Пиппа бросает вызов - Джой Адамсон

Маленькая Сэнди теперь не отставала от прайда, и, судя по ее шалостям и отличному виду, она снова стала полноправным членом львиной семьи. Видимо, она взяла на себя заботу о крошечных львятах другой львицы своего прайда и чрезвычайно серьезно относилась к обязанностям «тетки».

Нам было совершенно ясно, что Бой не успеет поправиться к тому сроку, который назначил нам директор, и не сможет жить на свободе, поэтому я посоветовала Джорджу поставить большой вольер возле нашего нового дома на озере Наиваша, конечно, как можно дальше от нашего жилья, чтобы Бою никто не мешал спокойно выздоравливать. Кроме того, мы решили поставить сборный домик возле вольера, тогда Джордж сможет ночевать рядом с Боем и вообще быть с ним как можно больше. Все наши решения мы обсудили с директором, и он согласился оставить Боя в заповеднике до конца ноября — до того времени, когда все постройки будут закончены.

А дождь все лил и лил, не переставая, так что вскоре большая часть заповедника превратилась в болото. Однажды утром мы нашли утонувшего новорожденного буйволенка — его прибило течением к мостику возле кухни. Мы поскорее убрали его, чтобы не привлекать крокодилов, которые, как правило, держались подальше от лагеря.

Мы снова на несколько дней потеряли детей Пиппы, но потом отыскали их возле Скалы Леопарда, в пятнадцати милях от тех мест, где видели гепардов в последний раз. Очевидно, их спугнули львы, которых мы несколько раз встречали в тех местах. Участники охотничьей экспедиции, проводившие отстрел животных за пределами парка, подарили нам немного слонового мяса, и я попробовала дать его гепардам. Тайни и Сомба не пожелали к нему прикоснуться, зато Биг-Бой до отвала налопался жесткого мяса. Через два дня мне подарили мясо буйвола — его любили все наши гепарды, они мигом растащили все до последнего кусочка, и каждый старался урвать себе побольше.

На следующий день гепарды ушли за четыре мили к повороту кольцевой дороги; здесь росла огромная акация, и вскоре мы стали встречаться под ней ежедневно. Я сняла на кинопленку, как молодые гепарды едят в позиции «звезды», это очень характерная для гепардов привычка: каждый старается держаться на равном расстоянии от других, чтобы не «толкали под локоть». Как раз в момент, когда я перезаряжала камеру, появился носорог, он шел прямехонько на нас. В мгновение ока все гепарды припали к земле, не спуская глаз с толстокожего, который двигался к ним сквозь траву. Но вот, видимо, до него долетел наш запах, он остановился, крутанулся на месте, подозрительно принюхался, но все же опять пошел в нашу сторону. Это было похоже на танец — толстое животное подвигалось короткими шажками и вдруг снова остановилось. Тут Сомба молнией бросилась на носорога, и он с шумом помчался прочь, а она понеслась за ним, едва не повисая у него на хвосте. Я успела зарядить камеру и могла бы запечатлеть эту уморительную сцепу, да на беду прикатила машина с посетителями, и все было испорчено.

На другой день мы обнаружили Сомбу на дереве: взобравшись повыше, она наблюдала за стадом газелей Гранта. Потом она погналась за ними, но вернулась ни с чем и занялась мясом, которое принесли мы; оба ее братца уже успели сцапать по куску. Биг-Бой, как всегда, отхватил «львиную долю» и все еще искал, чем бы поживиться, хотя живот у него уже был тугой, как барабан. Он стал великолепным животным редкостной красоты, гораздо крупнее остальных, держался очень независимо, и наладить контакт с ним мне было труднее, чем с его братом и сестрой.

Когда же наконец и он наелся досыта, гепарды стали гоняться друг за другом вокруг маленьких пальм дум — там было очень здорово устраивать засады. Как изумительно вписывались их элегантные движения в рощицу стройных молодых пальм на фоне ярчайшего синего неба, обрамленного белыми облаками, — в Кении облака почти всегда украшают небо.

