Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику - Станислав Чернявский

Вернемся к битве между «псковичами» и литовцами.

Довмонт атаковал врага на переправе или сразу после нее, из засады. «И ехав, князь Довмонтъ с мужи псковичи божиею силою и святого Христова мученика Леонтиа одиномъ девяностомъ 7 сот побѣди», – говорит легенда (Сказание о Довмонте. С. 52). Ни диспозиции боя, ни подробностей мы не видим. Главное – идейный подтекст: литовец Довмонт принял христианство и стал бить язычников: из побежденного превратился в победителя.

«Тогда же убиенъ бысть князь великий литовский Гойтортъ, и инѣхъ князей много избиша», – толкует «Сказание». Перед нами – беспорядочная схватка. Литовцы в погоне за Довмонтом, отступавшим с добычей, переправились через Двину, не успели построиться и вооружиться. Переправлялись они, скорее всего, без оружия, доспех везли с собой на плотах или во вьюках. В этом и кроется секрет блестящей победы Довмонта, описанной в «Сказании». Он напал на безоружных воинов, не готовых к драке. Литовцы гибли под мечами тяжеловооруженных «псковичей», облаченных в дощатый доспех, пытались спастись в реке, тонули. Много трупов прибило на острова, другие плыли вниз по течению. Потери самих «псковичей» были ничтожны. «Тогда же убиенъ бысть Онтонъ единъ псковитинъ, сынъ Лочков, брат Смолигов, а инии вси без веда съхранени быша молитвою святого Христова мученика Леонтиа» (Сказание о Довмонте. С. 52). То есть из «псковичей» погиб один человек, остальные возвратились домой. Дружина самого Довмонта вообще не понесла потерь, а у литовцев спасся Гердень. «Толко убѣжа одинъ князь Гердень в малѣ дружинѣ», – говорит Новгородская I летопись.

Как раз к этому времени относится попытка похода великого князя Ярослава Ярославича против Довмонта. Однако новгородцы, восхищенные набегом «псковичей» на литву, сообщают великому князю, что «уведались» с Довмонтом, и Ярослав отправляет свои «низовские» полки назад. Перед нами – тонкая игра Довмонта, который, чтобы удержаться на новой родине, держит в поле зрения все окрестные земли: договаривается с новгородцами, воюет с литвой и находит взаимопонимание с псковской общиной.

В то же время результаты битвы на реке имели немалое значение для всей Литвы. В сражении на Двине полегли верные сторонники Войшелка, и этот литовский князь испытал всю горечь потерь.

Но то было лишь начало войны между Довмонтом и Литвой, что снимает версию о случайном набеге псковского князя в эти края. Довмонт претендовал на литовские земли и мечтал их захватить. Зимой того же 1266 года он повторил вторжение. «Того же лѣта, на зиму, ходиша пакы пльсковичи на Литву съ княземъ Довмонтомь», – сообщается в Новгородской I летописи. В «Сказании о Довмонте» ничего этого нет. «Сказание» прославляет псковского князя и совсем не говорит о его политических комбинациях. Новгородский летописец более объективен и считает нужным дать немного больше подробностей.

Из Новгородской I летописи мы узнаем еще один факт, которого нет в «Сказании». В следующем, 1267 году Довмонт повторил поход на Литву. «Ходиша Новгородци с Елефѣрьемъ Сбыславичемь и с Доумонтомь съ пльсковичи на Литву, и много ихъ повоеваша, и приѣхаша вси здорови», – говорится в Новгородской I летописи. Перед нами – очередной поход на Литву, в необходимости которого Довмонт сумел убедить псковичей, новгородцев и самого великого князя Ярослава Ярославича. Это еще раз свидетельствует о таланте политика, которым обладал новый псковский князь-литвин. Но это не значит, что новгородцы и псковичи обмануты. Довмонт умеет выбрать направление для агрессии, отвечающее интересам его новой родины и этноса, который его принял, – русичей. Расширение Пскова и Новгорода за счет пассионарной Литвы было бы хорошим решением.

