В отсутствие чародея - Кристофер Сташеф

— Итак, наша главная задача — пропаганда, — продолжил Освальд. — Мы распространяем идеи — в разговорах, в рассказах, а лучше всего — в песнях. Если положить слова на мелодию, люди будут повторять охотней и с меньшими искажениями — из-за ритма. Я уже разработал несколько вариантов местных, как бы народных песен. Если мы пустим их в оборот, у населения появится первое представление о правах человека.

— Я мог бы сочинить что-нибудь о местном Робин Гуде и его отряде, который заступается за бедных, — предложил Сифлот.

Мастер Освальд кивнул.

— Хорошая мысль, но не своевременная, пока еще рано.

Более подходящая идея для пропаганды — не терроризм, не бомбы, сейчас надо просто помочь серфам в бегстве, нужно научить их защищаться в своих убежищах. Если бы нам удалось создать несколько отрядов свободных людей, новости о них распространились бы молниеносно, и остальные подхватили бы эту мысль.

Магнус нахмурился.

— Но если они слишком прославятся, лорды вышлют армию и уничтожат их.

— К несчастью, этого, конечно, не избежать, — согласился Освальд. — Но если эти люди проявят отвагу, серфы наверняка узнают о них, эта новость поддержит их дух, а уж мы постараемся, чтобы об этом узнали повсюду.

Магнус стоял неподвижно, неужели мастер Освальд и вправду настолько хладнокровен и жесток, не может же он серьезно говорить об этом.

— Но если отряды станут достаточно большими, разве они не смогут сами нанести удар по лордам? — спросил Рагнар.

— Я же сказал, пока еще нет, — Освальд поднял руку. — Мы здесь не ради революции, мы проводим стандартную политику ТОПОРа. Если мы прямо сейчас сбросим лордов, кто займет их место? Крестьяне, только более сильные и жестокие, чем остальные, и не успеешь оглянуться, как здесь вырастет та же система, только с другими господами, необразованными, трусливыми и от этого более жестокими. И на этот раз они будут знать, чего опасаться, и их свергнуть или научить чему-то будет еще труднее. Нет, мы должны вначале ввести в массовую культуру основные представления о демократии, а потом, не торопясь, двигать общество к новой системе. Это единственный способ избежать замены старых лордов новыми, когда их окончательно свергнут, и народ получит действительную возможность избрать демократическое правительство.

— Ну, хорошо, — вмешалась в разговор Ланкорн. А как насчет технологического детерминизма? Мы вводим какое-нибудь технологическое новшество, допустим, печатный станок, — это вызывает перемены в экономике, которые, в свою очередь, приводят к изменениям в социальной структуре, к господству среднего класса. Это изменяет политическую структуру в направлении парламентской демократии, в свою очередь, приводя к пересмотру всей системы ценностей.

На этот раз и Освальд, и Алуэн отрицательно покачали головами, и Алуэн сказала:

— Никаких заметных технологических новаций, такова политика ТОПОРа. Если мы осмелимся на любое технологическое нововведение, это взорвет социальную структуру, а не будет способствовать нормальному росту. Общество расколется на части, пытаясь приспособиться, и в этом процессе будут искалечены тысячи людей. Примером такого взрыва, в самом мягком его проявлении, может служить гражданская война в Англии — мягком потому, что соответствующие технологические новшества были введены за двести лет до нее. Даже за такое короткое время общество не сумело приспособиться к новым отношениям без войны.

— К тому же, — добавил Освальд, — технологические новшества не появляются по одиночке. Печатный пресс невозможен без того, чтобы средний класс не научился читать и не увеличился спрос на книги.

— А средний, торговый, класс испытает такую потребность только тогда, когда появятся лучшие корабли с лучшими навигационными приборами типа астролябии и маятниковых часов и возникнет необходимость научиться ими пользоваться, — вздохнула Ланкорн. — Нельзя получить только что-то одно.

— Даже в культуре, которая ничего не знает о современной технологии, — подтвердил Освальд. — Но здесь лорды знают и об астролябии, и о компасе, и о печатном станке. Знают они и о гражданской войне в Англии. Они знают и о Французской революции, когда социальные изменения сдерживались слишком долго и прорвались потоком крови. Так что они очень, очень насторожены, и при самом легком намеке на возможность появления печатающего устройства отыщут его, разобьют в щепы и уничтожат печатника, заодно и тех, кто просто связан с мастером пусть даже узами родства.

— А я-то думал, ты купец, — заметил Рагнар, нахмурившись. — Разве ты не можешь придумать какой-нибудь новый транспорт?

— Например, паровой двигатель? — Освальд покачал головой. — Меня тут же отыщут и казнят. Я езжу в торговые экспедиции на быках и в фургонах, этого достаточно, чтобы торговля процветала, но держалась на необходимом минимуме, у этого общества жесткие рамки, и нет насущной необходимости увеличивать товарооборот. А любые признаки усовершенствования тотчас будут уничтожены лордами — я видел, как это бывает.

Один купец начал сам прокладывать дороги и проводил их там, где это было не нужно лордам. Он исчез среди ночи, и о нем больше никто никогда не слышал. Другой основал обширную обменную сеть со многими купцами, и все они исчезли. Нет, аристократы знают, что означают нововведения, и стараются, чтобы таковые не возникали. Прогресс враг для них. Прогресс — это всегда увеличение свободы и людей живущих хорошо, способных мечтать о еще большем. Свободы не бывает много.

— Но наши песни они остановить не смогут? — растерялась Ланкорн.

— Нет, даже если объявят певцов вне закона, песни будут продолжать петь тайно, и это само по себе это вызовет дух протеста. Но еще лучше, если рассказы и песни поначалу понравятся самим лордам и покажутся такими невинными, что любой аристократ, который что-то заподозрит, будет осмеян своими же собратьями.

— Такое возможно? — еще больше растерялась Ланкорн.

— А ты подумай, вспомни историю Земли, — предложил Освальд. — Баллады о Робин Гуде были одинаково популярны и в средневековых замках, и в крестьянских деревнях. В конце концов, никто не хочет отождествляться с плохим парнем. Технологический детерминизм всегда кончается развитием абсолютно новой политической системы с новой шкалой ценностей, но это означает, что пирамида может действовать и в обратную сторону, стоит только изменить систему ценностей, и изменится политическая структура.

Магнус покачал головой.

— Вряд ли такое возможно, лорды этого не позволят. Судя по твоим же словам, они прочно укоренились здесь, и только война может избавить серфов от рабского ярма. У лордов здесь монополия на насилие.

— А я и не спорю, — согласился Освальд, — но если мы хорошо поработаем, то сможем свести войну к нескольким почти бескровным стычкам. Нужно как следует подготовиться, иначе мы получим только преждевременную революцию со множеством пострадавших и еще более сильный гнет.

Все затихли, переглядываясь, как, бы признавая справедливость слов Освальда.