Исполнение желаний - Алексей Ильин

Ну и заодно Батч смог взглянуть на ситуацию под другим углом, с точки зрения таких, как Винс. Выходило занятно. Даже причины рейдерской нелюбви к «санитарам Зоны отчуждения» внезапно становились адекватны и более чем понятны. Батч бы тоже на их месте был не сильно доволен. Неудивительно, что за периметром и до уличных боев, случалось, доходило.

Забавно, что рейдеры в целом признавали необходимость карателей и их работы, но очень бесились из-за конфликта интересов, неизбежно возникающего в ряде случаев. Так вот готовишь, готовишь операцию, внедряешься в сектор, налаживаешь связи, а потом вдруг туда организуют карательный выход, который рушит всё вокруг, путает планы, разваливает кропотливо подготовленные оперативные комбинации. Неприятно.

Лифт, наконец-то, закончил подъем. Двери разошлись, выпуская пассажира. Тот привычно прошёл к простенькой пластиковой двери, лишённой даже сенсора вызова. Перекинул один из пакетов в другую руку, а освободившейся вытащил из кармана коммуникатор, однако воспользоваться им не успел: дверь со скрипом открылась, и на пороге возник Винс, на котором из всей одежды были только спортивные штаны.

— Какие люди. Заваливайся, — кивнул он гостю, приглашая внутрь.

Батч отправился следом за хозяином квартиры, попутно захлопнув хлипкую входную дверь, за которой обнаружилась надежная стальная, закрывшаяся совершенно беззвучно. Из короткого полутемного коридора мужчины вышли в залитый вечерним солнцем холл. За спиной с лёгким шелестом упала вертикальная завеса жалюзи. Еще одна преграда класса «сходу не ворвёшься».

— Проходи, — Винсент сделал широкий жест, приглашая бывшего напарника в гостиную, в которой царил качественный холостяцкий кавардак.

Батч невозмутимо перешагнул через валяющийся на полу возле дивана смятый плед, коротким движением сдвинул громоздящиеся на журнальном столике пустые ланч-боксы и поставил на освободившееся пространство свои пакеты.

Винсент сгрёб коробки из-под еды.

— Ща приберусь, — сказал он, исчезая с ними в стороне кухни.

— Не перетрудись, — хмыкнул Батч и бросил в спину: — Хоть бы уборщицу вызвал.

Винсент в ответ крикнул:

— Похоже, придётся. Подруга хотела помочь. Только мы с ней увлеклись, убраться в итоге так и не успела.

— Да уж вижу. Срач, как в казарме рядовых, — сказал каратель, выставляя на стол бутылки, закуски, салфетки, пластиковые стаканы. — Только женских трусов на люстре не хватает.

Винсент, наконец, вернулся, перебросил с дивана в кресло какие-то шмотки:

— Падай. Не знал, что у карателей в казармах люстры есть.

— То есть наличие женских трусов всё-таки допускаешь? — хмыкнул гость, свинчивая пробку с бутылки виски.

— Насколько знаю карательские нравы, всё, что может висеть в казарме женского — это удавившиеся бабы, где-нибудь в подсобках.

— Плохо ты разбираешься в карательских нравах, — отмахнулся Батч, усаживаясь. — Если какую неудачницу в казарму рядовых вдруг затащат, то повеситься ей уж точно не дадут, как бы ни умоляла. А вот в развлекательных корпусах, там, да, недосмотры случаются.

Винс открыл коробки с закусками и упаковку одноразовых столовых приборов.

— Ишь, как ты подготовился, — хмыкнул он. — Бумаги туалетной, часом, не взял?

— Не взял. Вон, салфетки, если надо.

Рейдер засмеялся:

— Ценю основательность подхода.

— Знал, куда иду, — невозмутимо ответил гость, разливая виски по стаканам. Следом вытащил из кармана рубашки и положил на стол чип. — Привет от Эледы.

— Спасибо, — Винс придвинул чип к себе. — А ты назад когда?

— Завтра к полудню.

— Отлично. Тут рядом неплохое место открылось. Широкого профиля, так сказать. Часам к одиннадцати предлагаю посетить. Ну? За встречу?

Он поднял стакан.

Батч кивнул:

— За нее.

* * *

Никогда еще Джеллике не было так жутко. Никогда. А ведь ей казалось, будто за время жизни в этом доме она прошла все стадии ужаса. Но нет, мистер Парсон оказался полон сюрпризов. Очень страшных сюрпризов.

Обычно хозяин приходил с работы в одно и то же время — без десяти шесть. Он никогда не опаздывал. Даже на секунду. Джеллика не понимала, как у него это получается, но когда часы в гостиной показывали пять пятьдесят, в замке раздавался едва слышный шелест ключ-карты.

Но не в этот вечер.

Джеллика была в ужасе — она не знала, что делать! А ещё в её душе теплилась робкая надежда, что мистер Парсон не придёт. Никогда больше не придёт. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. И она освободится. Может, его сбила машина? Или он оступился и упал на монорельс в подземке? Глупости. Мистер Парсон не пользовался подземкой, да и под машину попасть не мог, он был очень аккуратен во всём, что касалось безопасности.

Однако часы показывали пять пятьдесят, а за входной дверью царила тишина. Потом часы показали шесть вечера. И по-прежнему тихо. Джеллика запаниковала. К приходу мистера Парсона ванна должна быть наполнена, ужин подан, но… мистер Парсон не приходил! Ванна остывала, ужин тоже. Горничная дважды спускала и доливала воду, чтобы та была горячей. Но стейк с кровью не разогреть! А мясо под фольгой уже перележало, стало волглым, теплым и мерзким… Мистер Парсон её убьет.

Можно, конечно, пожарить еще один стейк, но если хозяин вернется именно в тот момент, когда Джеллика готовит, он придёт в ярость. Прислуга должна встречать у двери. Если же она звенит тарелками на кухне, а не стоит по струнке у порога… Ему будет плевать, что он опоздал, главное — появится повод для наказания.

И мисс Тарукай металась в страшной растерянности. Она то уверяла себя, что мистер Парсон больше не придёт, то с содроганием думала, что он почти наверняка явится в дурном расположении духа, то хотела бежать к плите.

Внутри всё мелко-мелко дрожало.

Шелест ключ-карты в замке раздался в шесть сорок четыре. За это время Джеллика успела раз десять добавить в ванну горячей воды и пены — вздрагивала от каждого шороха, но всё-таки не прозевала возвращение хозяина. И когда он вошел, с улыбкой встретила на пороге.

— Добрый вечер, мистер Парсон, как прошел ваш день?

Если бы кто-то спросил Джеллику, почему она задала этот вопрос, она бы не смогла ответить. Прежде мисс Тарукай никогда ни о чем хозяина не спрашивала. Попробовала бы она что-то у него спросить!

Но сегодня горничная пребывала в таком смятении, в таком гнетущем ожидании наказания, что в груди холодело, а в животе все внутренности свернулись в дрожащий узел. Вот почему она даже не сразу поняла, что именно сказала. Когда же поняла, в ушах зашумело и во рту пересохло. В голове осталась только одна мысль: «Стейк совсем остыл».

А потом мисс Тарукай, наконец, разглядела мистера Парсона.