Древо исчезающих времен - Василий Головачев

Прощались недолго.

Проверили экипировку. Мириам обняла и поцеловала отца. Мужчины пожали руки остающимся, те пожелали уходящим удачи, и окончательно пришедший в себя Ивор вызвал трансгресс.

В оперативном зале лунной базы, упрятанной в толщах горных пород плато Ломоносова на глубине километра, бесшумно возникла ажурная труба «парамоста пространственных перемещений».

– С богом! – сказал Железовский.

– Каждый, кто отправляется, пусть скажет вслух: «Стас, забери меня отсюда», – посоветовал Ивор.

Раздался нестройный хор голосов:

– Стас, забери меня…

Команда «хронодесанта» оказалась в трубе трансгресса.

– Слушаю вас, оператор, – послышался мягкий бархатный баритон. – Куда вас доставить?

– На родину патриарха.

– Ко мне домой, – уточнил Железовский. – В «тупик». Координаты знаете?

– Мой старший брат отправил вас сюда, я отправлю обратно, в «тупик». Хотя, на мой взгляд, прямые хронопобеги Матричной Ветви «тупиками» называть некорректно.

– Что ты сказал? – удивился Павел Жданов. – О каких «тупиках» речь?

– Ветви, не имеющие квантового размножения, люди назвали «тупиковыми». По моим же сведениям, эти Ветви являются прямыми копиями Матричной Ветви, или Корня Древа Времен. Они развиваются обособленно, на квантовые копии не делятся, и количество их невелико – всего около двух десятков.

– Я этого не знал. А вы, Атанас?

– Я догадывался, – рассеянно ответил ученый, не принимавший участия в общих беседах.

– Я тоже не знал, – вмешался Ромашин, – однако предлагаю обсудить эту новость позже. Отправляйте нас, Стас.

– Как прикажете. Где предпочитаете выйти?

– На Земле, конечно, – буркнул Белый.

– Я имел в виду конкретные координаты точки высадки.

– У меня есть надежно защищенный схрон, – проговорил Железовский, – в недрах хребта Алинг-Гангри, под Тибетом. Если бы вы отправили нас туда…

– Дайте мне мысленную картинку… спасибо, я понял, где это. Поехали.

Свет в глазах «пассажиров» трансгресса померк… и вспыхнул снова спустя несколько мгновений, они же – миллионы лет падения сквозь бездны пространств.

Люди стояли тесной группой посреди гостиной бункера Железовского и озирались, восхищенные простотой переноса всей команды из одной Метавселенной в другую. Особого потрясения не испытали даже соотечественники Руслана, для которых преодоление колоссальных временных и пространственных бездн действительно становилось уже почти обыденным делом. Лишь Олег Борисович пробормотал, больше для себя, чем для остальных:

– Хотел бы я знать, как он переносит нас с такой точностью… а не дай бог промахнется, и мы выйдем внутри горы?

– Не промахнется, – скупо улыбнулся Ромашин. – Трансгресс – это уже не просто линия связи или тоннель метро и даже не «сверхструна», это принцип, пронизывающий все Ветви Древа Времен, средство контроля за поведением Игроков. Вот почему Палач намеревается его уничтожить.

– Располагайтесь, – широко повел рукой Железовский. – Я узнаю последние новости и попытаюсь отыскать моего друга. Захотите ознакомиться с нашей жизнью, включайте информ.

Он вышел.

Гости патриарха зашевелились. Те, кто еще не видел его секретного жилища, стали с любопытством осматриваться. Ромашин начал готовить стол, призвав на помощь женщин. Златков подключился к вириалу инка, располагавшемуся в кабинете хозяина. Гаранин подсел к Белому и Жданову и стал донимать их вопросами о смысле Игр, о моральной ответственности Игроков и о способах их воздействия на Ветви. К этой же группе, рассевшейся по креслам в гостиной, присоединились и Руслан с Маркиным и Пашей.

Однако отдых команды длился недолго. Не успели они пообедать, как вернулся Железовский. И не один. С ним в гостиную вошел невысокий, хрупкий на вид мужчина с шапкой черных, с проседью волос и черными, бездонными, всепонимающими глазами отшельника и провидца. Он оглядел компанию, сидевшую за столом, задержал взгляд на металлической туше Трангхи, затем на Иворе (тот вздрогнул и с удивлением раскрыл глаза шире), поклонился. Все разговоры за столом стихли.

– Прошу любить и жаловать, – сказал Железовский. – Габриэль Грехов.

– Кто из вас Игнат Ромашин и Павел Жданов? – спросил Грехов низким голосом.

Ромашин и Жданов переглянулись. Павел приподнялся:

– Жданов.

– А вы, очевидно, Атанас Златков? – посмотрел Грехов на ученого.

– Вы весьма проницательны, – с тонкой иронией сказал Златков.

Грехов едва заметно улыбнулся.

– Этого у меня не отнять. А вы – Ивор Жданов, оператор. – Он кинул взгляд на Ивора. – Я хотел бы побеседовать с вами. Остальных очень прошу не обижаться. Кое-какие вещи вам лучше не знать.

Он вышел.

Железовский развел руками.

– Ради бога, не сердитесь, я потом все объясню. Идемте в мой кабинет.

Ромашин, Ивор, Златков и Павел Жданов последовали за ним. Металлический псевдочеловек Трангха шевельнулся, вырастил ноги и, смешно переваливаясь с боку на бок, засеменил за делегацией.

В гостиной стало тихо.

– М-да! – промычал Олег Борисович. – Не нравится мне эта дискриминация…

– И мне, – мрачно поддержала его Мириам. – Мы тоже кое-что знаем и умеем.

– Не переживайте так, – философски заметил Гриша Белый. – В свое время я тоже обижался, когда мне отводили, как мне казалось, вторые роли. Пока не понял: каждый сверчок должен знать свой шесток. Каждый должен быть на своем месте. Паша Жданов всегда был вождем, а я всегда ему помогал. И без меня он точно не обошелся бы. Какие обиды? Пусть совещаются, они – лидеры, и это надо признать спокойно и без напряга. Все, что нам надо знать, мы будем знать. Главное – не подвести людей, хорошо сделать дело, ради которого мы все собрались.

– Правильно, – кивнул Руслан, подмигивая Надежде. – Мы все так думаем. Просто Олег Борисович никак не может забыть, что был полковником.

По лицам оставшихся в гостиной промелькнули улыбки.

– Ну вот, получил ни за что, – проворчал Гаранин. – Я же не о себе забочусь. Почему бы этим… э-э… лидерам не выслушать людей с опытом?

– Наш опыт тут неприменим, – покачал головой Руслан. – Мы даже еще не вышли на уровень судебного исполнителя, а масштабы Игры и вообще недоступны воображению. По крайней мере – моему.

– Игра идет на всех этажах мироздания, на всех уровнях, – добавил Белый. – Трудно сказать, где ее дыхание не отражается на судьбах миллионов живых существ. Уровень социума биологических систем – один из самых низких и, может быть, один из самых болезненных и жестоких. Но если Палачу не давать отпора в мелочах, он легко выиграет по-крупному.