Игра не для всех. Крым 1942 - Даниил Калинин

Ну, уроды, сейчас я вам устрою…

Пулемет, снаряженный не лентой, а вместительной «улиткой» на семьдесят пять патронов, снят с предохранителя – пуговка, располагающаяся рядом со спусковым крючком слева, отжата вверх, открыв красную букву «F» (Feuer – огонь). Решив сменить магазин (сколько Сидоров настрелял до того, я не знаю), снимаю улитку, после чего отвожу массивную рукоять заряжания назад – одновременно с этим из затвора вылетает патрон – и снова ставлю ее на место. Затем беру один из трех имевшихся у погибшего пулеметчика магазинов под ремешок так, чтобы красная цифра «75» была обращена ко мне, и вставляю ее в приемное окно крышки короба, введя сначала переднюю часть улитки, а затем с силой дослав ее заднюю часть вниз до отказа. Все, трофей к стрельбе готов… А вот футляра с запасными стволами не видно – по-видимому, остался у второго номера, погибшего при взрыве мины. Плохо. С другой стороны, замена ствола рекомендуется после каждых 250 израсходованных патронов, а тут всего 225 изначально было…

Пулемет устанавливаю на сошки, крепко уперев их в землю. Правую руку кладу на пистолетную рукоять, а левой берусь за приклад сверху, максимально плотно прижав его к плечу. Проверив прицельную планку, выставленную Сидоровым практически по нижнему краю, смещаю ровную линию целика и мушки под бьющиеся на раструбе вражеского МГ огоньки, оставив между ними небольшой просвет. А затем на выдохе нажимаю указательным пальцем правой на верхнюю выемку спускового крючка…

Грохает одиночный выстрел. Не трассирующий – трассерами должен быть снаряжен каждый пятый патрон. Значит, нужно стрелять еще.

Раз, два, три, четыре… Пять секунд, четыре выстрела по цели, пока, наконец, вдаль не унесся трассер, позволив мне скорректировать прицел.

Правда, и вражеский расчет наконец-то заметил стрелка, открывшего по ним довольно точный огонь, после чего развернул машингевер в мою сторону и с ходу ударил длинной, рассеивающейся очередью. Это они поспешили, гады, нервничают, когда по ним стреляют…

Зажимаю нижнюю выемку спуска.

Темп огня МГ-34 бешеный, просто оглушающе ревущий вблизи! Как бы крепко ты ни держал пулемет, сохранить прицел ровно не выйдет – моя первая очередь в десять патронов не находит цель, уйдя чуть в сторону. Но после секундной паузы я вновь открываю огонь навстречу бьющим вражеским трассерам, уже практически нащупавшим меня…

Фонтанчики земляной взвеси встают едва ли не у самых сошек трофейного машингевера, заставив меня сдернуть пулемет вниз и спрятаться на дне воронки. Как же бешено бьется сердце! Несколько секунд я просто сижу, распластавшись на земле, снова и снова прогоняя перед внутренним взором последние мгновения схватки, словно фотографиями отпечатавшиеся в памяти. Нет, сомнений быть не может, трассеры сошлись именно на вражеском расчете, я опередил врага с точной очередью всего на несколько секунд – но опередил… Однако под конец нашего противостояния слева ударил еще один германский пулемет. Не иначе как Господь уберег меня от гибели!

В себя прихожу под знакомый и такой родной рокот «максима»… Аккуратно приподнявшись над бровкой воронки, наблюдаю, как Антюфеев и Беридзе ровными строчками посылают очереди станкача в сторону одного из двух уцелевших на нашем участке расчетов МГ. Последний открыл ответный огонь, который, однако, практически тут же захлебнулся – два длинных, точных веера пуль калибра 7,62 ударили точно по позиции немцев. Правда, мгновением спустя замолчал и перегревшийся «максим» с давно продырявленным кожухом…

– Ура-а-а-а!!! За Родину, вперед!!!

