Выпускной бал в чистилище - Эми Хармон

проснулась почти одновременно с Мэгги, и теперь они лежали в темноте и тихонько болтали.

– Она заболела. У нее был рак.

– Мне очень жаль, Лиззи. – Мэгги хотела сказать ей, что и сама представляет, каково это – расти без матери. Но нет, Лиззи нельзя об этом знать. Ей нельзя знать о том, что ее собственная дочь умрет после того, как саму Лиззи погубит та же болезнь, что сгубила их с Айрин мать.

– Почему, Мэгги?

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, какой была бы жизнь, если бы она не умерла, если бы по-прежнему была рядом с тобой?

Лиззи несколько минут лежала молча, не отвечая. Но она так крепко сжимала руку Мэгги, что было ясно: она не спит. Мэгги подумала, что ей, пожалуй, не стоило заводить подобные разговоры с маленькой девочкой, и стала ругать себя за то, что решилась обсудить с Лиззи варианты альтернативной истории. Но когда Лиззи наконец заговорила, в ее голосе не было грусти, только тревога.

– Может, если бы мама была жива, она бы велела Айрин держаться подальше от Роджера. Папа никогда ей ничего такого не говорит. Он думает, что Роджер молодчага.

Мэгги замерла от того, какой неожиданный оборот принял их разговор.

– Но ты не считаешь, что он… молодчага? – Мэгги еще никогда в жизни не произносила этого слова.

– Нет, – прошептала Лиззи.

Может, все дело было в том, что в комнате царила непроглядная тьма, или в том, что спящий дом был объят тишиной, или даже в том, что она явилась сюда издалека, вот только Мэгги вдруг ощутила, как по рукам и по шее у нее поползли мурашки. Но Лиззи не стала ничего больше объяснять, и тогда Мэгги задала ей самый очевидный вопрос. Правда, ей было страшно услышать ответ.

– Почему, Лиззи?

– Знаешь, почему он зовет меня Отключка Лиззи?

Лиззи говорила едва слышно, и Мэгги пришлось придвинуться к ней поближе, так что теперь они лежали нос к носу.

– Кто, Роджер?

– Да. И он, и его друзья называют меня Отключка Лиззи.

– Я думала, это просто глупое прозвище…

– Роджер стал меня так называть полгода назад, после того как я потеряла сознание на дне рождения Айрин.

С этими словами Лиззи прижалась к плечу Мэгги так сильно, что ее шепот стал совершенно неслышным.

– Лиззи, я тебя не понимаю…

– …Он весь вечер ходил за Роджером…

– Кто весь вечер ходил за Роджером? – Мэгги изо всех сил старалась собрать воедино кусочки рассказа, которые удавалось разобрать. Лиззи так крепко прижималась к ней, что Мэгги казалось: если она еще хоть немного сдвинется, то упадет с кровати.

– Он не был похож на других призраков. Он все видел, на всех смотрел, но больше всего он смотрел на Роджера. И все время стоял рядом с Роджером. Я испугалась. Но ничего не сказала взрослым, чтобы не было неприятностей.

– Рядом с Роджером был призрак? – Теперь уже Мэгги говорила чуть слышным шепотом.

– Нет, не призрак. Скорее… что-то вроде тени… с глазами.

– И что потом, Лиззи? – Мэгги больше не хотела об этом говорить. Она уже больше не боялась, что вернется обратно в будущее, зато боялась того, что могло явиться в комнату Лиззи, привлеченное этим рассказом. В комнату, где теперь лежала не одна, а две девочки, способные видеть то, чего другие не видят… и даже не слишком хотят.

– Я так перепугалась, что забыла, как дышать. А потом потеряла сознание и упала лицом прямо в тарелку. Пришла Ба и помогла мне привести себя в порядок, но у меня сильно кружилась голова и мне было так тошно, что я весь вечер провела в своей комнате.

Мэгги выдохнула, обрадовавшись тому, что эта история не закончилась ничем по-настоящему жутким. Едва она успокоилась, как Лиззи снова заговорила:

– Мне кажется, эта тень… она у Роджера внутри.

* * *

Наступило утро, взошло солнце, и в его свете ночные страхи отступили на второй план. Ночью Лиззи не стала ничего объяснять Мэгги про «тень» внутри Роджера. Она не произнесла больше ни слова, а когда Мэгги попыталась выведать у нее, что она имела в виду, притворилась спящей. Мэгги долго молча лежала в темноте, размышляя о том, что ее затянуло в водоворот событий, способных ей здорово навредить, и толком не зная, за что ей браться в первую очередь, если она и правда планирует провести еще день в мире Джонни.

Лиззи познакомила ее с Ба и сообщила той, что Мэгги, кузина из Мак-Клинтока, городка в двух часах езды к югу от Ханивилля, пробудет у них целый день, пока ее мать навещает больную подругу. Ба, в действительности носившая самое банальное в мире имя – Мэри Смит, вежливо поздоровалась, но не проявила ни малейшего интереса к Мэгги и ее вымышленному происхождению. Полное равнодушие Ба было им с Лиззи только на руку. Ба была в этом доме чем-то вроде спорой, опрятной тени, которая чистила и полировала, готовила обед и стирала белье, редко разговаривала и в целом занимала ровно столько места, сколько ей выделила семья. Ба была так неприметна, что походила скорее на робота, чем на человека, и Мэгги вдруг подумала, что Лиззи очень много времени проводит в обществе личности, совершенно лишенной чего бы то ни было личного. Правда, на личность Лиззи это, судя по всему, не повлияло. Девочка вся лучилась умом и жизненной энергией, и Мэгги искренне наслаждалась ее обществом. Лиззи засыпала ее вопросами, и Мэгги старалась как можно точнее на них ответить, но замолкала, едва заметив, как у нее внутри зарождается странное, тянущее чувство, подсказывавшее, что она приближается к черте, за которую ей нельзя – или, по крайней мере, не следует – заходить.

Усталость, которая накануне буквально сбила ее с ног, прошла, и Мэгги подумала, что то был своего рода пространственный джетлаг, совершенно лишивший ее сил, а не знак того, что ей пора назад, в ее время. Этим утром Мэгги снова была полна энергии и потому решила, что все-таки попытается попасть на выпускной бал. Там будет Джонни, а еще другие выпускники, о которых он ей рассказывал. Она даже фотографии видела. Нет, ей ничто не мешает пойти! Джонни пригласил на бал Пэгги, за которой ухлестывает Картер, а значит, сам Джонни в каком-то смысле будет свободен и готов к «неожиданному знакомству». Правда, ей придется пойти одной, но чем больше она об этом думала, тем больше ей нравилась эта идея.

Она помылась в выложенной розовой плиткой ванной комнате, в ванне идеальной квадратной формы, и почистила зубы над розовой раковиной с розовой подставкой, вода в которую текла из крана с длинными изогнутыми ручками, какие обычно бывают на дверях. За последовавшие пятьдесят с лишним лет эту ванную комнату полностью переделали. В две тысячи одиннадцатом году никакой розовой плитки в