Трон Знания. Книга 3 - Такаббир Эль Кебади

Когда за командиром стражей закрылась дверь, Малика упала навзничь и обхватила голову руками.

***

Поздно вечером пришёл слуга и без единого слова направился в ванную. Перекатываясь на кровати с боку на бок, Иштар прислушивался к шуму воды, скрипу щёток по кафелю. Вдыхал больничный запах моющих средств и боролся со сном. И вдруг заблагоухали персики, груши, абрикосы.

— Я приготовил вам ванну, — прозвучал голос слуги. — Пока вы моетесь, я сделаю здесь уборку и поменяю постель. Открою двери и проветрю комнату. У вас тут дышать нечем.

Иштар сел. За три дня никто не соизволил пройтись тряпкой по полу. Окно было заколочено насмерть, свежий воздух с трудом просачивался в щели рассохшейся рамы. В дымоходе была плохая тяга, и сырые дрова сильно дымили. Иштар как-то потушил огонь, но появился неприятный душок прогнившего паркета; пришлось разжечь камин снова. И эта ужасная постель… Ракшадский воин привычен к походным условиям, но если под спиной кровать, а не спальный мешок, то на перине каждую ночь должна быть свежая простыня.

Иштар обожал ледяной обжигающий душ, но не любил холодную ванну. В старинном замке не было душа, и приходилось лежать в горячей воде, после которой кожа становилась пористой, как лимонная корка, на плечи давила усталость и плохо работала голова. Однако сейчас Иштар с блаженством погрузился в густую пену, вдохнул полной грудью аромат южных плодов. Если бы в кармане завалялась сотня шииров, он бы не задумываясь отблагодарил слугу (чего никогда не делал) за полузабытое удовольствие.

На полу стоял шандал. Свечи истекали воском. На кафельных стенах и в зеркалах переливалась россыпь крохотных огоньков. И было тихо, очень тихо, словно за дверью суетился не слуга, а его дух.

Иштар положил руки на бортики ванны, закрыл глаза. Мысли замедлили бег. Перед внутренним взором появилась обледенелая шхуна, закачалась керосиновая лампа, вспыхнул огонёк и погас. Из темноты выплыла небесно-голубая беседка. Серебром отливали колонны. В блестящих напольных плитах, как в озере, плескались звёзды. На балюстраде сидели птицы с радужным оперением. Ленивый ветерок доносил запах раскалённых барханов. Звучала протяжная, как стон обнажённой пустыни, мелодия. В чувственном танце двигались кубары; на них не было платьев, женщин с головы до пят скрывали накидки. Сквозь воздушную ткань просматривались волнующие изгибы точёных тел, сверкали серёжки в пупках.

Послышался шёпот:

— Иштар.

Кубары стали прозрачными. Птицы взмахнули многоцветными крыльями и исчезли. В тусклой пелене закачалась беседка и растаяла.

— Иштар, в ванне спать нельзя.

Он открыл глаза. Возле двери стояла Малика; над глиняной кружкой в её руке клубился парок.

Иштар дотянулся до брошенных на пол штанов и запустил ими в незваную гостью:

— Ты выдернула меня из рая.

Малика переступила с ноги на ногу:

— Мне уйти?

Иштар встряхнул головой:

— Уже не поможет. — Похлопал по бортику. — Присядь.

Малика опустилась на край ванны, скользнула взглядом по густой пене.

— Ничего не видно? — спросил Иштар.

— Что?

— Ты пытаешься рассмотреть меня.

В дрожащем свете свечей было заметно, как Малика зарделась.

— Нет! Что ты! Я… я не хотела.

— Вино горячее?

Малика торопливо протянула Иштару кружку:

— Пей, пока не остыло.

Он скрестил руки на груди:

— Никогда не думал, что моим собутыльником будет женщина.

Малика улыбнулась:

— Я не пью.

— А придётся. Сделай три глотка.

— Я не пью!

Иштар с усмешкой склонил голову набок:

— В таком случае и я не буду.

Малика нахмурилась:

— Ты решил, что я подсыпала яд?

— После того, что произошло на шхуне, я бы так и поступил.

— На шхуне ничего не было.

— Тебя облапал мужчина, а ты считаешь, что ничего не было?

Малика покрутила кружку в руках:

— Правда, что вино разгоняет сомнения?

— Проверь.

Малика пригубила вино.

— Тебе плохо? — спросил Иштар.

— Мне хорошо. — Малика сделала ещё глоток. — Я впервые в жизни пью вино. Мне очень хорошо.

— Тебе плохо. Поэтому пришла?

— Я обещала. — Малика сделала третий глоток и отдала кружку Иштару.

Он попробовал вино, причмокнул от удовольствия:

— Интересная получается история. Ты никогда раньше не пила вино, а я ни с кем не пил и не ел из одной посуды.

Малика странно посмотрела на Иштара — так смотрят, когда знают, что разговаривают с человеком в последний раз.

— Совпадение, — промолвила она.

— Ты впервые в жизни была в море, а я впервые согревал женщину. Ты впервые принесла вино мужчине в ванную, а я впервые хочу, чтобы женщина просто была рядом. Слишком много совпадений. Не находишь?

Малика пожала плечами.

— У меня такое чувство, будто я знаю тебя тысячу лет. — Иштар сделал несколько больших глотков. — Ты веришь в перевоплощение?

— Никогда об этом не думала.

— Может, мы встречались с тобой в прошлой жизни?

Теребя поясок на платье, Малика вновь пожала плечами.

— Перед смертью легко давать обещания. Скажи? Когда цепляешься за жизнь, готов пообещать всё, что угодно.

— Я знала, что мы выживем.

— Я говорю не о шторме. — Иштар допил вино. — Что ты обещала Адэру?

Малика устремила на него клейкий взгляд:

— Когда?

— Когда я приказал сбросить тебя в море, а его скормить пещерным крысам.

— Что я вернусь за ним.

— Вернулась?

— Нет. Это он вынес меня из лагеря.

— Поэтому ты прощаешь ему насилие?

Малика придвинулась к Иштару вплотную:

— Вино творит чудеса. — Провела прохладными пальцами по его плечу, скользнула по шее, прикоснулась к подбородку. — С тобой я пережила незабываемые минуты, Иштар.

Взяла в мягкие ладони его лицо:

— Я хочу запомнить твой взгляд, Иштар.

Он чувствовал, что с ним происходит нечто странное, необъяснимое, пугающее. Знал, что всему виной эти глаза — бездонные, зеркальные. И понимал, что если он тотчас не вырвется из колдовского плена — ему конец.

— Я никогда не забуду тебя, Иштар, — прошептала Малика. — Я…