Сделка с дьяволом - Жюльетта Бенцони

Фелисия с доброй улыбкой рассматривала хозяина. Ему было лет сорок пять. Приятное круглое лицо с правильными чертами, прямой взгляд черных глаз и очаровательная улыбка.

– Откуда вы знаете господина Грюнфельда? – спросила Фелисия.

– Мы встречались еще в Милане, потом встретились здесь уже после Ваграма. Мы всегда были друзьями.

– Он тоже живет у вас?

– Нет. После своего возвращения он здесь не жил. Он выбрал «Кайзерин фон Остеррайх» и прожил там недели две, чтобы не показывать, что мы знакомы. Потом он нашел себе квартиру и открыл школу фехтования, которая пользуется популярностью. Он иногда приходит сюда поесть спагетти. Но ради госпожи княгини он сразу обратился ко мне. Я не удивлюсь, если мы увидим его сегодня же вечером.

Неожиданно Фелисия протянула руку хозяину гостиницы:

– Благодарю вас, господин Паскини. Приятно знать, что ты у друзей. Мы не злоупотребим вашим гостеприимством. Нам лучше будет найти квартиру.

Фелисия думала разместиться вместе с Гортензией в каком-нибудь достаточно большом доме или снять этаж дворца, как это было принято. Ей хотелось, чтобы они заняли достойное место в венском обществе. Какому даже самому подозрительному полицейскому придет в голову подозревать очень красивых, очень элегантных дам, падких на развлечения?

– Никакого заговорщического вида, никаких темных плащей, никаких перешептываний, – объясняла она. – Приемы, праздники, веселье. Принцу скоро исполнится двадцать лет – так же, как и вам, моя дорогая, и я думаю, что ему дают возможность немного развлечься и бывать в обществе.

Все их действия должен был одобрить Дюшан. Когда полковник пришел вечером, Паскини провел его в гостиную, разделявшую комнаты подруг. Сняв шубу и шапку, он поцеловал руку Фелисии и повернулся к Гортензии. Его глаза вспыхнули, и молодая женщина залилась краской. Пока они вместе переживали приключения в Бретани, Дюшан дал понять, что любит ее, и его чувства, очевидно, не изменились.

– Увидев вас вчера, сударыня, мне показалось, что это сон, – проговорил он, склоняясь к руке Гортензии. – Я ожидал приезда княгини, но было бы сумасшествием надеяться так скоро на встречу с вами. Я думал, вы давно в Оверни.

– Я была там, но иногда приходится возвращаться и отправляться гораздо дальше, чем предполагаешь.

– Вы решили встать в наши ряды?

– Было бы преувеличением сказать, что это добровольный выбор, дорогой полковник, – заметила Фелисия. – На самом деле госпожа де Лозарг покинула свои земли, чтобы спасти меня и… себя. Ей пришлось последовать за мной в Вену.

– Спасти вас, себя? Что произошло?

– Вы должны были понять, что раз я не приехала, когда мы уславливались, то что-то случилось. Но, прошу вас, садитесь, и позвольте мне предложить вам мускатного вина, а потом поговорим о делах. Расскажите нам, что здесь происходит.

Улыбка исчезла с лица Дюшана. Его взгляд с сожалением оторвался от лица Гортензии и остановился на Фелисии.

– Вы ничего не знаете? Неужели в Париже так мало известно?

– Как я могла узнать что-либо, сидя в тюрьме?

– В тюрьме, вы? За что? Почему?

– Из-за одного из наших старых друзей: господина Патрика Батлера, судовладельца из Морле.

Фелисия несколькими фразами описала происшедшие события, как ее спасла Гортензия, не касаясь, впрочем, событий на улице Сен-Луи-ан-Иль. Она знала, что полковник влюблен в Гортензию, и не хотела провоцировать его гнев. Он и так уже был вне себя.

– Как только мы вернемся в Париж, я посчитаюсь с этим негодяем!

– Вас никто за это не упрекнет. Теперь ваша очередь, говорите. Что с нашим планом?

– Должен признаться, что я разочарован. Когда я приехал сюда, я думал, что Бонапарты обрушатся на Австрию и будут требовать освобождения принца, чтобы торжественно сопровождать его в Париж и помочь ему получить наследство.

Фелисия презрительно рассмеялась:

– Эти люди? Вы и вправду от них чего-то ждали? Кроме королевы-матери, ожидающей в Риме, когда она воссоединится со своим покойным сыном, другие и не собираются покидать свои убежища. Жозеф в Америке, остальные в Риме или Флоренции и неплохо себя чувствуют. Элиза и Полина, которые с радостью встали бы на нашу сторону, умерли.

– Не будьте так категоричны. Есть исключение.

– Что же это за исключение?

– Дочь Элизы, графиня Камерата. Она была здесь в октябре прошлого года и даже жила в этой гостинице. Я ее часто видел: она живой портрет императора. Графиня охотно подчеркивает это сходство, одеваясь в мужской костюм. У нее есть все качества юноши из благородной семьи: храбрость, отвага. Она ездит верхом, владеет оружием…

– И она готова нам помочь?

– У нее даже был план, с которым мы согласились. Графиня предлагала похитить принца вне зависимости от его согласия и привезти в Париж, чтобы добиться психологического эффекта, как при возвращении императора с Эльбы. Она надеялась, что при одном ее виде, при звуке ее имени герцог Рейхштадтский упадет в ее объятия, потом вскочит на коня и помчится с нами к границе.

– И что же?

– Ей пришлось расстаться с иллюзиями. Все, что она могла сделать, это увидеться с экс-императрицей Марией-Луизой. Встреча была совершенно бесполезной. Графиня быстро поняла, что ей не удастся подойти к принцу. Ее репутация эксцентричной женщины лишь повредила ей, а пресловутое сходство, на которое она так рассчитывала, обернулось живым кошмаром для Меттерниха. Как только он узнал, что графиня в Вене, тут же приказал усилить охрану принца и постарался настроить его против кузины. Потому все ее просьбы об аудиенции остались без ответа. Потеряв надежду, она отважилась на следующий поступок: однажды ноябрьским вечером она отправилась к дому барона Обенауса, преподавателя истории, в доме которого принц бывает дважды в неделю. Подкупив одного из слуг, спряталась под лестницей. Когда принц приехал, она бросилась перед ним на колени и поцеловала ему руку, несмотря на его сопротивление. Он принял за сумасшедшую эту женщину в шотландском костюме, бросившуюся на него. Графиня даже не успела объясниться, а Обенаус уже спешил на помощь со своими людьми. Женщину схватили и пытались увести.

«Кто помешает мне поцеловать руку моего повелителя? – кричала она. Потом, когда ее пытались вывести, она добавила: – Франсуа, вспомни, что ты французский принц!» Но все было кончено. Случай был упущен. Может быть, она слишком поторопилась…

– Что же произошло дальше? – спросила Фелисия.

– Ее привели сюда под охраной, но графиня не захотела признать поражения. Ей не дали говорить, она решила написать. Это было уже третье письмо, но два предыдущих не попали по назначению. Чудом принц получил это письмо, прекрасно написанное, очень грустное, но, увы, несколько экзальтированное. Доверия оно принцу не внушило. Он показал его своему наставнику и написал ответ, холодный и сухой. Графиня плакала от отчаяния.