Я – сосуд для Альфы - Ана Сакру

— И я не хочу, — только и отвечает волк, зарываясь носом в мою макушку, шумно втягивая воздух, — Не хочу тебя терять. А ты своим глупым упрямством обрекаешь меня на это…В тебе просто инстинкт говорит, Мару. Это плод тебя отравляет, заставляет выбрать его, а не себя… Опомнись! Хотя бы взвесь все.

— Хорошо, я подумаю, — решаю уступить волку. Пока. Время на моей стороне. И тут же чувствую, как он облегченно выдыхает.

— У тебя неделя, — произносит хрипло и стискивает меня в стальных объятиях. Вжимает в себя. И в живот мне упирается вставший член, обжигая кожу. Руки Ансгара лихорадочно гладят спину, спускаясь ниже, подхватывают под ягодицы и приподнимают меня, заставляя обхватить бедра волка ногами.

— Почему неделя? Так мало… — шепчу, целуя его в губы, вцепляясь в плечи, чтобы удержаться.

Ансгар идет к кровати и падает на нее, придавив меня своим весом, так что воздух стоном выбивается из легких. Подхватывает мои ноги и высоко задирает их, устраивая себе на плечи, практически вдвое сложив меня под собой. Меня током прошибает от открытости позы, от невозможности спрятаться от его блуждающего взгляда, жадно рассматривающего меня. Низ живота скручивает в томительном предвкушении.

— Позже уже не изменить ничего. Умрешь вместе с потерей ребенка, — Ансгар медленно водит головкой по набухшим складкам, размазывая выступившую влагу, заставляя меня подрагивать от нетерпения, — Это у людей беременность девять месяцев…

Склоняется ко мне, накрывая ртом приоткрытые губы. Язык проскальзывает внутрь, лениво сплетаясь с моим. И я выгибаюсь навстречу медленно входящему члену, насколько это возможно, когда колени почти прижаты к собственным плечам. Мычу волку в рот от острого удовольствия. Так глубоко. Что даже больно. Но эта боль сладкой судорогой разносится по телу.

— У оборотней беременность всего три месяца, Марру, — Джер вдруг рычит и сильно прихватывает мою губу выступившими клыками. Рот заполняет металлический привкус. Плавно проникающий член начинает таранить словно отбойный молоток, и я взываю от звенящего напряжения в мышцах. Джер привстает и давит мне под коленки, вжимая в меня собственные ноги. Скручивая до упора под собой. Его янтарный яростный взгляд, хриплое рычание, член, будто насквозь прошивающий. Словно пытается выбить из меня всю дурь. И знает, что не может. И беснуется в своем бессилии.

— Готова так быстррро умеррреть, Марру? — рычит мне в лицо, скалясь.

Но я отворачиваюсь и прикрываю глаза, погружаясь в ощущения. Плевать, пусть злится.

Мне хорошо. И я не передумаю.

Моя неделя на исходе. Джер верен себе, верен своим словам, и разговор об избавлении от плода так ни разу и не затевает. Пока. Но непроизнесенные слова висят между нами, отвратительно звеня, натягивая нервы до предела. Иногда я ловлю на себе его тяжелый взгляд. Иногда, когда волк не успевает отвернутся или забывается. В такие моменты мне начинает казаться, что Ансгар и правда готов причинить мне вред, чтобы я потеряла ребенка. Просто потому, что считает это меньшим злом, а терпение его на исходе. Джер- собственник в самом худшем понимании этого слова. Настолько собственник, что не понимает разницы между своим телом и моим. Ему кажется, что он может решать за меня, думать за меня, чувствовать за меня. Жить за меня и умереть за меня. Но разрешать мне умирать он не собирается. Иногда я его боюсь. Боюсь это слепой жажды в янтарном взгляде, фанатичной решимости.

