Логово «ВЕПРЯ» - Василий Веденеев

— Где ты потерял свою смелость, Гафур?! — насмешливо крикнул пристально следивший за ходом поединка Абдулкасым, и окружавшие бойцов вооруженные люди громко захохотали.

Боевик дернулся, как от удара плетью, и мелкими шажками начал наступать на пристально следившего за ним Юрия. Майор как раз размышлял о том, что-то будет, если он убьет Гафура? Наивно рассчитывать после этого спокойно уйти на все четыре стороны, полностью сняв с себя любые подозрения. Что же тогда делать? Мало не дать убить себя, нужно еще как-то вывернуться и нейтрализовать того, кто должен тебя прирезать! Может быть, подловить противника на болевой прием, захватить руку с ножом и сломать ее? Вряд ли тогда он сможет продолжать поединок.

Зорко следя за Гафуром, русский вовремя уловил момент начала атаки и, на долю секунды опередив выпад боевика, отпрыгнул назад. И тут же закружил, выжидая момент, чтобы самому обрушиться на врага. Зрители одобрительно загудели: им нравилось, что чужак ловок и сразу не дается. Чем дольше поединок, тем интереснее!

Гафур перехватил нож — теперь он тоже взял его так, чтобы лезвие торчало вперед от большого пальца. Он решил больше не тянуть и попытаться побыстрее закончить. Естественно, в свою пользу. Однако это никак не совпадало с планами Бахарева. Майор уже прекрасно понял: боевик не вытянет против него и десяти секунд хорошего боя. Он не имел такой подготовки, как Юрий, и для опытного противника неизбежно должен превратиться лишь в набитое опилками чучело или жертвенного барана. Но вот как раз превращать Гафура в чучело или барана никак не стоило! К сожалению, тот сам вовсю пер на рожон и желал забрать жизнь Юрия!

Бахарев в очередной раз уклонился от атаки и оказался за спиной боевика — какой момент, чтобы всадить ему под лопатку пичох! Пусть лезвие слабо держится, но для смертельного удара и того достаточно! Однако майор так и не ударил, а прыгнул в сторону. Зрители опять загудели, но теперь уже недоуменно-угрожающе: они жаждали крови! Юрий быстро пробежал глазами по рядам зрителей и среди бородатых, черных от загара лиц с ощеренными ртами, словно наткнулся взглядом на мертвенно-бледное, испуганное лицо Игоря. И в голове мелькнула мысль — интересно, вернули ему аппаратуру или нет? Вдруг он сейчас снимает поединок? Для профессионала пропустить такое смерти подобно. И какой сюжет для репортажа.

Зрители закричали и, словно подстегнутый их воплями, Гафур снова ринулся вперед, намереваясь проткнуть проклятого капыра насквозь, а потом перерезать ему горло, а еще лучше, вырвать сердце из груди, как он сделал это с продавшимся урусча дивана Тохиром.

Юрий успел перехватить выставленную руку боевика с ножом и тут же сильно врезал ногой в живот Гафура. Тот широко открыл от боли рот, но крик застрял в горле, и из него вырвалось лишь слабое сипение, а на лбу веревками вздулись жилы.

«Крови хотите? — подумал Бахарев. — Воронье, проклятое. Ну, сейчас вы ее получите!»

Он резко и сильно вывернул запястье Гафура и заставил его выпустить нож. Потом еще раз двинул боевика коленом в пах и отпустив его, отступил на шаг. Никто не успел еще ничего понять, как пичох Бахарева сверкнул и, как казалось, лишь чуть задел лоб противника. Лицо Гафура сразу же обильно залилось кровью, и он рухнул, корчась от боли и унижения, — с вывихнутым запястьем и рассеченным лбом он не мог продолжать схватку.

Юрий отпрыгнул назад и бросил нож к ногам.

— Все! — выкрикнул Абдулкасым, поднимая руки над головой. — Разведите их!

