Грехи семи добродетелей - Moon Maiden

с места. Его короткого низкого теплого смешка с привкусом отчаяния хватило, чтобы я убедилась в своих догадках.

– Последний вопрос. Плащ весит на крючке у кровати, откуда он? – Шепнула я на ухо, когда в глазах уже плыло.

– Одна минута. Моя армейская накидка. – С хрипотой ответил тот.

Тихая усмешка сорвалась с моих уст. Я расслабила свои руки, которые теперь просто висели по швам. Мои глаза были расширены.

– Тогда, спасибо тебе. – Сипло ответила, уже упирая руки в грудь Эйдена.

– За что? – Собеседник начал отстраняться, чтобы заглянуть в мои уже увлажненные глаза.

– За спасение, черный рыцарь. – Я, роняя слезы, тепло улыбнулась и наклонила голову на бок.

Он хотел что-то сказать, но я не позволила, опередив его своими словами.

– Ноль.– Шевеля одними губами, произнесла я, и с резким движением обоих рук отпрянула от тела парня так, что мгновенно перевернулась через оконную раму.

Когда я уже была по ту сторону комнаты, увидела, как Эйден в недоумении всматривается в мой удаляющийся силуэт, летящий вниз. Я заметила, что его глаза стали с прежним янтарным оттенком. Действительно мыслей, как будто и не было, он был прав.

Эйден

Я знал, что она непредсказуемая, но не до сумасшествия же!  Дал же ей уйти, отпустил. Она могла покинуть резиденцию спокойно уйдя. Даже припугнул, чтобы смертная поторопилась убраться из этого места, хотя бы за пределы комнаты Анны. Хотел, чтоб начала жить жизнью, которая была до нашей встречи в лесу. А эта ненормальная восприняла, наверно, все буквально и поняла: чтобы успеть и сократить расстояние, то нужно, конечно же, выброситься из окна!

Очевидно, это же самый короткий путь! Чокнутая ведьма!!!

Рассказал ей все.

 Почти все.

Ведь если бы я осмелился вмешаться в планы Дарвуда, то он бы отыгрался на всех нас. Тем более мне нельзя было нарушать условия сделки между Юджином и Каспером, поэтому в любом раскладе не мог ее убить, как бросался угрозами ей в лицо. Думал, что ведьма испугается, будет бояться меня, попросит свободы, которую я ей бы дал, но нет.

Не тут-то было.

У нее явно что-то не в порядке с головой.

Ах, ну да! Она же ведьма!

Только я не знал какая, ведь у них там много разных способностей, хоть и передо мной в кровати валялась последняя их представительница. И чтоб ее спасти от превращения в свежее желе, мне пришлось создать достаточно большое гравитационное поле, еще бы немного и я бы не успел…

Гнев Греха Гордости и Алчности тогда бы точно свалился на мою голову. Мне это было ни к чему. Я был в отчаянии, когда она просто не ушла. Юджин ее  еще бы долго искал так, что Дженн два раза по сто лет смогла спокойно прожить. Не хотел новой крови на руках, тем более ее крови. Но когда она дотронулась до груди, было такое ощущение, что она держит мое пульсирующее сердце у себя в ладони и успокаивает его. За несколько секунд моя агония и ярость, позывы гнева, застилающие разум, сникли. Я почувствовал себя не монстром, который все рушит вокруг и стоит по колено в крови, а каким-то более человечным существом.

Когда она назвала меня черным рыцарем, и я попросту был в замешательстве. Естественно до меня не дошло ровным счетом ничего, поэтому пока я медленно соображал и копался в памяти, чуть не упустил момент по предотвращению эффекта «холодца». Ненавижу это блюдо, хотя Финис мог уничтожить все. Сначала, воспоминания были смутные, а потом стали проясняться. В тот период, когда последний день был живым человеком, я шел со службы с армейским мешком, где уже лежал подарок для Анны. Идя мимо какой-то деревушки, на ее окраине заметил стайку детей, окруживших что-то рыдающее и с пронзительными всхлипами выкрикивающее какое-то мужское имя. Сейчас его и не вспомню. Заметив других селян, которые проходили мимо и отводили быстро свои взгляды от группы детей, я запнулся. Но, услышав детский плачь, как чуть позже разобрал, я бросился в сторону малышни. По пути натянул на себя сеточную маску, чтобы в случае чего, меня не узнали. В то время военным светиться вне службы не стоило, можно было получить выговор, а то и увольнение. А за каждый промах дядя напоминал о моей никчемности, воздействуя физически.

