь, что он семи пядей во лбу, но тоже был вынужден купить греческого раба в Сирмии, чтобы освоить римскую грамоту. Получалось у него не очень, как говорят, но раньше он вообще не умел.

— Кхм-кхм, — кашлянул второй консул. — Сразу скажу, почтенные сенаторы, от кого исходит инициатива и чьи интересы я сегодня представляю. Эта инициатива исходит от Зелёной фракции, конкретно от сенатора Куруфина, ныне отсутствующего.

Куруфин, как всегда, отсутствовал, по причине того, что до сих пор не вернулся из Сирмия. Возможно, он ещё в пути, хотя он говорил, что едет ненадолго. Скорее всего, инициативу затеял кто-то из сенаторов, но прикрылся именем Куруфина, для весомости. Раз на это согласился консул, значит, с Куруфином всё схвачено.

— Так… — второй консул вновь поднял пергамент и с видимой неприязнью на лице прочитал на нём что-то. — Всем вам известно, почтенные сенаторы, что почти декаду назад было проявлено недовольство разделением земли. Недовольство проявили три новых рода — Бринды, Алавары и Сегары. Выделенные им земли у Дуная, что западнее, они считают небезопасными, потому что не верят в договорённости с гуннами и вандалами.

Он сделал паузу, чтобы развернуть пергамент.

— Как ратующий за благоденствие нашего остготского народа, в состав которого включены эти роды, — вновь заговорил он. — Считаю необходимым пересмотреть позицию почтенного Сената по этому вопросу и выделить упомянутым родам земли на юго-западе…

— Там Хруды и Карты живут! — возмутился один из членов Красной фракции.

— Денежный штраф сенатору Одиле! — жёстко отреагировал Торисмуд.

— Ой да я же… — начал тот.

— Не обсуждается! — прервал его старший сенатор. — Даже если по делу — будь добр, дождись окончания доклада!

Сенатор Дропаней с неприязнью посмотрел на своего соратника, но от реплик воздержался.

— О чём я говорил? — недоуменно уставился в пергамент второй консул. — Ах, да, на юго-западных землях! И нет, не те земли на юго-западе, где проживают люди из Хрудов и Картов! Я предлагаю иное…

Балдвин сделал паузу, достойную лучших театров римлян и греков.

— Я предлагаю занять земли римлян на границах Венетии и Истрии! — хлопнул по предплечью второй консул. — Воины Эйриха сообщают мне, что римляне совсем не готовы сопротивляться и бегут при появлении любой угрозы! А что если мы займём эти плодородные земли, раз уж всё равно туда пойдём? Придут неприятели — побьём их, наша мощь велика! А⁈ Как смотрите, почтенные сенаторы⁈

— Это вся твоя инициатива? — уточнил Торисмуд после затянувшейся паузы.

— Да, у меня всё, — кивнул второй консул.

— Тогда начинаем прения по обсуждаемой теме, — вздохнул старший сенатор. — Кто желает выступить первым?

/4 июня 409 года нашей эры, Провинция Паннония, северный рубеж/

— А ты выше, чем я ожидал! — сообщил подошедший к Зевте маркоманн Лимпрам.

— А ты ниже, — усмехнулся Зевта.

— Вот так и надо начинать переговоры! — засмеялся Лимпрам и протянул ему руку.

Рукопожатие состоялось под пристальными взглядами воинов обеих армий. Значит ли оно, что всё закончится миром? Или сегодня обязательно прольётся кровь?

— Это мой сын, Эйрих, прозванный Щедрым, — представил его отец, когда Лимпрам решил, что