Тату с координатами - Сергей Самаров

Но я думал не об этом – на деловую мысль меня навел пропавший миномет. Я пытался сообразить, куда он мог деться. И просчитывал варианты. Его могли просто унести за ненадобностью. Элементарно – на бандитскую базу, куда и направлялись изначально росгвардейцы. Миномет отстрелял, бандиты посчитали, что он больше в этом месте не нужен, и отправили на базу. Только вот на базу или в другое какое-то место – этот вопрос оставался открытым.

По моим подсчетам, в атаке на взвод Росгвардии участвовало восемнадцать бандитов. По крайней мере, шестнадцать противостояло нам, и двоих росгвардейцы застрелили около минного поля. Но, по данным штаба Росгвардии, бандитов всего было около двух десятков. Странный, надо сказать, подсчет получается, когда используется слово «около». Это могло означать и те восемнадцать, что уничтожены, и с тем же успехом двадцать пять бандитов. Значит, в этом случае оставалось еще несколько человек? Двое, пятеро или даже больше? Но тогда данные штаба Росгвардии кардинально ошибочны.

Какой вообще был смысл бандитам переносить миномет раньше окончательного уничтожения взвода росгвардейцев? А если бандитов осталось только двое, то им вообще миномет уносить смысла не было. Хотя тут я не прав. Они должны были его унести, когда восемнадцать других были живы, и намеревались вернуться на базу.

Ситуация казалась мне слишком запутанной. Я ее откровенно не понимал и видел единственный допустимый, на мой взгляд, вариант – у бандитов было больше сил, чем предполагалось, и они планировали одновременно или чуть позже провести какую-то акцию с применением миномета.

Акцию, естественно, необходимо было пресечь. Однако самостоятельно решить эту задачу я не мог. Здесь помочь могла только разведка с воздуха, которая мне не подчинялась. И потому я вызвал на связь начальника штаба сводного отряда майора Абдусалямова.

Камал Мунасипович терпеливо выслушал меня. Мои доводы заставили его задуматься. Я живо представил себе картину, как майор сидит за столом и задумчиво барабанит пальцами по настольному стеклу. Правда, такая привычка была у нашего начальника штаба батальона, но я машинально перенес ее и на начальника штаба сводного отряда. Сам тем временем придумал против своих доводов и контрдовод:

– Я, конечно, понимаю, что могло статься, что у бандитов просто был ограниченный запас мин, и они унесли миномет потому, что стрелять было больше нечем. Думали где-то минами разжиться, и потому решили миномет поберечь до лучших времен. И именно потому, что мин было мало, не проводили предварительную пристрелку по ущелью. Тем не менее если мое предположение ошибочно и если мы не сможем предотвратить какую-то акцию, даже только предполагая, что она может готовиться, но не имея полной уверенности, мы все равно, товарищ майор, несем за нее прямую ответственность. Там могут мирные люди погибнуть…

– Я понял тебя, Геннадий Васильевич, понял… И полностью с тобой согласен. Вот смотрю на часы и соображаю, вернулся ли вертолет с задания. Если вернулся, высылаю к тебе. Это «Ночной охотник». Он в состоянии взять с собой максимум четверых, да и то в тесноте фюзеляжа. Значит, использовать его для перевозки взвода невозможно. Потому буду обращаться во все инстанции, начиная с Росгвардии и ФСБ. Могу дойти вплоть до правительства республики. Буду требовать вертолет для твоего взвода. Ага… Вот у меня сейчас сидит майор Николаев, он подсказывает, что в ФСБ есть свободный военно-транспортный «Ми-8». Старенький, дребезжащий, без вооружения, но еще летает, и то хорошо. Буду договариваться… А «Ночной охотник», если он вернулся и мне просто не успели доложить, вылетает сразу на разведку. Если не вернулся, только заправится и сразу вылетает. Будет поддерживать с тобой связь. Если что, он постарается и, думаю, сумеет своим огнем задержать банду в нужной точке до твоего прибытия. А тебе сообщит координаты. Будь на связи…

– Камал Мунасипович, если возможно, передайте свой шлем майору Николаеву. У меня есть для него интересные сведения.

