Современный детектив. Большая антология. Книга 1 - Карстен Дюсс

помешает надраться в дым, чтобы крыша съехала.

Денафриа налил себе еще. Поставил стакан на стол и откинулся на спинку кресла.

— Манджино в самом деле крутой. Он в отличной форме и может кому угодно надрать задницу. Не со злости, а просто так. Знаю, ты был боксером и все такое, но тебе никогда не приходилось избивать человека просто так, не со зла.

Павлик закурил.

— Только плохих парней, — сказал он. — Обожаю ставить их на место.

Денафриа медленно пил виски.

Павлик разглядел в противоположном углу комнаты компьютер.

— Ты им когда-нибудь пользуешься? — спросил он, тыча в компьютер пальцем.

— Больше сынишка, а не я, — признался Денафриа. — Я и купил компьютер ради него.

Павлик улыбнулся.

— Сынишка! — повторил он.

Денафриа показал ему фотографии, стоящие на телевизоре.

— Вон он, Винсент.

Павлик выпрямил спину и прищурился, чтобы было лучше видно.

— Симпатичный мальчишка, — заметил он. — Наверное, в мать пошел.

Денафриа встал и пошел в спальню. Вернулся он с большим синим фотоальбомом в руках и открыл его на первой странице. На нем фотограф запечатлел Джоди, жену Денафриа, в тот год, когда они поженились. Джоди в красном бикини позировала на пляже в Пуэрто-Рико.

— У него красивая мать, — обронил Денафриа.

— Да, красивая, — согласился Павлик. Полистав альбом, он наткнулся на свадебную фотографию, тут же захлопнул альбом и отложил его в сторону.

Денафриа удивился.

— Ты что? — спросил он.

— Мы с тобой выпить собрались, а не нюни распускать, — объяснил Павлик. — Мы с тобой настоящие мужики, к тому же слуги закона. Поверь мне, выпивка тебе сейчас нужнее, чем семейные фотографии. — Он поднял стакан. — За двух настоящих мужиков — слуг закона! — закричал он.

Денафриа чокнулся с ним, и оба выпили до дна.

Денафриа протянул стакан Павлику, чтобы тот налил ему еще.

— А у тебя почему нет детей? — спросил он.

Павлик только отмахнулся.

— Не хочу, — потемнел он лицом. — Я еще не дорос. Не готов быть отцом.

— Мне это не помешало, — заметил Денафриа.

Павлик налил Денафриа выпить и протянул ему стакан.

— Вот именно, — сказал он.

Где-то через час их проняло. В обеих бутылках оставалось на донышке. Павлик лежал на диване. На животе у него стояла пепельница, в которой тлела сигарета. Денафриа полулежал в своем кресле и смотрел в потолок, пожевывая соломинку для коктейля. Неожиданно он кое-что вспомнил и повернулся к Павлику.

— В детстве, — улыбнулся Денафриа, — я мечтал стать бейсболистом.

— Когда мне было десять лет, — отозвался Павлик, — я мечтал стать героем войны. — Он потянулся за сигаретой и увидел, что от нее остался лишь длинный столбик пепла. Стряхнув пепел, он торопливо затянулся, докуривая сигарету до фильтра.

— Ты в детстве играл в войну? — спросил Денафриа.

Павлик закурил новую сигарету.

— А как же, — ответил он. — Мы играли в «Поединок». Я был сержантом Сондерсом. Ты видел этот сериал?

— Да кто же его не видел в детстве? — отозвался Денафриа.

— Потом я передумал, — продолжал Павлик. — Захотел стать профессиональным борцом. Чемпионом реслинга. Стыдно признаться, но в то время я болел за одного итальяшку. Бруно Саммартино. Однажды даже взял у него автограф. Он казался мне богом. Отец злился оттого, что мне нравится Бруно, но тогда ни одного нормального борца польского происхождения еще не было.