Он повернулся и скрылся в доме, куда последовала за ним не многочисленная свита. Гафура подхватили под руки и куда-то поволокли, а Юрия отвели обратно в каменный сарай.

Спустя примерно полчаса, которые Бахарев провел отдыхая на соломе, дверь открылась, и вошли несколько боевиков. Один бросил пленнику ватное одеяло — курпача, а другой поставил на земляной пол блюдо с мясом и фруктами, покрытыми тонкой лепешкой.

— Ешь, ешь, — улыбаясь, сказал он. — Ты хорошо дрался, Абдулкасыму понравилось, как ты поступил с Гафуром, и он прислал тебе угощение.

— Спасибо, — поблагодарил майор и поклонился, зная, как эти люди ценили вежливость и выражения благодарности.

— Бери, бери, — кивнул боевик. — Тебе надо набраться сил. Будешь еще драться.

Он засмеялся и вышел. За ним ушли остальные. Лязгнул засов, и Юрий остался один.

С кем ему еще предстояло драться? Вновь с Гафуром, когда того приведут в порядок? Сдается, что во второй раз уже не удастся отделаться малой кровью. Впрочем, не стоило загадывать: все равно он пока не волен, и лучше подумать, как бы исхитриться выбраться отсюда…

Остаток дня Юрий провел в одиночестве. Фотографа не приводили, и, вполне вероятно, он не лгал, когда говорил, что его скоро отпустят: зачем боевикам осложнять отношения с представителями средств массовой информации? Абдулкасым не так глуп, он захочет, чтобы ему создали рекламу, и выставит себя в самом выгодном свете: наверняка его одолевали честолюбивые замыслы и он уже давно не довольствовался положением полевого командира, но хотел сам отдавать не подлежащие обсуждению приказы.

Два раза хмурый охранник выводил пленника по нужде. Бахарев заметил, что во дворе по-прежнему болтались несколько вооруженных боевиков, наверное, из числа охраны Абдулкасыма. Ни Игоря, ни Гафура не было видно, да и разглядывать все особенно некогда: конвоир торопил. Тем не менее майор сумел определиться и решил, что ночью, а лучше ближе к утру, когда сон крепче, а любой человек начинал хуже соображать, надо непременно попроситься на улицу и напасть на охранника. Правда, тот мог отказаться выводить пленника в темноте и предложить ему справить нужду прямо в сарае — нравы здесь царили самые простые.

В любом случае ясно направление, в котором следовало уходить: не сидеть же здесь и не ждать, пока тебя прирежут в очередной схватке? Неизвестно, что придумают в следующий раз — дадут в руки сломанную палку или вообще выпустят безоружным против вооруженного соперника. И хорошо, если против одного, а не нескольких. Нет, становиться игрушкой в руках Абдулкасыма не стоило, и Юрий твердо решил предпринять попытку к бегству.

Незаметно наступил вечер, а за ним пришла темная, звездная ночь. Бахарев не спал, дожидаясь, пока все во дворе угомонится и наступит подходящий момент.

Неожиданно он услышал за дверями приглушенные голоса и подобрался ближе к оконцу. Приподнявшись на цыпочки, майор напряг слух — кажется, говорили двое и один из них его охранник? Но кто второй?

— Чем я оправдаюсь перед Абдулкасымом? — сердито бубнил караульный. Он зевал и явно был чем-то недоволен.

— Скоро смена, — настойчиво убеждал другой голос, показавшийся Юрию странно знакомым. — Сменщик не пойдет смотреть пленного, если ты скажешь, что только что проверял его и он спит. Ну, мы же с тобой земляки, ты должен мне помочь!

Интересно, что там замыслили: хорошего ждать не приходилось, значит — готовься к худшему?

Юрий уцепился за выступающие из стен камни кончиками пальцев и подтянулся. Выглянул наружу. Около двери сарая чернели две неясные тени и у одной было нечто белое на голове. Похоже, повязка?