Уцелевшие германские пулеметчики затихли, сменив позицию и решив не отсвечивать до поры до времени. Воспользовавшись благоприятным моментом, Никольский поднимает людей в атаку личным примером, закричав, а вернее, взревев так, что его голос заглушил перестрелку! Боевой командир, не зря я именно его поставил над штурмовиками… Вот только последние, зараза, вскочив на ноги, побежали в рост, едва пригнувшись, забыв о том, что нужно падать каждые три секунды, чтобы сбить прицел врага! Поверили, что смогут рывком преодолеть больше трехсот метров разделяющего нас с немцами пространства? Э-э-э нет, так не пойдет, у фрицев еще один МГ-34 уцелел, да и стрелки вскоре огонь усилят, метров так с двухсот… Нужно брать управление штурмовыми группами в свои руки.

Нужно. Вот еще пяток секунд полежу в воронке, пока бойцы со мной поравняются, а уж там наведу порядок…

6 июля 1942 года, 10 часов 32 минуты.

Район завода СК-2, г. Воронеж.

41-й пограничный полк 10-й стрелковой дивизии НКВД

– Залегай!!! Залегайте, дурни, куда в рост бежите?!

Несколько бойцов, бодро рысящих прямо на меня, удивленно и несколько испуганно вытаращились на неожиданно появившегося ротного и застыли на месте. Но, повинуясь моему крику и отчаянным взмахам рук, тут же распластались на земле или спрыгнули в ближние к ним воронки. Однако это всего одиннадцать человек – в общей сложности три группы без выбывшего пулеметного расчета. Остальные, не замечая ничего вокруг, рвутся вперед, ведомые Никольским. Ох и будет заму на орехи, коли выживет, рано я его похвалил… Зараза, и ведь не докричишься до ошалевших вояк, из-за страха и напряжения боя поддавшихся первобытным инстинктам. «Бей или беги» – вот они и бегут, чтобы бить! Возникла мысль дать очередь над головами и тут же пропала: как бы на голос вражеского пулемета, да ещё и бьющего навстречу, в ответ гранаты бы не прилетели!

– Вы трое, со мной! Остальные держитесь по флангам, вперед короткими перебежками: бежим три секунды, считая про себя «сто один, сто два, сто три», и разом падаем. Это понятно?

Бойцы ошалело машут головами, один же бодро отвечает по уставному:

– Так точно!

– Тогда вперед!

Три мои группы, в составе которых я возложил на себя обязанности пулеметчика (вот ведь не было печали, гонять с двенадцатикилограммовой дурой в руках), начинают двигаться вперед короткими перебежками. Между тем штурмовиков, пробежавших под сотню метров, встречает плотный винтовочный огонь фрицев, и люди начинают падать. Некоторые – сообразив, что бегут слишком долго и мои инструкции для наступающих были не просто сотрясанием воздуха, другие – получив раны, третьи… Третьи уже никогда не встанут. Но Никольский, видимо, поймав кураж или боясь, что в следующий раз залегших бойцов поднять будет сложнее, продолжает вести большую часть людей вперед – пока навстречу не ударили сразу два машингевера, буквально захлебываясь длинными очередями.

Твою ж дивизию!

Скорострельность, плотность огня МГ-34 я успел узнать лично – и сейчас огонь даже двух машингеверов губителен для группы бойцов общим числом чуть более сорока человек. Хотя бы в кучу не сбились, и то хорошо! Под пулеметным огнем штурмовики наконец-то залегают, и тогда из-за спины раздается дружная, практически залповая стрельба «светок» и одного-единственного ПТРД. Второй расчет бронебойщиков, похоже, накрыло…

Мои «снайперы» наконец-то проявили себя с лучшей стороны, тщательнее прицелившись (ну, так не по ним сейчас стреляют) и практически сразу заткнув один из вражеских расчетов. По второму открыл огонь я, выбив остаток «улитки» и заставив фрицев сменить позицию. Некоторые штурмовики начали неуверенно подниматься, хотя большинство бойцов по-прежнему лежит на земле, ввязавшись в азартную перестрелку с немцами. В общем-то, не самая худшая тактика, учитывая превосходство СВТ в огневой мощи и емкости магазинов над маузеровскими карабинами. Действительно, можно было бы и полежать, не подставляясь под пули! Вот только германские минометчики вновь перенесли огонь на участок атаки моей роты, вздыбив грунт цепочкой разрывов впереди залегших бойцов…