А иногда…

Ансгар избегает прикосновений к моему животу теперь. Одергивает руку каждый раз, будто к раскаленной печке прикоснулся, но бывает…Ночью, когда думает, что я сплю, волк кладет голову мне на живот и просто слушает. Принюхивается жадно, и я чувствую, как сбивается его дыхание, как кровь быстрее бежит по венам. В такие моменты мне хочется положить руку на его волосы, погладить русые пряди. Но я не двигаюсь, боясь вздохнуть, спугнуть его. Смутить тем, что не сплю и знаю его секрет. Что ему тоже дорог наш еще не родившийся ребенок, что он думает о нем. Просто Джер- мужчина. Ему сложно проникнуться любовью, настоящей привязанностью к еще не существующему маленькому человеку. Он живет в материальном мире, где важно пощупать, понюхать, попробовать. Узнать. Я- реальность, а ребенок- что-то призрачное для него, угрожающее. То, что может эту реальность сломать. Я понимаю.

И все же вера в спасение живет во мне и крепнет с каждым днем. Я отлично себя чувствую, хотя должна была начать слабеть уже сейчас. Я ощущаю свой меняющийся запах. Ощущаю жизнь внутри себя. Сильную и стойкую, но не агрессивную ко мне. Мы говорили с профессором Ангеусом, главным врачом- оборотнем на Земле. Вернее, я говорила. Джер лишь тихо презрительно рычал себе под нос. Для него процент слишком низок. Такие цифры он не признавал… Так вот, мы говорили. Я спрашивала о своей вероятности выжить, если Джер попробует окончательно обратить меня сейчас, беременную. Спрашивала, делал ли так уже кто-то. И, оказалось, что да. Но сам по себе случай очень редкий. Мало кто на это идет, поэтому о какой-то достоверной статистике говорить не приходится, но… Есть шанс выжить, если прямо время родов, на потугах, когда ребенок идет через родовые пути. В этот момент его кровь смешивается с кровью матери. И он сможет нейтрализовать волчий яд, вернее губительный эффект от него. А гормоны, вырабатывающиеся в родах, помочь пережить болезненное перевоплощение. И если мать достаточно сильна физически, то, став полноценным оборотнем, она переживет родовую волчью горячку, от которой и погибают сосуды. Сгорают как спички. Да, теоретически это возможно, подтвердил профессор. И выразил желание лично вести роды, если мы решимся. Я сказала " спасибо, конечно", а Джер пробурчал, что нам уже пора. И больше мы не будем отнимать его время.

В летмобиле я выслушала все, что волк обо мне думает. Оказалось, ничего хорошего. Совсем. Самое нежное слово было "сумасшедшая". Но я молчала и улыбалась. Главное, что это возможно. А Ансгар может выпускать на меня пар сколько душе угодно. Это не пар даже, это страх. Животный страх за свою женщину. Он разливался по кабине удушливым маревом, забивал ноздри, першил в горле, оседал на коже. Слова- это только слова.

Когда мы приехали домой, я молча поцеловала никак не успокаивающегося волка. Припала жадно к его кривящимся губам, притягивая себе. Дернула пряжку ремня, запустила руку под резинку боксеров и сжала в ладони моментально становящийся твердым член. Джер выдохнул мне в губы еще сердито, но уже замолчал. А стоило опуститься на колени и заменить руку ртом, как и гнев его испарился тут же, вытесненный совсем другими эмоциями. Лучшая позиция в споре с Джером. Это я уже усвоила и нещадно пользовалась его слабостью.

* * *

Первое, что я попросила волка сделать, когда мы прибыли на Землю, это показать мою семью.

— Хорошо, только они нас не увидят, Мару, — напомнил Джер, и я согласно кивнула.

Первый день мы потратили на обустройство в его доме в Капитал- Дистрикте. Потом у Джера были дела в ратуши, и он вернулся лишь за полночь, уставший и злой. Какие-то проблемы с поставками, но я не вникала. На следующий день мы посетили профессора. Помимо нашего примечательного с ним разговора, доктор взял необходимые анализы и подтвердил то, что мы и так знали, чувствовали. Что у нас мальчик. Альфа.