Три д'Артаньяна - Сергей Нечаев

Девушка была буквально на седьмом небе от счастья, чего нельзя сказать об окружении короля. В «Мемуарах» Марии Манчини можно найти такое свидетельство:

«Придворные, которые всегда шпионят за королями, догадались о любви Его Величества ко мне, демонстрируя это даже с излишней назойливостью и оказывая самые невероятные знаки внимания».

Наивная девушка, всегда считавшая себя лишь жалким подобием активной графини де Суассон, тогда и не предполагала, что жениться по любви не может ни один король…

Чтобы понравиться той, кого он уже считал своей невестой, Людовик XIV, получивший довольно поверхностное воспитание, стал усиленно заниматься самообразованием. Он начал изучать итальянский язык, прочел всего Петрарку, Вергилия и Гомера, страстно увлекся искусством и открыл для себя новый мир, о существовании которого даже не подозревал. Марии Манчини удалось не только изменить духовный мир Людовика XIV, но и внушить ему мысль о величии его предназначения.

Королю было всего двадцать лет. Поначалу ничто в нем не предвещало могущественного монарха: при обсуждении государственных дел он скучал и предпочитал перекладывать бремя ответственности на окружающих. Мария Манчини разбудила в Людовике дремавшую гордость. Она часто говорила с ним о славе и о доставшейся ему по наследству счастливой возможности повелевать другими людьми. Что это было — тщеславие или расчет? Сказать трудно, но она хотела, чтобы ее герой вел себя как подобает вести себя коронованной особе.

Как говорится, любовь может возвышать или унижать душу, смотря по тому, кто ее внушает. В данном случае можно утверждать, что любовь породила настоящего «Короля-Солнце». Однако это нравилось далеко не всем. Королева-мать, например, и кардинал Мазарини были очень обеспокоены этими отношениями и только и думали, как бы их расстроить. Дело в том, что упорство влюбленного Людовика в его стремлении к этому явно не подобавшему его положению браку ставило под угрозу мирные переговоры с Испанией, против которой Франция вела бесконечные войны. Примирение между королевскими домами Бурбонов и испанских Габсбургов, по замыслам королевы-матери и Мазарини, должно было увенчаться браком Людовика XIV с испанской инфантой Марией-Терезией Австрийской. Однако подобный политический довод поначалу был чужд королю, но его мать и воспитатель «подключили определенные ресурсы», и государственные соображения победили «во благо Господа и в интересах королевства».

Заключение брака между Людовиком XIV и его кузиной Марией-Терезией, дочерью короля Испании Филиппа IV, происходило в Испании в июне 1660 года, а через некоторое время на французской территории, в Сен-Жан-де-Лис. 26 августа состоялся торжественный въезд новобрачных в Париж. По пути туда король с небольшой свитой позволил себе заехать к Марии Манчини, чтобы поставить окончательную точку на этом ярком эпизоде своей жизни. В результате его любовь в апреле следующего года вышла замуж за герцога Тальяколли, коннетабля королевства Неаполитанского. Брак Людовика XIV оказался последним «государственным проектом» всесильного кардинала Мазарини. В ночь с 8 на 9 марта 1661 года он скончался.

После этого Людовик приступил к самостоятельному управлению Францией. Он доверял своему первому министру в области внешней политики, дипломатии и военного дела, но был очень недоволен положением во внутренней политике, финансах, управлении и юстиции. В своих «Мемуарах» он называл это «беспорядком, царящим повсюду».

Заслугой кардинала было то, что он отлично подготовил Людовика XIV к выполнению королевских обязанностей, и едва Мазарини не стало, тот поспешил освободиться от любой возможной опеки. Для начала он упразднил должность первого министра и, созвав Государственный совет, объявил решительным тоном, что отныне сам будет себе первым министром и не желает, чтобы кто-либо от его имени подписывал даже самые незначительные бумаги.

Своим советникам он заявил: — Я пригласил вас сюда вместе с моими министрами и государственными секретарями, чтобы сказать, что до сих пор я был доволен тем, как кардинал вел мои дела. Но теперь пришло время взять их в свои руки. Вы будете помогать мне советом, но при условии, если я вас об этом попрошу.

Он запретил канцлеру Пьеру Сегье скреплять что-либо печатью без его на то приказа, а государственным секретарям — отправлять какие-либо послания без ознакомления его с ними. — Положение меняется, — сказал он. — В управлении моим государством, моими финансами и во внешней политике я буду придерживаться иных принципов, чем покойный кардинал. Вы знаете, чего я хочу, и теперь от вас зависит исполнение моих желаний.

И, ко всеобщему удивлению придворных, король стал строжайшим образом следовать этим своим заявлениям.

Дело в том, что очень немногие в то время были знакомы с настоящим характером Людовика. Этот юный король, которому исполнилось только двадцать два года, еще совсем недавно обращал на себя внимание лишь склонностью к франтовству и амурным интригами. Всем казалось, что он создан исключительно для праздности и удовольствий. Но потребовалось совсем немного времени, чтобы все убедились в обратном. В детстве Людовик, как мы уже говорили, получил неважное образование — его едва научили читать и писать. Однако от природы он был одарен здравым смыслом, прекрасной способностью вникать в суть вещей и твердой решимостью поддерживать свое королевское достоинство. По словам тогдашнего венецианского посланника, «сама природа постаралась сделать Людовика XIV таким человеком, которому суждено было по его личным качествам стать королем нации». Он был очень хорош собой.

В романе «Виконт де Бражелон» Александр Дюма описывает его так:

«Светло-голубые глаза его приветливо блестели; но самые опытные физиономисты, исследователи душ, погрузив в них взгляд, если бы подданным было дано выдерживать взгляд короля, не могли решить, что таится за этой приветливостью.

В глазах короля было столько же глубины, сколько в небесной лазури или в том гигантском зеркале, которое Средиземное море подставляет кораблям и в котором небо любит отражать то бури, то звезды.

Король был невысокого роста, едва ли пяти футов и двух дюймов; но его молодость смягчала этот недостаток, к тому же возмещавшийся благородством и замечательной ловкостью движений».

С этим описанием трудно не согласиться, равно как и с утверждением Дюма, что Людовик «был одарен всеми качествами образцового дворянина».

Во всех его жестах проглядывало нечто мужественное или геройское. К тому же он обладал очень важным для руководителя любого уровня умением выражаться кратко, но при этом четко и ясно, то есть говорить не более и не менее того, что было нужно именно в данный момент.

У короля была отличная память. В общении с придворными, министрами и дипломатами он выглядел всегда очень сдержанным и демонстрировал удивительную вежливость, в которой в зависимости от ранга, возраста и заслуг его собеседника различалось множество нюансов.

Правил Людовик XIV с необычным, можно сказать, профессионализмом, и связано это было с тем, что для него личная слава тесно ассоциировалась с благополучием государства. Интересы государства всегда были выше интересов этого короля. Именно так, по всей видимости, следует понимать его утверждение: «Интересам государства принадлежит приоритет. Имея в виду государство, действуют для себя самого. Благополучие одного составляет славу другого».