– Нет проблем…

Некоторое время в наушниках слышались только посторонние шумы – это сначала майор Абдусалямов шлем снимал и дышал при этом в микрофон, потом шлем надевал майор Николаев, который в тот же микрофон даже пару раз легко кашлянул, словно проверял наличие связи. Потом, зажав микрофон рукой, Николаев что-то спросил у нашего начальника штаба. Ответа я не расслышал. Наконец раздался хорошо мне знакомый голос майора ФСБ:

– Майор Николаев. Слушаю тебя, старлей…

Я коротко передал Николаю Николаевичу странную, на мой взгляд, историю с татуировкой на предплечье убитого бандита. Сделал я это потому, что мне показалось, что майор ФСБ тоже заинтересовался татуировкой на руке эмира Абумуслима Манапова.

– Еще раз перескажи, что тебя в татуировке заинтересовало. И почему твой старший сержант обратил на это внимание? Мало ли на людях татуировок! Да на любой вкус сделают, любой рисунок в салон принеси, тебе на кожу переведут.

– Он видел, товарищ майор, как я фотографирую татуировку Манапова. Арабским языком Тихомиров не владеет. Но сразу определил, что это другая надпись. Зрительная память у старшего сержанта отличная. Первую надпись он визуально запомнил. Но заинтересовало старшего сержанта другое. И Манапов, и этот бандит, согласно документам, оба родом из села Джаба Ахтынского района. Они – земляки, могли друг друга хорошо знать, возможно, представляли какую-то собственную бандитскую силовую структуру, скорее всего, террористического характера. О чем говорит схожая по характеру татуировка.

– Я понял, Геннадий Васильевич. У меня к тебе просьба будет. Сфотографируй и вторую татуировку и пришли майору Абдусалямову. Он мне передаст.

– Я уже попросил Тихомирова сфотографировать, он переправил мне фотографию. Сейчас отправлю ее Камалу Мунасиповичу. Фотографию первой вам не нужно?

– У меня есть. Наш сотрудник сделал снимок в морге.

– Значит, товарищ майор, я правильно понял, что вы тоже татуировкой заинтересовались?

Николай Николаевич недовольно хмыкнул, тем не менее все же ответил мне, хотя я этого и не ждал. Кто я – только исполнитель конкретных приказов, который не обязан знать, чем они мотивированы. Так уж повелось даже среди старших и младших офицеров спецназа. А ФСБ вообще не любит своими данными делиться. Тем не менее Николаев поделился, возможно, разглядев во мне будущего помощника:

– У меня есть подозрение, что именно из-за татуировки и хотели похитить тело убитого эмира Манапова. Я, признаться, слегка владею арабским языком и на татуировку эмира внимание сразу обратил. Понимаешь, старлей, – снизошел он даже до детальных объяснений. – В древней арабской традиции обозначение географических координат давалось в четырех измерениях. Каждое обозначение – это линия. Чаще всего ломаная. В пустынной местности это было связано с расположением оазисов и караванных троп, отсюда и ломаные линии – от одного оазиса до другого. Место пересечения четырех линий – нужная точка. Сейчас даже арабы все упростили, и точку обозначают, как европейцы, пересечением двух прямых линий. Но в древности арабы могли вести линии к точке с любого места, и потому линии оказывались кривыми, ломаными. Эту древнюю систему сейчас используют курды, для криптографии[23], когда шифруют конкретные боевые точки. Правда, у курдов используется чаще всего три линии. У арабов три линии встречаются редко. Чаще четыре. Так вот, на предплечье Манапова я увидел одну из, предположительно, четырех частей зашифрованного указания. Они не имеют порядковых номеров, но всегда соотносятся с местом, в котором линия берет начало, но никогда не показывается точное место окончания линии. Показываются только промежуточные пункты. В целом это достаточно сложная система. Я знаю человека, который защищал по этой системе докторскую диссертацию – большой специалист, профессор, хотя еще и молодой. Это я к тому говорю, что могу что-то объяснить не совсем доходчиво. Для доходчивого объяснения требуется несколько часов и не условия радиосвязи. А пока нам следует искать еще две татуировки. Может быть, одну, но, скорее всего, две. Только я ума не приложу, где их искать и координаты чего указаны в татуировках. Может быть, это клад, может быть, что-то еще. Честно говорю, не могу даже предположить. Но я обе татуировки направлю на расшифровку специалисту.