— У нас в семье тоже обожали Бруно, — сказал Денафриа. — Особенно мой дедушка. Помнишь, какой он был остроумный? Особенно во время пресс-конференций, когда кто-нибудь случайно задевал его стулом, к примеру. Однажды ему случайно порвали костюм; мой дед очень обрадовался, когда Бруно обругал своих обидчиков по-итальянски.

Павлик расхохотался.

— Потом я захотел стать барабанщиком в рок-группе, — продолжал он. — Мне нравился Джинджер Бейкер из группы «Крим». И Джек Брюс, и Эрик Клэптон.

— Тут ты меня обошел, — заметил Денафриа. — Мне не разрешали слушать рок. Я знал Фрэнка Синатру, Дина Мартина, Марио Ланца, а когда объявился Паваротти, то и его. Только Паваротти.

— Ты, значит, любишь оперу? — спросил Павлик.

Денафриа пожал плечами:

— Да мне, в общем-то, все равно. Некоторые арии довольно красивые. Но я предпочитаю Синатру.

Павлик затянулся сигаретой.

— Мой бывший напарник сейчас как раз проходит оперную фазу. Странный он малый. Обожал фильмы про чернокожих, а сейчас вот переключился на оперу.

— А потом что было? — спросил Денафриа.

— А? Что?

— Кем ты захотел стать потом? После барабанщика в рок-группе.

— А, — вспомнил Павлик. — Бабником. Мне казалось, что служба в полиции — верная дорога к моей мечте.

Денафриа покачал головой направо и налево, растягивая мышцы шеи.

— Ну и что?

— Нашел я себе даму сердца. — Павлик поднял вверх палец. — Мою единственную. Вторую половинку. С ней я хотел провести весь остаток своих дней. Мы поженились, а через несколько лет она меня бросила. Помнишь, я тебе о ней рассказывал. Миссис Павлик, единственная и неповторимая. Того, что будет дальше, я не предусмотрел.

Денафриа тоже закурил.

— Я довольно долго хотел стать бейсболистом, — сказал он. — В старших классах я неплохо играл. Меня даже приглашали в несколько команд высшей лиги. В «Ред Сокс», «Храбрецы» и «Тигры». Но потом я тоже встретил свою единственную. И кто-то предложил мне сдать экзамен в полицейскую академию, и не успел я опомниться, как оказался женатым человеком — с материальной точки зрения я мог себе это позволить.

— А что же Том Уэйтс? — спросил Павлик.

Денафриа смешался:

— Что?

— Том Уэйтс, — повторил Павлик. — По-моему, он один из самых талантливых парней на свете. Ему лучше всех удаются жалостные песни и баллады о любви — не только о любви, о чем угодно. А голос у него такой — до самого сердца пробирает. Понимаешь, о чем я?

Захмелевший Денафриа потерял нить разговора и прищурился. Видя, что Павлик молчит, он сказал:

— Потом родился Винсент. И я жил просто замечательно.

— Я попытался сменить тему, — пояснил Павлик.

— Я все помню. Значит, ты попробовал петь блюзы? — спросил Денафриа.

Павлик отпил еще глоток.

— Да ладно тебе. Продолжай хныкать.

Денафриа сделал глубокую затяжку.

— Спасибо, — сказал он, выдыхая дым.

Павлик молча поднял стакан.

После ухода Павлика Денафриа принялся пить виски прямо из бутылки. Перед глазами у него все двоилось. Комната еще не начала вращаться, но он понял: скоро его начнет тошнить. Головная боль уже подступала. Когда зазвонил телефон, Денафриа не сразу удалось найти трубку.

— Алло! — закричал он.

— Джон? — спросил женский голос.

— Алло! — повторил Денафриа.

— Джон, это ты? — снова спросила женщина.

Прошло несколько секунд, прежде чем он опомнился.

— Джоди? — узнал он наконец.

— С тобой все в порядке? Чем ты там занимаешься? Пьешь, что ли? — продолжала его бывшая жена.

— Да, — признался он. — Да,