Украшение и наслаждение - Мэдлин Хантер

Поспешно спрятав деньги, мужчина ответил:

— Похоже, что в ближайшее время вы не сможете много заплатить. Поэтому оставим пока все как есть. Эти деньги позволят мне какое-то время продержаться.

Он удалился, весело насвистывая, а Эмма, вздыхая, вернулась к своему экипажу.

«Три тысячи фунтов! — ужасалась она. — Ведь если господин Вернер подпишет соглашение на продажу коллекции графа, а Мариэль найдет еще эмигрантов, желающих получить деньги за свое имущество, то даже тогда доход „Дома Фэрборна“ от аукциона в лучшем случае составит половину этой суммы».

Но она не могла рассчитывать на то, что выставленные на аукцион предметы будут раскупаться по самым высоким ценам. Ей следовало как-то иначе найти необходимые для выкупа деньги, по крайней мере — полторы тысячи, которые потребуются в том случае, если она окажет похитителям какую-то услугу.

Конечно, Рафаэль, которым владела их семья, смог бы ее выручить. И деньги за эту картину пойдут ей целиком, то есть полная стоимость, а не какие-то комиссионные. И пусть продажа этого полотна разобьет ее сердце, но ей все же придется выставить Рафаэля на торги.

Что же касается Роберта, то, возможно, его держали в заточении где-то поблизости, и, следовательно…

Эмма невольно улыбнулась. Она представила, как перед Робертом распахивается дверь темницы, наверное, какого-то подвала. И она уже видела изумление и радость брата при появлении его спасительницы. Эмма представила, как привезет его домой и покажет, как хорошо она охраняла его наследство. А позже он займет подобающее ему место и будет, нарядный, стоять там, где обычно во время аукционов стоял папа.

Но ей надо было срочно узнать, не находился ли Роберт где-то здесь, совсем рядом, прямо у нее под носом. В таком случае она не станет искать таинственного похитителя, не станет иметь с ним дел и сама… что-нибудь предпримет. Что именно — потом придумает.

Эмма ехала домой в крайнем возбуждении. «Как же побыстрее покончить с этим делом? — думала она. — Может, обратиться к властям? У них-то есть возможность использовать силу, чтобы найти Роберта. Ведь похищение — тяжкое преступление».

Да, конечно, если бы она пошла к мировому судье и рассказала ему все, что знала, он, возможно, оказал бы ей помощь. Но беда в том, что знала она не так уж много. Прежде всего не знала, почему кто-то решил похитить Роберта. Ведь очень может быть, что брата похитили не случайно…

Возможно, и Роберт занимался чем-то незаконным. И если он каким-то образом был связан с контрабандой… О, в таком случае она не могла искать помощи у властей. Потому что тогда и ее брат считался бы преступником и, возможно, вышел бы из одной темницы лишь для того, чтобы оказаться в другой.

Нет, только она одна могла узнать, где находился Роберт, а также выяснить, кто этот таинственный похититель, удерживавший его в заложниках. Конечно, сделать это самой будет очень сложно, но следовало хотя бы попытаться.

Приняв решение, Эмма почувствовала себя много лучше. Ощутила себя не такой уж беспомощной — вовсе не пешкой в руках неизвестного игрока или игроков. Но потом она вспомнила про Саутуэйта и тяжко вздохнула. Ведь теперь и графу не следовало доверять. И уж конечно, она не могла попросить его о помощи. Так что оставалось только молить Бога, чтобы граф больше не задавал ей вопросов о некоторых предметах, из тех, что она собиралась выставить на аукцион.

— Куда едем? — проворчал Эмбери, обращаясь с этим вопросом к спине Кендейла.

Виконт не ответил, но его молчание было весьма красноречивым.

— Скоро все выяснится, — сказал Дариус, взглянув на Эмбери. — Во всяком случае, надеюсь.

— К чему напускать на себя такую таинственность? — не унимался Эмбери. — Почему Кендейл так себя ведет? Это ужасно раздражает. Я не солдат под его командованием, и мне плевать на его загадочные замечания.

Тут Кендейл, ехавший впереди, развернул свою лошадь и, взглянув на Эмбери, проговорил:

— Нет никакой таинственности. А разговаривать пока что не о чем.

Еще больше помрачнев, Эмбери заявил:

— Я требую, чтобы ты сказал, куда мы направляемся и зачем.

Дариус с упреком взглянул на Кендейла. Упрямство и прямолинейность виконта, возможно, делали его хорошим офицером, но по временам — несносным приятелем.

— Кендейл надеется сегодня кое-кого встретить в парке, — сказал граф, покосившись на Эмбери.

— А может, я помешаю его романтическому рандеву? — съязвил Эмбери. — Впрочем, я готов и на это, не возражаю. Но только скажите, черт возьми, куда мы направляемся.

Кендейл снова развернул свою лошадь, но теперь поехал совсем рядом с Эмбери — очевидно, решил откровенно поговорить с ним. Дариус тут же стал прислушиваться; ему тоже хотелось услышать от приятеля кое-какие объяснения.

— Я изучаю слухи, — говорил виконт, — и мне кажется, кое-что из этих слухов вызывает тревогу. Слышал ли кто-нибудь из вас о женщине по имени Мариэль Лайон?

— Я слышал, — ответил Дариус. — Это француженка, бежавшая в Англию от террора, племянница графа де Болье.

— А что это за слухи? — спросил Эмбери, теперь наконец-то заинтересовавшийся.

— Некоторые утверждают, что она — совсем не та, за кого себя выдает, — заметил Дариус. — Но едва ли это новость для тебя, Кендейл. И едва ли слухи всегда бывают правдивыми. Дело в том, что не раз предпринимались попытки сорвать с нее маску, но все они ничего не дали. А это означает, что никакой маски нет, так что срывать с нее нечего.

— Но меня заинтересовало то, что эти слухи исходят от других эмигрантов, таких же, как она, — ответил Кендейл. — Поэтому иногда я слежу за ней.

— Не очень-то благородно, — пробурчал Эмбери. — Мне бы не хотелось думать, что за мной шпионят из-за каких-то слухов.

— Я делаю это не из праздного любопытства и не играю в шпионские игры, как некоторые, Эмбери. Как ты, например. Если женщина живет в Англии в качестве беженки и утверждает, что она является племянницей графа, хотя на самом деле она совсем не та, за кого себя выдает, то это слишком подозрительно, согласись. И если вдруг пройдет слух, что ты, Эмбери, на самом деле вовсе не Эмбери, то и за тобой будет установлена слежка, обещаю.

— Слава Богу, что в Англии есть ты, Кендейл. Уверен, наши министры каждое утро поминают тебя в своих молитвах, — съязвил Эмбери. — Неужели один из них поручил тебе эту миссию? Или ты сам взял на себя такую ответственность?

— Между прочим, и в правительстве есть люди, с недоумением взирающие на эту женщину, — заметил граф. — Так что не только у Кендейла она вызывает подозрение. Не исключено, что не только он за ней наблюдает.

— Никого другого я не замечал, — возразил Кендейл. — И я точно знаю: никто, кроме меня, за ней не следил, когда недавно она явилась утром на рандеву в парк. Там она встретилась с дочерью того человека, который при подозрительных обстоятельствах упал в Кенте с утеса во время прогулки.