Нависая своей большой тенью над детьми, я заметил свернувшийся клубочек, который прикрывал голову руками. От подобного зрелища, сказать, что я был зол, ничего не сказать. Я ведь знал, какого это, быть заложником в руках других или грушей для битья. Разогнав шпану, поднял плачущую девчонку на руки, у которой все тело было в ранах и синяках, а лицо припухло от слез. В ее глазах читались те эмоции, что лично моя персона переживала почти каждый день. Я понимал, что девочка чувствовала внутри, как маленький загнанный зверек, которого не принимали другие. Мне захотелось поднять ее на руки и укутать в мантию, поэтому так и поступил. Я рассказывал ей про всякую ненужную ерунду пока та, молча, показывала пальцем дорогу. Другими словами пытался отвлечь девочку, чтобы отогнать недавние издевательства в ее памяти, но та, как завороженная, пялилась на мой военный значок. Она назвала меня черным рыцарем, от чего мне стало смешно. Ведь был я далеко не рыцарем, в моем-то положении, когда даже не мог защитить себя с сестрой. Я отнес ребенка до небольшой хижины и постучался. Двери нам открыла пожилая женщина с длинными седыми волосами и угольно-черными глазами, что при виде заплаканного ребенка, обеспокоенно кинулась навстречу. Я передал дитя и в общих чертах все объяснил старушке. Женщина не назвала своего имени, а лишь сказала, что однажды за мой поступок эта девочка тоже меня спасет, как придет время. Конечно же, я ей не поверил и ушел.

Я задержался именно из-за нее.

Как же тесен мир, однако. Судьба все-таки решила надо мной окончательно поиздеваться, таким образом, снова подсовывая мне эту девчонку. Я долго думал, как нейтрал может быть одновременно ведьмой … Ведь нейтралы праведники и святые, пока не станут ренегатом. На ум приходило только, что эта седая бабка могла приложить руку. Я стал пересматривать свои взгляды на ситуацию. Если, допустим, старуха говорила правду, и это забинтованное чудо передо мной в кровати, должно стать моим спасением, то теперь, учитывая произошедшее, я не мог ее так просто отпустить. Сейчас. Но и ренегатом она не станет. Я этого не допущу.

Дженнифер

Я очнулась посреди ночи. В ночной тьме, я не сразу поняла, что жива. Заглянув под сорочку, заметила, что поясницу с животом сдавливала эластичная белая лента. Кряхтя, тяжело поднималась на ноги, так как тело затекло от однообразной позы. Хотелось подышать свежим воздухом в саду резиденции, так как мрачные тона пространства душили изнутри. Медленно, с усилиями волочась, я доползла босиком до первого этажа. Прохладный ночной ветер колыхал мою синюю сорочку в пол. Увидела, что в соседнем здании, куда я уже заглядывала раньше, все так же горел свет. Уже не крадясь, спокойным размеренным шагом шла к двухэтажному строительству. Слышались знакомые глухие удары. Открыв дверь, чтобы зайти я видела знакомую картину, что и в прошлый раз. От скрипа двери Эйден резко развернул голову, посмотрев через плечо. В это время его кулак с треском разрывал ткань мешка, от чего содержимое с легкой волной шума плавно высыпалось наружу. Явно не ожидая моего появления, Эйден дернулся, поняв, что я успела увидеть его шрамы на спине, и поспешил накинуть рубашку на плечи.

– Вижу … ты живее всех живых. Хорошо держишься. А теперь убирайся в свою комнату, тебя