Полоса черная, полоса белая - Екатерина Островская

К тому же он второй день ходит в ботинках, снятых с трупа, побывавшего в воде, чего раньше бы не сделал никогда. Но, с другой стороны, многие приобретают не только обувь, но и верхнюю одежду в каких-то комиссионных магазинах или в секонд-хенде, не задумываясь, кто носил это прежде, — может, тоже умерший человек. А фронтовые разведчики, которые во время Отечественной войны ходили через линию фронта, тоже обували немецкие сапоги с набойками, чтобы по отпечаткам враг не догадался, что в их тыл проник противник. Сапоги с набойками отбирались не у пленных, а чаще всего снимались с убитого фашиста.

— За зеркальной створкой, — крикнула с кухни тетка.

И тогда Ерохин осторожно взялся за ручку дверцы, его отражение поехало в сторону, по стене прыгнул блик отраженного солнца…

Все отделение шкафа было забито: на штанге, упакованные в пакеты из плотного полиэтилена, висели костюмы, пиджаки, куртки и даже что-то зимнее с капюшоном из волчьих хвостов. Под ними располагались коробки с обувью, а сверху на полке лежали еще какие-то пакеты.

Вытащив один из костюмов, Сергей положил его на диван, не распаковывая, и сел рядом.

Вошла тетка, вытирая руки полотенцем.

— Что не примеряешь? — поинтересовалась она. — Там много чего еще. Спортивные разные штучки: все с эмблемой в виде крокодильчика. А почему вдруг крокодильчик? Не знаешь случайно? — Она говорила бодро, догадываясь о колебаниях племянника. — Лиза все это присылала, хотя я сразу сказала, что ты это носить не будешь. Но ты пойми: у нее с ее американским мужем был брачный договор, по которому она не должна была ездить в Россию, общаться с Колей и с тобой. Иначе по договору — развод с запретом видеться с ее американскими дочками. Такой вот гад этот ее Брайен оказался!

— Крокодильчики, потому что фирму основал теннисист Рене Лакост, прозвище которого было «Аллигатор», — произнес Ерохин. — У меня такие боксерки были. Я их в Тэгу купил, когда в Корее универсиада была.

Он поднялся и посмотрел на лежащий на диване костюм.

— Ладно, примерю.

Тетка вернулась на кухню.

Ерохин примерил этот костюм, потом надел другой, с новой рубашкой и галстуком. Из обувной коробки достал серые туфли, начал примерять и их…

В этот момент в дверь позвонили.

Тетка бросилась открывать. И тут же замерла, потому что в квартиру вошла молодая красавица с букетом цветов и бутылкой шампанского.

— Добрый вечер, Нина Александровна, — произнесла незнакомка, переступая через порог. — Сережа дома? Мы с ним договаривались о встрече.

Тетка кивнула и наконец пришла в себя:

— Сергей! — закричала она. — Ты где вообще?

А он уже вышел в коридор.

— Привет, — улыбнулась ему Вера Николаевна, подходя и протягивая шампанское.

Потом она едва коснулась губами его щеки, словно поцеловала, как очень старого знакомого, погладила по плечу — не погладила, а просто провела ладонью, как будто хотела смахнуть пылинку, и оценила:

— «Бриони»! Хороший костюмчик! Главное, сидит на тебе как влитой.

— Так вы учились вместе! — наконец дошло до Нины. — Сережа много раз рассказывал мне о вас. Что же он проглядел такую красоту?

— Это я виновата, — вздохнула Бережная. — Я проглядела: вышла замуж за другого. А теперь, глядя на вашего племянника, понимаю, что поторопилась.

— Ой! — вдруг вспомнила Нина. — У меня пирог в духовке.

И поспешила исчезнуть.

— Я не буду есть, — крикнула ей вслед Вера. — Я сыта, и вообще я по делу на полчасика только. — И тут же шепнула Ерохину: — Что-нибудь удалось узнать?

Сергей в ответ кивнул и показал ей на дверь комнаты.

Они вошли внутрь, Ерохин засунул в шкаф тот костюм, что был на нем прежде, а теперь лежал на диване, и только после этого приступил к рассказу.

Сообщил, что личности двух убийц Орешкина почти наверняка установлены. Им придется доказывать, что машиной они не пользовались в тот день, но документально подтверждается другое.

И в день убийства сапожника опять же Коваленко и Пименов, если верить записи в журнале использования автотехники, брали «Тахо».

Кроме того, есть записи с камер видеонаблюдения за гаражом и стоянкой, по которым уже наверняка можно установить, кто в те дни и в то самое время садился за руль внедорожника. Потом можно точно установить время смерти того самого гаишника — друга Акопа, и где находился «Тахо»…

— Я сообщу сегодня об этом Евдокимову. Но они вряд ли назовут заказчика всех этих убийств. А вообще, ты — молодец! Так быстро раскрыл это дело!

— Случайность чистой воды.

— Случайностей не бывает. Если вдруг не связанные никак между собой люди проходят по одному делу, всегда надо проверять, где и когда они могли пересекаться, какие между ними были отношения. Ну, ты понял?

Ерохин кивнул.

— А теперь о заказчике. Ты считаешь, что это кто-то из работников банка?

— А кто же еще? — удивился Сергей. — Орешкин перевел средства банка в островной банк, сделал это без всякого контроля, а значит, ему доверяли. А потом эти миллионы решил оставить себе и за это его…

— Это все очень просто. Но, наказав его таким образом, кто-то остается без этих тридцати миллионов. А потому мне кажется, что вся эта схема придумана умным и расчетливым человеком — тем, на кого мы не сможем подумать, а если подумаем, то в самый последний момент. Что ты можешь сказать о Калошине Алексее Алексеевиче?

— Калоша? — еще раз удивился Ерохин. — Неужели вы думаете… Он действительно неглуп, образован, когда-то был небеден, но жизнью спрессован так, что готов терпеть многое, чтобы снова не оказаться на киче. Его вполне устраивало его нынешнее положение.

— Положение бомжа не устраивает никого, кроме разве людей, желающих затеряться таким образом. Но ты подумай сам: труп Орешкина обнаруживает именно твой знакомый, потом он сообщает что-то гаишнику и сапожнику… Тех убивают… Потом он исчезает сам, и даже ты не сможешь его отыскать, потому что не знаешь, где он скрывается.

— А смысл ему так делать?

— Месть банку. Месть конкретному человеку, а именно Рохелю. Почти наверняка это Виктор Иванович вместе со своим другом Тушкиным не только развели его на огромные деньги, но и упекли на восемь лет. Кстати, потерянные тогда фирмой Калошина деньги немалые ведь — как раз около тридцати миллионов долларов. Поменьше, правда, но за эти годы набежали проценты. Вполне вероятно, что и Тушкина он заказал, а потом избавился от исполнителя — опять же твоими руками. И сейчас он тебя вывел на банк.

— Но это никак не доказать…

— Пока доказать невозможно. Сейчас нет ничего, кроме фальшивых банковских векселей с авалем «Зебест»-банка…

Приоткрылась дверь, и в комнату заглянула Нина.