Сценарист - Александр Молчанов

– Во всем. Даже в сексе.

– Так. А с сексом-то что у нас было не так?

– Лариса, а что у нас с сексом было так? Ты помнишь вообще, как часто мы им занимались и вообще КАК мы им занимались?

– Мне казалось, что тебе это нравится!

– Мне это нравилось. Но тебе нравилось только это, и все, что происходило после – собственно, секс, – для тебя было просто постылой обязанностью. Рутиной. Повинностью, которую ты отбывала.

– И ты ни разу не сказал мне об этом?

– Ты не спрашивала.

– И кто из нас эгоист?

– Дальше. Твоя семья.

– Так, начинается.

– Ты сама завела этот разговор. Я хотел стать членом твоей семьи.

– Ну конечно!

Железняк с подозрением посмотрел на нее:

– Что ты имеешь в виду? Что я был деревенским парнем, которого приняли в приличную семью?

– А разве не так? Саша, ты ходил в спортивном костюме, ты забыл?

– Такое было время. Все ходили в спортивных костюмах.

– Не все. Я могла выйти замуж за парня из… своего круга.

– И где они сейчас, эти парни из твоего круга.

– А ты сам сейчас где? У них все в порядке, поверь мне. И всегда будет в порядке. Они с детства всё получают на блюдечке с голубой каемочкой. Это ты свой кусок жизни всегда вырываешь с болью и кровью. И это тоже будет с тобой всегда. Ты будешь снова и снова строить свой замок, а он снова и снова будет уходить в песок. Потому что у тебя нет фундамента.

– Фундамент – это мамочка с папочкой, которые любую проблему могут решить одним телефонным звонком?

– Фундамент – это семья. Без семьи ты никогда ничего не построишь. И эти твои магазины, которые ты здесь открываешь, – это фикция. Ворох листьев. Дунет ветер, и они исчезнут так же, как и твой банк.

– Ты забываешь, что мой банк у меня отняла твоя семья.

– А тебе не скажется, что Антон тем самым пытался тебя чему-то научить? Нельзя идти против семьи.

– Лариса, что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты вернулся в семью.

Помолчали.

– Это ты сама решила? Или тебя они прислали?

– Опять двадцать пять.

– Отвечай на вопрос.

– Я решила сама.

– Хочешь сказать, что не было никакого семейного совета, на котором вы обсуждали твою поездку в Москву?

– Не было никакого семейного совета!

– Посмотри на меня.

Лариса смутилась.

– Твои родители не в курсе, что ты здесь?

– Конечно, я им сказала об этом.

– Все понятно.

– Ну что тебе понятно? Господи, Саша, ты стал совершенно невыносимым. Тебе дают второй шанс, а ты…

– А вы спросили меня – нужен ли мне второй шанс?

– Как ты думаешь, Антон обсуждал со мной и с родителями инвестиции в твою сеть магазинов?

– Вот оно что. Вас бизнес мой интересует, а не я.

– Твои магазины по сравнению с заводом Антона – это просто лоток у метро.

– Не скажи, – усмехнулся Железняк, – сейчас, может быть, и так, но когда я открою сто филиалов, тысячу филиалов – это будет самая большая сеть ритейла в России. Антон не может этого не понимать. И вы тоже.

– Мы это понимаем. И мы считаем, что мы должны защитить свои инвестиции.

– Я все понял. Вы меня в покое не оставите. И если я откажусь тебя принять обратно, вы обрежете мне финансирование. И я не смогу начать расширение.

Лариса пожала плечами.

– Антон в курсе?

– Сам-то как думаешь?

– Я думаю, что мне нужно это обдумать.

– О чем тут думать, Саша?

– Я считал, что я строю свой бизнес. А оказалось…

– Мало ли что ты тут считал. Ты член семьи, и ты работаешь на семью. В каждой семье бывают отступники. Некоторых из них уничтожают. Некоторых прощают и принимают обратно.

– Мне не нравится, что ты мне угрожаешь.

– Я знаю, что тебе это не нравится. Но это тот язык, который ты понимаешь. Который все вы понимаете.

– Хорошо, – кивнул Железняк, – я согласен.

– Уверен?

– Да. Если хочешь, можешь вернуться в Волоковец за вещами, пока я подыщу что-нибудь поприличнее.

– Все, что мне нужно, при мне. И позволь, я сама подыщу что-нибудь поприличнее. Кажется, твой вкус в выборе жилья оставляет желать лучшего. Мы найдем что-нибудь поближе к центру и побольше.

– Я полностью полагаюсь на свой вкус.

Когда официант принес счет, они поцеловались. Совсем не так, как они целовались утром. Как будто скрепили сделку.

И как всегда бывает в хорошей сделке, каждый из участников что-то скрывал от другого. И у каждого был свой план.

После ухода Курашова и Того Самого Важного Звонка Валентин сделал еще несколько звонков. Это не заняло много времени. Он распорядился подготовить к вылету самолет Курашова. У «Волоковецкой стали» была своя небольшая авиакомпания. Всего три самолета – два «Bombardier» и один «Як-40». Изначально авиакомпания использовала свои самолеты только для своих сотрудников. Но четыре года назад для более полной загрузки начала делать регулярные рейсы для простых смертных. Компанию постоянно критиковали за высокие цены на билеты, но бизнесмены, которые прилетали в Волоковец в командировки, охотно летали «Бомбардирами» «Волоковецкой стали». Потому что за их билеты платили их компании, а во всем, что касалось комфорта пассажиров, быть лучше «Аэрофлота» очень несложно.

«Як-40» считался личным самолетом Курашова.

Именно он сейчас готовился к взлету на частном терминале в Шереметьеве.

Разобравшись с делами, Валентин зашел в комнату отдыха. Аделаида дремала на диване, накрывшись покрывалом. Он присел рядом с ней и посмотрел на нее с нежностью. Она открыла глаза.

– Я заснула, – сказала она виновато.

– Вот и хорошо, – сказал он, – ты устала сегодня.

Она потянулась и села на диване.

– Я в порядке, – сказала она, – готова к труду и обороне.

– У меня сегодня много работы. Поезжай домой. Я вернусь завтра к вечеру.

– Не хочу. Дома скучно. Можешь устроить мне еще одно приключение?

– Вот так новости! – делано удивился он. – Ты же только что…

– Ну и что? – капризно фыркнула она. – Я хочу еще. Я же тебя знаю, ты для меня что-то приготовил.

– Ты умеешь читать мысли?