Случайный ребёнок. Шанс на счастье - Виктория Вишневская

ей, аккуратно вставая. Она соглашается. Сама зевает. Да и поздно уже.

Артур молодец… Продержался часа три или четыре, после того как ему сделали уколы. Ему покой нужен, а мы тут немного шумим.

Вздыхаю, с трудом убираю торт в холодильник. Мы его уж точно не утащим, да и завтра, когда Артур проснётся, может, захочет ещё кусочек. Там его любимая начинка с вишней. Видимо, делал на свой вкус, но нам тоже очень понравилось.

Повезло, что эта палата похожа на квартиру.

Закончив, беру малышку за руку и тихонько веду на выход. Краем глаза цепляю пестрящие огоньки.

У стены замечаю красочную коробку, обёрнутую красной бумагой. Украшает это всё золотой бант, красиво поблёскивая от тусклого света.

Подарок для Славы…

Она на него посмотрела лишь несколько раз. Но не сильно обращала на него внимание, бегая вокруг Артура. Лишь на двадцать минут вышла на балкон, оставляя нас наедине.

И теперь, окрылённая эмоциями от сегодняшнего дня, проходит мимо.

Забыла про него…

Мы можем сделать вид, что просто забыли его, но…

Судя по торту и всему этому, он готовился. Правда готовился. Слышала, как он сказал Егору, где всё забрать. Он и ресторан арендовал.

Но ничего не получилось.

Заморочился…

Не обидно ли ему будет, когда увидит свой подарок рядом, проснувшись?

Ох, это точно обернётся не так, как я хочу, но…

Всё же думаю о его чувствах.

И испытываю вину за всё происходящее. Не позвони я ему и не согласись на встречу, он в аварию не попал бы.

– Ты не забыла про подарок? – шепчу ей, кивая.

– О, – переводит на него взгляд.

Забыла… Но тут же тянет к нему свои крохотные ручки.

* * *

– Ух ты…

Рассматриваю гору всего и не знаю, как на это реагировать.

Заморочился – ещё лёгкое слово.

Интересно, он сам это всё выбирал или послал помощницу?

Тут, мне кажется, есть всё для рисования. Разные виды красок, кистей, мольберт, куча альбомов, скетчбуков, мелки, карандаши, фломастеры… Настолько много, что на мгновение я начинаю завидовать.

А у меня такого в детстве не было!

Зато теперь, когда у меня есть дочь… я могу немного с ней играть.

Хех…

– Капец, да? – шепчу удивлённо. – Куда нам это всё складывать?

Покупка стола была у меня в планах! Нужно же будет потом ей делать уроки. Правда, чуть позже…

– Не знаю, но… – малышка берёт в руки альбом и листает странички. Какой же звук! – Давай нарисуем папе рисунок? Чтобы быстрее выздоровел.

Папа.

Одно маленькое, безобидное слово. Вызывает бурю эмоций в груди. Всё сковывает, а сердце словно ледяными кольями пронзает.

Это безумие.

Я что-то натворила и теперь не знаю, как из этого выпутаться.

– Правда… – она поджимает губки, привлекая к себе внимание. Мотаю головой, пытаясь прогнать мерзкие мысли, но ощущения в груди никуда не денешь. – Мне нужна помощь, мамуль.

И глазки свои на меня поднимает – голубые, красивые. Чуть слёзы не пускает.

Боже мой…

Что за маленький манипулятор теперь живёт со мной…

– Какая, солнышко? – не могу сдержаться и опускаю ладонь ей макушку. Глажу по косичкам.

– Я рисовать не умею.

А-ха…

Нервный смешок вылетает из моего горла уже сотый раз за этот день.

– Я тоже, – признаюсь, потупив взгляд. Что мы там Артуру нарисуем в итоге? Но не могу же я её бросить! – Но научимся!

– До завтра? – шепчет.

– Ты хочешь подарить ему рисунок завтра? – сердце быстрее колотится.

– Ага, – обнажает белые зубки.

Блин.

Да здравствует бессонная ночь…

И откуда у этого ребёнка столько энергии?

Глава 26

Артур

– Я чувствую себя прекрасно, – огрызаюсь. – Выписывайте.

Нормально всё! Рана оказалось неглубокой, наружное повреждение, с которым я спокойно могу жить и у себя в квартире! А сотрясение… Да плевать на него! Уже с утра встал и пошёл. Нормально. Максимум – чуть-чуть слабости.

А из меня калеку какого-то делают.

– Нет, – мужчина в годах твёрдо обрубает всю надежду на то, что сегодня я уже буду дома. – Ещё дня три. Там глянем. Будете себя хорошо вести – отпустим.

– А врача если на дом? – цежу сквозь зубы.

– Ну-у-у, – задумчиво тянет, смотря в бумаги. – Обдумаю. Пока пойду. К вам посетители.

В такую рань?

На часах девять утра.

Егор? Не думаю. После нашего разговора в машине – пока я ехал в детский дом, всё ему высказал – вряд ли это он. Чувствует себя виноватым. И понимаю, что Дашка стащила у него ключи, но не могу перестать злиться.

Из-за этой шаболды всё накрылось.

Всё!

– Кто? – вскидываю изумлённо бровь.

– Жена с дочерью.

Два слова выстреливают из его рта, убивая наповал. Это знак. Точно знак. Нужно что-то решать с этим. Иначе это чувство съест меня изнутри. Долбаное опустошение. Это ощущение мучает. Съедает изнутри. И как будто потерял абсолютно всё. И каждый раз боль откликается внутри.

Но при виде Миры сердце работать быстрее начинает. Кровь гоняет. И вместе с тем она заполняет пустоту одним своим видом, окружением и запахом.

Замечаю её невыспавшийся вид. Эти лёгкие синяки под глазами. И клюющий нос. Да она спит на ходу!

Зато Слава, как маленькая зажигалочка, забегает в палату и тут же оказывается у кровати. Сегодня она растрёпанная, прямо как в детском доме. Нет, не совсем… Небрежный хвост еле держится на макушке. Эй, где вчерашние роскошные косы?

Снова взгляд возвращается на «мамочку». Падает на стул, улыбается. И пока прикрывает веки – спит.

– Ты чем занималась всю ночь? – сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Я её впервые такую вижу. Улыбающуюся и плывущую где-то там, вдалеке.

И не отвечает.

– Это тебе! – отвлекает от лицезрения Миры девочка. Достаёт из-за спины альбомный лист. И протягивает его мне.

– Чтобы быстрее выздоравливал! Мирился с мамой! И…

Замолкает, хлопает глазками. Не знает, говорить или нет. Но Мирославе – фиолетово. Сидит и спит на стуле. Надеюсь, они приехали сюда на такси, а не на машине. Иначе обратно я их не пущу. Особенно в таком состоянии.

– Вот! Смотри!

Мурашками всё тело прошибает. А кадык сам дёргается от того, что вижу.

На белой бумаге отчётливо различаются три фигуры. Мужская – слева. Судя по стилю и перевязанному плечу… это – я. Рядом со мной бледнокожая шатенка с зелёными глазами. Красивая, несмотря на нос «палочкой». Худенькая, даже очень.

Что же…

Телосложением меня явно не обделили. Я на фоне их – машина для убийств. И рядом с моим внушительным телом маленькая Слава выглядит забавно. С двумя светлыми хвостиками