Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650-1945 - Карл Деметр

О тщательности, с которой курфюрст занимался этим предметом и пытался, по крайней мере, подстраховаться от всех возможных случайностей, свидетельствует тот факт, что его эдикт во многом был воспроизведен в законе, изданном его преемником в 1713 году. И все же Фридрих-Вильгельм I ограничил пределы применения смертной казни: для дуэлей без фатального исхода предписывалось лишь тюремное заключение сроком от восьми до десяти лет, а если в результате дуэли один из участников погибал, то наказание зависело от «летальности» раны.

Фридрих Великий подтвердил эдикт 1713 года, не добавив к нему ничего от себя. Его личная точка зрения на сей счет изложена в диссертации, которую он написал в 1749 году, – «Основания, на которых должны составляться или отменяться законы».

После прочтения прославленного трактата Esprit de Lois («Дух закона») Монтескье, в котором философ назвал честь принципом монархии, Фридрих, осуждая практику дуэлей, применял следующие выражения: предубеждения; ложные взгляды; спутанные идеи о вопросах чести; эта варварская мода; это ошибочное представление о чести, которое стоит жизни столь многим хорошим парням, от которых страна могла бы ждать, что они сослужат ей великую службу.

Он все еще полагал, что дуэль можно простить в том случае, если в ней участвовал военный, который мог быть уволен со службы и не сможет служить ни в одной стране Европы. Другими словами, Фридрих Великий сам был вынужден отступить, когда на практике столкнулся с классовым сословным менталитетом, классовыми обычаями и классовым деспотизмом своего офицерского корпуса. Он справедливо и обоснованно полагал, что эту трудную, щекотливую проблему может разрешить одно лишь общественное мнение. Поэтому он поддерживал идею созыва генерального конгресса всех князей и принцев Европы, которые были согласны подвергнуть остракизму любого, кто, презрев запреты, принимал участие в дуэли, и которые отказывали во всяческой защите этому сословию убийц и наказывали дерзких правонарушителей со всей строгостью.

Эта идея ни в малейшей степени не является свидетельством добрых намерений, которыми был движим просвещенный автор. Она отражает те невообразимые трудности, с которыми сталкивался даже абсолютный монарх величины Фридриха Великого, когда дело доходило до открытого столкновения с глубоко укоренившимся сословным самомнением и предрассудками офицеров, которые во всех прочих аспектах были ему всецело преданы.

В конце жизни Фридриха Великого в 1785 году был опубликован проект общего прусского гражданского кодекса, составленного канцлером фон Гармером с помощью Суареца. В этом проекте было высказано пожелание, чтобы дела о нанесенном оскорблении и применяемом наказании рассматривались в трибунале чести. Тяжелые наказания должны применяться к тем, кто участвовал в дуэлях, презрев решение трибунала или введя последний в заблуждение. Например, в случае смерти одного из дуэлянтов выживший участник дуэли должен понести наказание за убийство. Существенно, что идея суда чести, состоящего из представителей социально равных сторон, должна была впервые появиться в проекте общего гражданского кодекса Пруссии. Однако настоящей целью этой законодательной реформы, о которой долго мечтал Фридрих II, было внесение элементов германской юриспруденции в преобладающую систему римского права.

В любом случае прусский офицерский корпус, будучи традиционно аристократичным и привилегированным, уже воплотил в высокой степени типично германское представление о товариществе, и начиная с времен ландскнехтов этой концепции было придано новое значение. В XVII веке полковник находился лишь в частных контрактных отношениях с территориальным сувереном (правителем). Вследствие этого полк обладал в большой степени корпоративной автономией, в частности, имел собственный трибунал. Таким образом, офицерский корпус был правомочен самостоятельно решать, исключать или нет из своих рядов нежелательного члена. Начиная с конца XVII века и далее, до недавних времен, офицер классифицировался как нежелательный, если он отказывался драться на дуэли. Даже после того, как территориальные суверены отменили эту автономию в принципе, многие ее черты сохранились в каждом полку офицерского корпуса. Тем не менее было понятно, что идея суверена состояла в том, чтобы отобрать этот структурный элемент и встроить его в новую законную систему и порядок, который он должен был создать. Опыт, уходящий по крайней мере на столетие назад, показал, что в конце концов частная групповая юрисдикция, которой пользовались офицеры, могла привести к открытому столкновению с существующим законодательством. В целом, несомненно, мотивы, лежавшие в основе принимаемых мер, были чисто практического, эмпирического свойства; но они исходили из определенных принципов юриспруденции. Первой попыткой укрепить законный порядок и было внесение раздела о трибуналах чести в проект общего гражданского кодекса для Пруссии.

Между тем этот раздел так и остался проектом. Фридрих Великий, который, несомненно, был его вдохновителем, в следующем году умер, и его оппоненты взяли верх. Трудно сказать, можно ли было называть их сопротивление консервативным или анархичным, ибо прусский консерватизм, столкнувшийся с выдвижением новой и абсолютной концепции государства, принял подчеркнуто революционный тон. Каван, главный аудитор, несомненно, озвучил не более чем общее мнение офицеров, когда официально заметил, что «предполагаемые суды чести будет сложно примирить с самоуважением офицера и что означенное самоуважение может опираться в вопросах морали до некоторой степени на обычаи, а эти обычаи, как хорошо известно, имеют такое благотворное влияние на армию его величества, что настоящий дух и характер их ценятся весьма высоко». Эти высказывания старшего военного юриста привели к тому, что армейский совет стал возражать против проекта, рекомендованного высшей гражданской властью. Кабинет министров в приказе от 21 марта 1791 года посчитал, что в то время, как целью остается полное запрещение дуэльных поединков, введение трибуналов чести в армии будет самым неудачным шагом, ибо оно приведет ко многим нежелательным эффектам, воздействующим на дух армии. И поэтому было постановлено, что в отношении дуэлей между офицерами должно соблюдаться нынешнее и будущее законодательство, применимое к армии. Это означало, что раздел 77 преамбулы к общему гражданскому кодексу («Никто не имеет права искать справедливости по собственной воле») применялся в равной степени к офицерам, а раздел 79 гласил: «Споры следует решать, а наказания должны быть определены только судами, которым подчиняется каждый законопослушный житель государства».

Возможно, это выглядело так, словно обращалось внимание на букву закона, однако ничего не делалось, чтобы на практике улучшить положение – ничего, что могло бы перекинуть мост через пропасть, образовавшуюся теперь между законом земли и кодексом чести. На самом деле сам король воспринял эту пропасть как непреложный факт, ибо косвенно дал разрешение офицерам самостоятельно искать сатисфакции в вопросах чести и в то же время искренне признал, что вновь составленный гражданский закон неадекватен. Такое признание можно похвалить за искренность, однако невозможно назвать его мудрым. В любом случае законодатель спонтанно объявил себя банкротом и таким образом уменьшил власть государства. Как мог законник примириться с таким гражданским кодексом, где написано: «На аристократии, как первом сословии государства, лежит, по ее собственному выбору, главная ответственность за защиту государства и поддержание его внешнего достоинства и внутренней конституции».