Нальшанский князь Гердень выступил против русичей в 1267 году, чтобы оборонить границу, но на сей раз ему исключительно не повезло: он пал в сражении, а его войско рассеялось. Судя по всему, именно об этих событиях и говорится в Хронике Быховца, хотя многие факты основательно перепутаны. «А паны литовские и жемайтские взяли себе великим князем Тройдена и правил великий князь Тройден, – пишет автор Хроники Быховца. – И князь великий Довмонт, придя из Пскова, взял город Полоцк, и начал княжить во Пскове и в Полоцке, и очень жаль ему было того, что брат его младший Тройден стал княжить в Литве; и начал думать о том, как бы его умертвить».

Нельзя ли заключить из этого невнятного известия, что после смерти Герденя литовский великий князь Войшелк отдал Нальшанскую землю Тройдену – младшему брату Довмонта? Разумеется, если хронист правильно понял степень родственных связей и перед нами – действительно младший брат, а не младший родич.

А сам Довмонт покоряет Полоцк. Это важное известие хорошо сопоставляется с логикой событий. Воюя Нальшанскую землю, Довмонт должен был пройти именно через Полоцк. Город признал свою зависимость от него, но сохранил особого князя. Возможно, им стал Изяслав. Подробнее мы поговорим об этом в шестой главе, когда еще раз вернемся к литовским делам и дойдем до правления Тройдена.

Констатируем главное. Довмонт не стал литовским князем, но существенно ослабил Литву. Верховный князь Войшелк растратил силы в борьбе, потерял верного Герденя, и всё это спровоцировало действия соседей против него. Алчными соседями были не только псковичи, но – галицкие и волынские князья. Посмотрим, что произошло.

В Литве, Галиче и на Волыни в эти годы сменилась власть. После смерти Даниила Галицкого его брат Василько остался правителем владимиро-волынским и старшим в роде, но его владения были сильно ограничены и окружены землями сыновей Даниила. Старший сын короля галицкого, Лев, обрел Перемышль с областью, называвшейся Подгорье. Это владение было издавна связано с Польшей и Венгрией. Младший отпрыск Даниила, Мстислав, сел в Луцке и Дубне. Эти города уступил ему Василько. Средний сын, Шварн (или Сваромир, как зовет его автор «Истории русского народа» Н. А. Полевой), получил Холм, Галич и Львов.

Еще продолжались репрессии в Литве: князь-инок Войшелк мстил за отца. Завершив расправы, он передал Литву Шварну, что взбесило Льва: тот сам претендовал на эту обширную страну, поскольку был недоволен перемышльским уделом.

Далее мы видим отвратительный поступок западных русских князей, который летописец пытается затушевать. Войшелка внезапно вызвали на переговоры во Владимир-Волынский, и Василько гарантировал князю-иноку личную безопасность. Предмет переговоров не освещается в летописи, но понятно, что Войшелка склоняли передать Литву не Шварну, а Льву. Инок в ходе переговоров отказался сделать это, и вся компания галицко-волынской знати поехала обедать к немцу «Маркольту» (Марквальду), который обладал огромным влиянием во времена Даниила и принадлежал к числу его ближайших советников. После обеда Войшелк уехал в монастырь, но Лев преследовал его, ворвался в келью вместе со своими дружинниками и зарубил.

Последствий убийства не было никаких. Возможно, Лев стал только орудием, а главными заговорщиками оказались Шварн и Василько? Тогда вся версия о передаче власти Шварну – не более чем вымысел.

Русичи вызвали Войшелка, чтобы как раз заставить отказаться от власти. Это не получилось, и заговорщики предложили Литву Льву, если тот уничтожит инока. Лев убил Войшелка, но… Василько и Шварн его обманули. Литвой стал править Шварн, а народу сказали, что таково завещание Войшелка. Соответствующую версию внесли в летопись.