Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику - Станислав Чернявский

* * *

В 1262 году псковичи участвуют в походе новгородцев на Юрьев, предпринятом по приказу Александра Невского. Вместе с ними воюет полоцкий князь Товтивил, сменивший Брячислава. Невский признает эту замену, что важно: первой женой Александра была, как мы помним, дочь Брячислава. Александр Ярославич пытается сделать литовцев своими союзниками, и это получается. Тем более что неуклонно слабеет Смоленск, который еще недавно сам претендовал на роль покровителя литвы и гегемона центральной части Руси.

Однако уже в 1263 году Невский то ли умирает, то ли впадает в летаргический сон (последний факт взят из его жития, в котором якобы мертвый князь поднял руку). Политическая обстановка на Руси после ухода со сцены этого политика сразу обостряется. Невский оставил крепкую страну, она не погибла, но возникло множество проблем, начиная с внешних конфликтов и заканчивая внутренними усобицами, ибо Александр не мог опередить время настолько, чтобы создать централизованное государство (да и вообще не понимал, что это такое). Кроме того, не забудем, что эта «крепкая страна» зависела от татар.

…В те годы за Псковом присматривал племянник Невского – Святослав, будущий князь Тверской. В 1266 году он покинет город, и на смену ему придет Довмонт.

«Побишася Литва межи собою некия ради нужда», – сообщает Псковская летопись под 1265 годом. С этого начинается часть летописного текста, выделенная впоследствии в отдельное предание – «Сказание о Довмонте», зафиксированное во Второй Псковской летописи.

«Домант», как зовет летопись нашего героя, имел всего 300 человек, но в то же время известно, что бежал он с «родом своим». Надо думать, считали только дружину, витязей, а еще были семьи воинов. В общем, изгнанник привел и работников, и солдат. По тем временам это было большое переселение. Ему предшествовала ожесточенная гражданская война в Литве, подробности которой причудливо изложены в Хронике Быховца и сочинении Стрыйковского. Вместо Миндовга в этих источниках назван Тройден, вместо Войшелка – монах Лавр, известный, полагает хронист, в миру как Рымонт. «И помянутый монах Лавр, называемый по-литовски Рымонт, а по-русски Василий, жалея о смерти отца своего великого князя Тройдена (то есть на самом деле Миндовга. – С. Ч.), оставил монашеский чин, пришел к панам и, собрав все силы литовские, пошел против Довмонта». Так повествует автор Хроники Быховца. Стрыйковский, по обыкновению, украшает рассказ непроверенными анекдотами в меру своей фантазии, но суть та же.

Если что-то и можно извлечь из рассказа, так это следующее. Войшелк возглавил западную часть Литвы, ятвягов, войска Новогрудского княжества и вообще Черной Руси, расположенной вокруг Гродно. На стороне Довмонта были восточные районы – Нальшанский край, минские земли и Полоцк. В решающей битве Довмонт терпит поражение. Возможно, он проигрывает из-за того, что часть нальшанских родов изменяет и переходит на сторону Войшелка. Армия Довмонта разбита и рассеяна, сам он едва ушел. Полоцк захвачен литвой. Возможен иной вариант, о котором говорилось выше. Сражения нет, Войшелк уничтожает врагов поодиночке. Результат тот же.

Довмонт прибывает во Псков. Далее начинаются догадки. Где расселили приезжих литовцев? Да и литовцы ли перед нами? В каком соотношении находились русичи и литва в дружине, которая прискакала под стены Пскова?

Начнем с первого вопроса. Где осели Довмонт и его люди после бегства из Литвы? Жили они компактно или растворились среди местных?

Земель в Восточной Европе и, в частности, на Псковщине было много. В период потепления климата, в первом тысячелетии новой эры, восточноевропейские пустыни стали доступны и активно осваивались. В XIII столетии наступает постепенное похолодание, но для Довмонта и его людей, конечно, нашлись бы наделы. Однако есть подозрение, что Довмонт не захотел дробить силы и растворить свою дружину среди псковичей. Несомненно, он сразу нацелился на одну из ведущих ролей в общине – может быть, воеводы. А для этого нужно было обладать силой. Верная дружина – лучший аргумент в споре с противником. Следовательно, Довмонт вместе со своими людьми обосновался, скорее всего, в псковском посаде: воины срубили избы, вскопали огороды и поселились тут с женами и детьми. Кто не был женат, сватался к псковитянкам.

