Доза красивого яда - Келси Клейтон

появляется гордая усмешка. — Я знаю. Я в восторге от этого. Хотя это и заноза в заднице.

Он хмыкает. — Ни хрена себе. Как ты думаешь, почему я никогда не пытался создать свою собственную?

— Потому что ты слишком занят ремонтом машины мечты Мали.

— Ой, — шипит он. — Если бы я знал, что в меня будут бросать дерьмо, я бы не пришел. И, кроме того, это просто совпадение, что мы оба любим эту машину.

Я бросаю на него насмешливый взгляд, который говорит ему, что я не верю ни единому слову из этого. — Хорошо.

Подойдя к подержанному дивану, который мы поставили здесь прошлым летом, он ложится и достает свой телефон. — Мои родители убираются в доме и попросили Лейкин и меня помочь. Я выкрутился, сказав им, что у меня свидание, но она отменила, так что я просто собираюсь расслабиться здесь.

— Поступай как знаешь, — говорю я. — Или, выслушай меня, ты всегда можешь выбрать ту единственную девушку, которую действительно хочешь.

Он смеется. — Идея получше! Ты мог бы пойти на хуй.

— Киска, — бормочу я, и моя совесть впивается в меня взглядом.

Да, да. Я знаю.

Чья бы корова мычала…

11

Со мной что-то не так.

Я имею в виду, что это должно быть, верно? Иначе зачем бы мне сидеть здесь, уставившись в свой телефон и ожидая смс, которое, я знаю, никогда не придет?

Проснуться на следующее утро и узнать, что Хейс уже ушел, было ударом по моему самолюбию. Не то чтобы я думала, что проснусь от объятий, поцелуев в лоб и завтрака в постель. Но я ошибочно позволила себе надеяться, что мы, по крайней мере, поговорим об этом на следующее утро.

И вы знаете, что говорят о надежде — она порождает вечные страдания.

После того, как я прервала его игру в бильярд и практически преподнесла себя на блюдечке с голубой каемочкой, я пообещала себе, что никогда больше не буду выглядеть такой чертовски отчаявшейся. Итак, я дала Мали свой телефон на день и сказала ей, чтобы она не разрешала мне писать ему, по крайней мере, в течение следующих двадцати четырех часов.

Она справилась отлично. Я отдам ей должное. Она переадресовывала все мои звонки на свой телефон, а затем заперла мой телефон в своей машине. Никаких просьб или угроз было недостаточно, чтобы убедить ее вернуть его.

Серьезно, если кто-нибудь когда-нибудь попытается пытками вытянуть из нее информацию, он будет разочарован. Девушка просто не сдается.

Клянусь, в моем безумии был смысл. Никак не связываясь с ним по крайней мере в течение дня, вы достигаете трех целей. Во-первых, это дает ему возможность связаться со мной первым. Во-вторых, это не дает мне выглядеть отчаянно нуждающейся в его внимании. И в-третьих, это заставляет меня пройти ту фазу, где желание написать ему сильнее всего, и после этого становится легче не писать ему.

За исключением того, что вычеркни последнюю часть, потому что после того, как Мали вернула мне телефон, я продержалась не более двадцати минут, прежде чем написала ему смс с просьбой поговорить.

— Фу, — стону я, бросаясь на кровать Мали. — Меня так чертовски тошнит от его отношения горячо-холодно.

Она не отрывает взгляда от своего телефона. — Так ты сказала.

— Я имею в виду, серьезно. Как он может целовать меня, а затем снова вести себя так, будто меня не существует?

— Чертов нахал, — бормочет она, и я выбиваю телефон у нее из рук. — Ладно, это было грубо. Я не тот, кто оставил тебя с метафорическими синими шарами.

— Предложение надрать ему задницу все еще в силе? — спрашиваю я.

Она наклоняет голову из стороны в сторону. — Если ты застанешь меня в достаточно дерьмовом настроении, я уверена, ты сможешь заставить меня немного поколотить его. Но я не думаю, что ты искренне хочешь, чтобы я это сделала.

Бросив телефон на край кровати, я тяжело вздыхаю. — Я могла бы, если бы он хотя бы проявил немного вежливости и ответил на мое сообщение.

— Откуда ты знаешь, что он его видел?

Я опускаю голову на ее сторону кровати. — Оно отмечено как прочитанное.

— О, — говорит она, ее губы на мгновение остаются в форме круга. — Может быть, он все еще пытается придумать, что сказать.

— Прекрати это делать.

— Что делать?

— Это. — Мой палец указывает на ее лицо. — Говоришь мне то, что я хочу услышать, вместо того, чтобы быть честной и рискнуть ранить мои чувства.

Она улыбается и протягивает руку, чтобы поиграть с моими волосами. — Но ты моя маленькая принцесса. Когда тебе грустно, мне грустно.

— Мали, — предупреждаю я.

Она с отвращением морщит нос. — Фу, не произноси мое имя так, будто у меня проблемы.

— Прекрати пытаться сменить тему.

— Прекрати пытаться заставить меня разрушить твои надежды и мечты, — возражает она.

Как будто мне не хватает даже минимального самоконтроля, я сажусь и беру телефон, чтобы посмотреть, ответил ли он.

НОВЫХ УВЕДОМЛЕНИЙ НЕТ.

Я бросаю телефон на колени и потираю лицо руками. Раньше все было лучше — когда я сама убедила себя, что отношения с ним были просто нереальной фантазией в моей голове. Что не было ни малейшего шанса, что это когда-либо произойдет на самом деле.

Делая глубокий вдох, я вытягиваю шею, а затем смотрю на Мали. — Хорошо. Вывали это на меня.

Мали хнычет. — Лей.

— Пожалуйста? Я знаю, что это будет больно, но мне нужно это услышать.

Она на секунду задумывается об этом, прежде чем закатить глаза и положить телефон. Ее кровать двигается, когда она садится и берет меня за руки. То, как она смотрит мне в глаза, говорит мне, что все, что она собирается сказать, предназначено для того, чтобы помочь мне, а не причинить боль — даже если последнее неизбежно.

— Я думаю, он тебе не подходит, — прямо говорит она. — Мне жаль. Я знаю, что он твоя первая любовь, и в твоих глазах он не может сделать ничего плохого, но он тебя не заслуживает. То, как он ведет себя в последнее время, только доказывает это.

Единственная слеза выскальзывает и скатывается по моему лицу. — Для него все это было игрой, не так ли?

Вытирая мое лицо рукавом, она качает головой. — Я бы так не сказала. Я думаю, Хейс явно что-то чувствует к тебе. Я не знаю, насколько сильны они, но я не думаю, что последние пару недель произошли бы, если бы он не испытывал каких-то чувств.

Ее слова заставляют меня чувствовать себя немного лучше, зная, что я не совсем бредила.

— Но, — продолжает она, и у меня скручивает живот, — это не