Некоторое время молодые гепарды оставались возле Скалы Леопарда.

Там же находились и шесть белых носорогов — по ночам их держали в огороженном загоне, а днем они бродили на свободе, и два егеря пасли их, как обыкновенный скот.

Однажды утром, едва только мы покормили гепардов и они улеглись поспать, как мимо прошествовали эти носороги. Гепарды молнией умчались прочь. Они уже видели ручных белых носорогов и не раз чувствовали их запах, и меня очень удивило, что теперь они удрали от них, как от опаснейших врагов, а ведь всего несколько дней назад они гонялись за диким черным носорогом просто так, из озорства. Неужели они понимали, что белые носороги — «чужаки», и только по этой причине отнеслись к ним так же, как в свое время и Пиппа?

Все дороги в парке во время дождей пришли в полную негодность, и мы были вынуждены вызвать трактор, чтобы попытаться исправить дорогу к лагерю Джорджа. Но он пробился только до полдороги, а потом сломался, увязнув гусеницами в грязи глубиной по колено. Пытаясь добраться до Джорджа, я часто вела лендровер, как по канату, по узкому краю глубокой колеи, но стоило соскользнуть с него — пиши пропало! — я часами не могла выбраться из жидкой грязи. Дорога к Скале Леопарда была ненамного лучше, и однажды мне пришлось прождать семь часов, пока меня не вытащили на буксире из этой жижи. На мое счастье, это случилось недалеко от места, где были гепарды, и мне по крайней мере удалось провести с ними этот день.

Гепарды нашли полоску песчаной земли, которая быстро просыхала после дождя, и, когда кончался очередной ливень, я ложилась на землю рядом с ними. Поначалу Сомба заподозрила какой-то подвох, когда наши головы почти соприкоснулись, и была готова дать мне отпор при малейшем движении. Но я молча глядела ей прямо в глаза, и она, наверное, почувствовала, что я друг, и успокоилась. А ее братцы меня вообще не замечали. Мокрая земля исходила паром под горячими лучами солнца, и мне было слышно только дыхание гепардов да чириканье каких-то сонных птичек — кругом стояла полная тишина. Как я любила этот прекрасный заповедник и всех здешних животных! Я ведь провела здесь больше двадцати семи лет с тех пор, как Джордж занял должность главного инспектора. Двенадцать лет назад этот заповедник стал домом Эльсы, а потом и Пиппы, все пережитое с ними заставило нас полюбить эти места еще больше, и теперь нам казалось, что здесь и наш родной дом.

Мы оба с самого начала знали, что нам придется расстаться с этими местами, как только наши животные смогут сами о себе позаботиться — ведь именно такова была цель наших экспериментов. Но хотя Тайни, Биг-Бой и Сомба могли жить самостоятельно и обходились без нашей помощи уже в возрасте четырнадцати месяцев (Уайти, Мбили и Тату оставались под покровительством Пиппы до семнадцати с половиной месяцев!), мне хотелось побыть с ними по крайней мере до тех пор, пока они не достигнут того же возраста, как и предыдущий помет. Особенно важно было узнать, как сложатся их отношения, когда они станут взрослыми и будут готовы дать потомство.

Я прервала курс лечения в Лондоне, чтобы быть вместе с ними в этот важнейший период их жизни. Наблюдать за ними было тем более интересно, что рядом уже нет матери и некому показать им охотничьи угодья. И вот меня постиг неожиданный удар — я получила письмо от администрации, в котором меня просили покинуть заповедник вместе с Джорджем и Боем в конце ноября. Но я не знала за собой никакой вины, которая повлекла бы сокращение сроков, обусловленных раньше, и тут же написала письмо администрации. К несказанному моему облегчению, мне ответили, что я могу пробыть здесь до конца года, как мы и договаривались раньше.