Повороты - Алиса Юридан

Сара снова и снова думала о той расчёске. Да, со стороны это и правда выглядит абсурдно: ну кто, скажите на милость, подбрасывает расчёски, когда хочет кого-то подставить? Полнейшая чушь. Конечно, со стороны более вероятным кажется, что это никакая не подстава. Она просто не может быть такой глупой.

Но ведь Сара-то знает, что это подстава. От мысли о том, что это ошибка, она уже давно отказалсь. И подстава это либо просто неумелая и грубая, либо специально задуманная таким образом, чтобы казаться такой. Ведь если она кажется абсурдом, а так и есть, то трудно поверить в то, что это вообще подстава. Впору отказаться от этой мысли и обвинить Сару. Эванс не знала, какой из двух вариантов имел место на самом деле. Но в любом случае, эффект был очевиден: хотя она и не причастна к этому, ситуация не в её пользу.

Мысль о Рэйчел неустанно преследовала Сару. Эта новоиспечённая протеже Прайса, если ещё не Корнетто, оказалась той ещё штучкой. Выкинуть такое… Да как она посмела?! Неумелая, никчёмная девчонка… Или наоборот, довольно расчётливая. Чего она добивается?

Сара тряхнула головой. Нет, конечно, это очень удобная теория. Подходит, объясняет. Но Сара никогда не останавливалась на одной версии, даже если та была безупречной. За её карьеру бывало не раз и не два, что главная и единственная, казалось бы, версия, идеально объясняющая преступление, в итоге была далека от истины. Поэтому вполне возможно, что Рэйчел тут совершенно не при чём. И тогда надо искать новое объяснение. Сара не знала, что её больше пугает — что Маккартни действительно её зачем-то подставила, или что это не она, а всему есть совершенно иное, наверняка ещё менее приятное объяснение?

Спустя какое-то время Рэндалл пришёл снова. Они разговаривали долго и спокойно, даже чересчур спокойно, но от этого напускного спокойствия Саре было только тяжелее.

— Ты знаешь, я никогда не действую, если не уверена полностью. И я не уверена сейчас. Но большая часть моих подозрений приходится на долю Маккартни.

— Это интересно.

— Только не говори, что удивлён.

— Не очень. Но сказать тебе кое-что должен.

— Что же?

— Ты вот сейчас со мной и до меня с другими людьми говорила на тему Маккартни. И хотя ты повторяешь, что не утверждаешь, а лишь полагаешь, ты всё равно — как бы это сказать — ты катишь бочку на Рэйчел. Ты ничего не знаешь, у тебя нет доказательств, но бочка уже покатилась — в тот момент, когда ты впервые упомянула Рэйчел. И вот это мне не очень нравится.

— Нет доказательств? Нет доказательств?! — голос Сары зазвучал напряжённо и возмущённо. — Откуда им взяться, если я торчу здесь? Я просила дать мне хотя бы один день, Рэн, и у тебя доказательства были бы, но ты не послушал, и вот я здесь, она там, а информации и объяснений ноль.

— Я просто не мог позволить тебе остаться.

Сара немного помолчала, но молчание это было тягостное.

— Я знаю, — неохотно призналась она. — Но ты мог бы…

— Нет, Сара, не мог бы. Я ничего не мог сделать.

— Давай уж начистоту, Рэндалл: все мы знаем, как ты устал. Как тебе пора покончить со всем этим, как тебе хочется этого. Но это чёртово дело не отпускает тебя, и ты совсем уже без сил, и всё настолько неудачно, насколько даже представить невозможно. Но пожалуйста, не бросай нас сейчас. Не бросай меня, Рэн. Не бросай меня здесь. Я не понимаю, что происходит. Я хочу разобраться, но ты только дай мне шанс. Ты ведь сделаешь это?

Прайс выдержал её взгляд, но ничего не ответил.

Боже, как же она права. Он достиг своей критической точки уже тогда, когда Оуэллс отказался от своего признания. С тех пор становилось только хуже. Каждый час давался ему всё мучительнее, а последние события совсем его выпотрошили. Сара права, как всегда. И он верит, что всё разрешится, что она ни в чём не виновата, и что всё образуется, но сейчас, о боже, сейчас… Он просто обессилел.

— Прости, я здесь бессилен, — сказал Прайс, и они оба поняли, что это не совсем правда.

— Что ж… — Эванс не знала, что тут сказать.

Они снова помолчали.

— Сара.

— М-м?

— Ты права.

— Я знаю, — отозвалась она, понимая, что он имеет в виду.

— Чувствую себя свиньёй.

— Тогда помоги.

— Я постараюсь.

— И для начала — не говори мне про бочку. Поговори с Уолтером — наверняка он уже заметил что-нибудь подозрительное в поведении Маккартни.

— Про подозрительное… Собственно, я хотел сказать, что в деле бочек ты не одинока.

— В смысле? Кто-то ещё так думает? — она почему-то подумала о Райане. Чёрт, что-то он там чувствует в этой нелепой ситуации? И Майкл? Наверняка уже все всё знают. Хотя что «всё»? Вот же чёрт.

— Не совсем. Вообще-то, ко мне приходила Маккартни.

— Вот как, — искренне удивилась Сара. — Не буду гадать, зачем — говори.

— Она высказала мне свои подозрения.

— По поводу…

— Ей кажется, что ты вполне могла бы убить Ричарда Хоффмана.

Сара охнула.

— Вот как. — Глаза её сощурились, но голос был спокойным. — Весьма любопытно.

— Я, конечно, не…

— Не воспринял её всерьёз?

— Я не хочу тебя никоим образом обидеть, Сара, просто…

— Я так понимаю, пересказывать её соображения мне ты не собираешься.

— Просто мы сначала разберёмся…

— А раз не собираешься, значит, не можешь сказать, что стопроцентно ей не веришь.

— Сара.

— Спасибо, Рэн. Спасибо. Что же за доводы она тебе навешала, что ты так запутался? Хотя я не хочу ничего знать.

— Прости, я не думаю, что это всё правда. Просто надо всё проверить.

— О, конечно.

— Пойми, ты здесь. Я верю, что совершенно зря, но ты здесь. А она, как ты и сказала, там. И она приходит и говорит мне такое, что я не могу и не хочу пересказывать тебе, и что должно быть проверено в любом случае.

— Она «там», но как-то не особо официально, и все её доводы такие же.

— Почти. В этом деле можно считать, что она официально уже. У неё особый статус.

— Особый статус, значит.

— Пойми, из всех наших сейчас в работе только Уолтер. Один он не справится с этим хоффмановским болотом. Ему пригодится её помощь.

— Уже помогла. В квартире Хоффмана.

— Хочешь оформить официальное обвинение?

Сара задумалась. Честно говоря, она уже готова была на это. Но это может всё осложнить ещё больше. Даже и не знаешь, как поступить — это редкость для неё.

— Я подумаю над этим.