Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган

которой по понятным причинам он должен сохранить в тайне, и что его босс хотел бы купить алмазов на сумму $10 млн. Рифкин не мелочился. «Это невозможно», – покачал головой Штейн.

Но Рифкин оказался очень настойчивым. Следующие четыре месяца он каждую неделю встречался со Штейном, и тот ни на секунду не сомневался в правдивости рассказанной ему истории. Рифкин очень хотел найти способ, который сработает, и пытался вытащить из брокера все возможные варианты. К октябрю они наконец-то решили, что нашли способ провернуть сделку. Рифкин дал Штейну небольшой аванс – $700, – чтобы тот слетал в Женеву. Поездка в Швейцарию была успешной, и через три недели пришел черед действовать Рифкину.

В среду, 25 октября, Рифкин вошел в новое, из стекла и бетона, 55-этажное здание банка Security Pacific в деловом центре Лос-Анджелеса. По просторному вестибюлю, облицованному гранитом, Рифкин дошел до лифта, спустился на уровень «Д» и направился в компьютерный зал. На вопрос служащего, что он тут делает, Рифкин ответил, что пришел протестировать систему. Часы показывали 16:30, время, когда рабочий день заканчивается, и сотрудники начинают с нетерпением ждать, когда они смогут пойти домой. Код, как всегда, висел на стене. Рифкин записал его, вышел на улицу и нашел ближайшую телефонную будку. Из нее он позвонил в отдел перечислений, представился как Майк Хэнсон из международного отдела Security Pacific и сказал, что ему нужно перевести деньги.

«Десять миллионов двести тысяч долларов в Irving Trust в Нью-Йорке для перевода в Wozchod Handelsbank в Цюрихе, Швейцария», – спокойно сказал Рифкин. Он уже давно решил, что ему хватит $10 млн. 200 000 были комиссионными, которые он обещал заплатить Лону Штейну. Рифкин не захотел портить красивую круглую сумму, вычитая из нее брокерскую комиссию, поэтому просто увеличил ее на 200 000. Кроме того, решил он, такая неровная сумма скорее ассоциируется с деловыми расчетами, а не с выигрышем в лотерею.

Молодая женщина на том конце трубки спросила код.

«Четыре-семь-восемь-девять», – уверенно произнес Рифкин[191].

Все. Дело было сделано. Сотрудница банка поблагодарила его и повесила трубку.

На следующий день Рифкин вылетел в Женеву. Прибыв на место, он позвонил Александру Малинину, управляющему директору Русалмаза, созданной за два года до того экспортной фирмы для продажи советских алмазов за границей. Рифкин спросил, получили ли они перевод на $8 млн (остальные $2 млн Рифкин положил на свой сберегательный счет). Малинин ответил, что с опозданием, но деньги поступили – в соответствии с поручением «Хэнсона» они были отправлены из Security Pacific в Лос-Анджелесе через нью-йоркский Irving Trust в банк Wozchod в Цюрихе, где были зачислены на счет Русалмаза.

Рифкин явился в женевскую контору Русалмаза с квитанцией Swissair на провоз багажа. Он заранее объяснил сотрудникам Русалмаза, что хочет вывести камни за границу, поэтому не может забрать их у них офисе. Русалмаз предложил простое решение: оформить доставку алмазов в зону дьюти-фри в женевском аэропорту.

На следующее утро Рифкин предъявил сотруднику за стойкой Swissair багажную квитанцию, и тот заверил пассажира, что его сумка будет на борту соответствующего рейса. Затем он вылетел в Люксембург. Там он забрал свой багаж, зарегистрировался в гостинице и, запершись в номере, наконец-то открыл сумку. Он впервые увидел свои бриллианты – гору камней, всего 8639,84 карата, то есть больше 1,7 кг.

Рифкин перепрятал их в сумку для мужских рубашек и благополучно прилетел в Соединенные Штаты. Там его почти сразу же арестовали: он зашел к своему адвокату в Лос-Анджелесе и имел глупость показать ему алмазы до подписания соглашения, которое связало бы адвоката адвокатской тайной. Шокированный адвокат тут же сообщил о Рифкине в ФБР.

Совершенное Рифкиным ограбление попало в Книгу рекордов Гиннесса как «крупнейшее компьютерное мошенничество», и легендарный хакер Кевин Митник даже начал свою книгу с подробного описания этого преступления[192]. Первая часть этой авантюры – перевод $10 млн из уличной телефонной будки – была настолько впечатляющей, что мало кто обратил внимание на прочие детали.

На самом деле то, с какой легкостью американец из Лос-Анджелеса смог – в разгар холодной войны – прилететь в Швейцарию и забрать чемодан с советскими алмазами стоимостью $8 млн в зоне дьюти-фри в местном аэропорту, впечатляло куда больше. Сама по себе возможность провернуть такую операцию свидетельствовала о том, что Советский Союз выстроил прекрасную систему для беспрепятственного перемещения таких товаров, как алмазы, с Востока на Запад.

Лон Штейн, например, не был совсем случайным человеком в этой схеме. Когда в женевский офис Русалмаза поступил телекс от некоего Л. Штейна, в котором тот выражал заинтересованность в покупке алмазов на сумму $8 млн, советские сотрудники решили навести о нем справки[193]. «Я позвонил в Москву, и там мне сказали, что знают его [Штейна]. Он до этого несколько раз приезжал в Москву», – вспоминал Малинин. Другими словами, это был человек, которому можно доверять, поэтому Русалмаз согласился на сделку и стал ждать зачисления денег на свой счет в банке Wozchod.

Wozchod Handelsbank, в свою очередь, был очень необычным швейцарским банком. Wozchod (или, попросту, «Восход») входил в разветвленную сеть советских банков за границей – или совзагранбанков, которая простиралась от Лондона до Сингапура, от Тегерана до Парижа и Цюриха. Некоторые из этих банков появились еще в 1920-х гг.; другие, как Wozchod в Цюрихе, – в конце 1960-х гг.

Все они были созданы с одной целью: помочь Советскому Союзу проводить платежи в твердой валюте. А начиная с 1960-х гг. Кремль требовал от своих банков вести эти операции так, чтобы Соединенные Штаты не могли их отследить. Новое требование появилось после того, как в 1959 г. русская эмигрантка, ныне гражданка США Елена Уэйлеман обратилась в нью-йоркский суд с иском к СССР, обвинив советские власти в невыполнении своих долговых обязательств перед двумя английскими компаниями, имевшими концессии в Советском Союзе. Уэйлеман была одним из держателей облигаций. Она также предъявила иск к банку Chase Manhattan за перевод средств со счетов советских банков, открытых в Chase. Это так напугало советских банкиров, что те в спешном порядке перевели все свои долларовые счета в зарубежные советские банки в Париже и Лондоне[194]. Как объяснил нам высокопоставленный российский банкир, это помогло «сделать советские транзакции в долларах непрозрачными для правительства США». И именно поэтому в Америке не было своего совзагранбанка.

В этой системе у Wozchod была особая роль. Занимавший неприметный особняк по адресу Шутценгассе № 1 в самом сердце Цюриха, банк выполнял важные секретные и деликатные миссии для советского правительства.

Одной из таких миссий, возложенных только на Wozchod, была продажа советского золота. Работала эта схема так: советское золото