Ковен тысячи костей - Анастасия Гор

– Бог Птах отверзает мои уста, и бог моего города ослабит пелены; пелены, которые на моих устах.

Молитва из Книги Мертвых. Диего повел большим пальцем, рисуя что-то, что пронзило меня древним колдовством, как электричеством. Оно было в каждой капле его крови – вязкая, полуночная магия, эссенция мрака, что всегда сгущался перед рассветом. Я почувствовала странную перечную свежесть в горле, будто от проглоченной мятной жвачки, и закрыла глаза. Палец Диего вильнул в сторону, распуская на моем лбу око Уаджет – глаз Гора, что оберегает от сил зла и напастей. Такие знаки рисуют на мертвых.

– А затем придет бог Тот, вооруженный словами могущества в великом изобилии, и развяжет перевязи, равно как и перевязи бога Сета, которые на моих устах.

Что-то загрохотало. Я разомкнула веки и покосилась на Диего. Он водрузил на тумбу медный чан с водой, на поверхности которой плавали янтарные капли можжевелового масла и семена фенхеля. Затем Диего снял все кольца с пальцев, сложил их на серебряном подносе и погрузил руки в священный травяной настой.

На простынь закапала магия.

– Старайся смотреть мне в глаза и не вырываться, – велел Диего, кладя одну мокрую ладонь мне на грудь, а другую – на лоб поверх кровавого рисунка. – Будет больно, hermanita. Очень больно.

Отступать было некуда. Бросив последний взгляд на безмятежную Зои, прощаясь с ней перед тем, как увидеться вновь, я кивнула. Все, что происходило дальше, длилось всего пару минут, но было настолько мучительно, что эти минуты показались мне вечностью.

– Осирис откроет врата в Дуат, и пусть вода потечет.

Вода действительно потекла по моим ребрам, когда Диего вдавил ладонь мне в грудь – аккурат в то место, где предательски быстро забилось сердце. Он будто норовил переломать мне кости, налегая всем весом. Терпеть приходилось изо всех сил. Казалось, еще чуть-чуть – и что-то внутри меня хрустнет. Стараясь держать себя в руках, я смотрела Диего в глаза, как он о том просил. Бирюзовая радужка, сияя, почти поглотила черный зрачок, а заодно поглотила и меня.

– Осирис откроет врата в Дуат, и пусть кровь закипит.

– Диего… – выдавила я, не замечая, как рефлекторно пытаюсь выскочить из-под его рук, давящих все сильнее и сильнее.

Взгляд неожиданно поплыл, и все вокруг задернула смоляная дымка. Каждую мышцу сводило и рвало на части, но больше всего ныло в груди – сердце пылало, замедляясь против собственной воли. В меня будто вколачивали раскаленную кочергу, и я вдруг поняла, что происходит с моим телом.

– Осирис откроет врата в Дуат, и пусть сердце замрет.

Стук. Стук.

– Диего! – воскликнула я, поддавшись панике, когда осознала, что именно он пытается сделать.

«Лежи неподвижно, Одри!» – услышала я в голове его голос, вытеснивший из нее Башню, хотя губы Диего шептали совсем иное:

– Осирис откроет врата в Дуат, и пусть в них ее душа войдет!

Стук. Стук.

Тишина.

По лбу растекся жидкий свинец, а в груди – металл. Сделав вздох, я уже не выдохнула. Пальцы Диего ослабли, отпустив меня, но грань была пройдена. Я откинула назад голову и почувствовала, как мое отяжелевшее тело проваливается в перину матраса.

Любой ритуал должен быть доведен до конца. Даже тот, в котором нужно умереть всего на секунду, чтобы в следующую перенестись туда, куда нельзя живым.

– Диего?

Казалось, я перестала существовать. Наверное, такой и была настоящая смерть: сплошь холод, напоминающий о спальне Зои, но душащий, как плотный туман. Я не чувствовала ног, настолько свободная, что превратилась в ничто. Зато я отчетливо слышала голос Диего:

«Дуат похож на калейдоскоп – крутишь, вертишь и каждый раз находишь что-то новое. Тысяча отражений, однако все они смотрят друг на друга. А ты, даже смотря в одно, смотришь во все сразу. Именно поэтому каждая душа видит Дуат по-своему. Необычно, правда? В детстве я мог часами бродить по нему… Но мне никогда не удавалось постичь это место до конца. И никому не удастся».

Вот что имел в виду Диего, когда говорил об относительном течении времени – я будто провисела в Дуате бесплотным духом целое тысячелетие, прежде чем органы чувств наконец-то вернулись. Сначала осязание, затем зрение и обоняние…

«Все, ты прошла. Добро пожаловать в Дуат!»

Но все, что я увидела перед собой, наконец-то вернув себе физическую (или псевдофизическую) форму, – это обычная пустыня: дюны и холмы из коричневого песка, похожего на тростниковый сахар, на горизонте которых дрожал мираж большого города.

«Это Первый Дом – один из двенадцати домов Дуата. Красиво, правда?»

– Очень, – соврала я с притворным восхищением. – Обожаю песок!

«Эй, не капризничай! Ты видишь Дуат таким, потому что я твой проводник, а мой культ – это Осирис. Кстати, случайно встретишь его – передай от меня пламенный привет. Когда-то мы были очень… близки. Мой самый необычный опыт!»

– Фу, Диего, – скривилась я, обернувшись: позади меня возвышались идентичные дюны, уходящие на много миль вдаль. Заблудиться в этом месте было проще, чем приготовить паприкаш: я сделала несколько шагов в сторону города-миража и вдруг заметила, что мои следы исчезают прямо на песке, не давая запомнить, откуда именно я пришла. – И это царство мертвых? Как странно… Стоп, а это еще что?

«Ах, это… Копия моего браслета, да. В нем то время, что отведено тебе в Дуате на поиски Зои».

Я, удивленная, подняла к глазам запястье и внимательно рассмотрела змеиный браслет, вьющийся вокруг руки. Там, в реальности, он по-прежнему был надет на Диего, но здесь принадлежал мне. Только теперь вместо песка в длинном стеклянном брюшке змеи плескалась свежая кровь: колба с ней, изогнутая, тянулась почти до раздвоенного языка. С гремучим хвостом, завивающимся под моим локтем, змейка казалась эфемерной – слишком легкой для украшения из черненого серебра. Пока я рассматривала ее, мне вдруг показалось, что кровь в колбе опустилась на несколько миллиметров ниже…

«Нет, не показалось. Поспеши! Время здесь течет иначе, помнишь? Вдобавок Дуат изменчив, как настроение Тюльпаны. Он никогда не повторяет свою форму дважды. Вот три правила, которые тебе нужно запомнить, чтобы пройти его: не оборачиваться, не слушать и не останавливаться».

– Если Дуат постоянно перестраивается, тогда как души людей находят друг друга? – спросила я, мельком оглядев свою водолазку: слава богу, в Дуате я была полностью одета, а не щеголяла по нему в бюстгальтере, в котором отправлялась!

«Это парадокс Дуата. Пока мы живы, нам его не понять. Полагаю, все души ведет цель… Настолько сильное желание увидеть кого-то, что даже Дуат не может им противостоять. Именно так Рашель вырвалась на поверхность и нашла тебя, чтобы говорить с тобой через костяные руны. Далеко не всем это под силу. Должно быть, она очень тебя любит».