Вопрос второй: об этническом составе дружины Довмонта. Мы говорили, что после монгольского нашествия русские переселенцы хлынули в Полоцкую землю. Прежние литовские области сильно обрусели. В их числе был и Нальшанский край. Сегодня большая часть этой области находится в составе Белоруссии, и населяют ее отнюдь не литовцы. Процесс изменения состава населения начался как раз в XIII веке. Это значит, что русских в дружине Довмонта могло быть от трети до половины, если не больше. Впоследствии видим, что его сопровождает дружина в набег на Литву. Она состоит из трехсот человек. «Сказание» приводит имена двоих соратников князя – это Давыд Якунович, внук Жавра, и Лува Литовник. Первый из них мог быть крещеным литовцем, если Жавр – искаженное литовское имя. Но Якун – имя русское (оно пришло из Скандинавии в X веке и с тех пор «обрусело»; изначально имя звучало как Хакон, Хаген). Следовательно, литвином Давыд был только наполовину. Лува – вроде бы абсолютный литвин, как явствует из его прозвища, но в то же время оно – показатель уникальности его носителя и немногочисленности коренных литвинов в дружине. Это возвращает нас к сделанному выводу: литовцев у Довмонта было человек сто – сто пятьдесят, ибо Нальшанское княжество населяли в значительной степени русские беженцы от монголов. Они сражались на стороне Довмонта во время литовской усобицы, были разбиты и частично ушли во Псков.

Несомненно, Довмонт обладал качествами, которые привлекали. Князь был храбр, честен и умел расположить к себе воинов. К тому же он вызывал жалость как пострадавший от Миндовга: ведь литовский король силой взял его жену.

Кстати, вот еще одна загадка: куда подевалась женщина? Во Псков Довмонт прибыл вроде бы без жены. Может, ее уничтожили вместе с Миндовгом в ходе кровавой усобицы? Кажется, нет. Значит, прекрасная жена Довмонта либо погибла в разгоревшейся войне с Войшелком от случайной стрелы или от удара меча, либо – умерла своей смертью уже после начала гражданской войны, в ходе которой Довмонта разбил Войшелк. Третья версия: княгиня умерла во время бегства. Так или иначе, Довмонт прибыл во Псков уже вдовцом.

В городе на реке Великой, как мы видели, правил в то время Святослав Ярославич. Он был сыном и подручным великого князя Владимирского Ярослава Ярославича (1263–1272), который по родовому праву унаследовал великий стол после того, как не стало Александра Невского, и получил в подтверждение своей власти ярлык из Орды. Александру новый великий князь приходился братом. Кроме того, Ярослав сделался князем Великого Новгорода и прибыл туда, чтобы уладить дела. Великий князь объединил под своей властью весь север Руси.

Ярослав Ярославич узнал о прибытии Довмонта во Псков и отнесся к беглецу настороженно. А новгородцы вообще потребовали перебить пришельцев. Жизнь Довмонта повисла на волоске. Новгородская I летопись просто говорит, что общинники Господина Великого Новгорода намеревались Довмонта «исещи». Однако литвин сумел чем-то снискать расположение и псковичей, и их князя Святослава Ярославича. Они дружно заступились за беглеца. Версия может быть только одна: псковские общинники не хотели потерять военную силу: каждый боец был на счету. А новгородцы, напротив, боялись, что с помощью Довмонта Псков и вовсе отложится. Решение было за великим князем Ярославом Ярославичем. Святослав, видно, ходатайствовал за беженца, и поручился отцу за него. Ярослав приказал новгородцам не трогать Довмонта. «Но не выда их князь Ярослав и не избьени быша», – говорится об этом в Новгородской I летописи старшего извода в статье под 1265 годом.